Туземцы подкладывают в огонь сырую траву, палые листья, и тогда он горит тихим пламенем, но дымит прекрасно.

Порою дым бывает очень нужен, и человек все готов отдать за густое облако дыма.

В бою случается: вызывают танки на подмогу авиацию. Самолеты проходят на трехкилометровой высоте, с них видны танки, как крохотные черные букашки. Чьи это машины? Свои?

Чужие?

Очень важно подать самолетам сигнал: «Я свой».

Что делать? Рукой самолету не махнешь: летчик не увидит.

Расстилают по земле огромные скатерти — сигнальные полотнища.

Неудобно возить в танке скатерти. Скоро их запачкают так, что не различишь, какого они цвета. Да и жалко места в тесном танке для скатертей.

Другое дело цветной дым.

Большие разноцветные облака отлично видны с воздуха, дымовые шашки занимают мало места.

Трудное дело получить цветные дымы, если даже обычный дым получить нелегко.

Существуют дымовых дел мастера — инженеры-пиротехники. Они всю свою жизнь посвящают искусству дымить. Их трудами получены цветные дымы всех цветов радуги.

Пиротехники применили для этого специальные краски из удивительных веществ.

Эти твердые, ярких цветов кристаллики обладают поразительным свойством: при нагревании они сразу начинают испаряться, а пары их оседают на холодных стенках твердыми кристаллами.

Краски смешивают с горючим веществом и набивают смесью железные банки.

Горючее горит, краски испаряются, пары подымаются в воздух и застывают тучей мельчайших цветных кристаллов. Получается облако цветного дыма.

Больше всего эти краски боятся пламени.

Приходится так подбирать горючий состав, чтобы он горел не жарко — тихо тлел, а не пылал огнем. Чуть покажется пламя — и краски сразу обесцвечиваются, и цветное облако пропадает.

Вот уж поистине дым без огня.

Один большой поэт и ученый говорил: «В том и заключается величие природы, что она полна красоты и что величайшие явления всегда повторяются в маленьких».

На краю пепельницы лежит окурок и дымит.

Спереди дым вытягивается кверху и колеблется, как голубой цветок на тонком гибком стебле.

Сзади дым густой и белый и стелется книзу, словно толстый ватный фитиль.

Странное дело: тлеет один и тот же табак, а пускает два разных дыма, разных цветов. Где та краска, которая красит их по-разному?

Дело не в краске, а в законах рассеяния света частичками вещества.

В голубом дыму — мелкие частички, оттого они так легко подымаются вверх. Рассеиваются на них, по законам рассеяния света, одни голубые лучи.

В белом дыму — крупные, грузные частички, капельки влаги, и рассеиваются на них все лучи радуги: красные, желтые, зеленые, фиолетовые, — все лучи, которые, складываясь вместе, дают белый свет.

Таков уж закон рассеяния света.

Он определяет цвет облаков и цвет неба.

И когда мы смотрим на окурок, лежащий в пепельнице, мы понимаем, почему облака белые, а небо голубое.

Директор американской фирмы «Томас Берри — лучшие подтяжки» вызвал заведующего рекламным отделом и выразил ему свое недовольство.

— Наша реклама всюду, — оправдывался заведующий, — в поездах, в метро, на стенах домов и даже на тротуарах. Нет места на земле, которое бы не напоминало людям о фирме.

— Но вы забыли о небе, — кипятился директор. — Что мы там видим? Солнце, звезды… И ни слова о подтяжках. Неужели вас не раздражает эта бессмысленная гладь?!

Заведующий никогда не имел дела с небом, но он твердо знал, что во всякой области есть свои специалисты.

Только к кому идти? К летчикам, к астрономам?

Он отправился к летчику.

— Вот вы делаете бочки, петли и штопоры, — сказал заведующий, — чертите в воздухе сложный и бессмысленный узор. Не могли бы вы так подобрать свои смелые фигуры, чтобы выписать в небе несколько слов? Мы высоко оплатим вашу работу.

— Будет ли толк из моих фигур? — усомнился летчик. — Люди увидят в высоте пике и свечки, но не разберут, что я там пишу. Самолет будет скользить по небу, как перо без чернил.

— Мы найдем чернила, чтобы писать по воздуху, — сказал заведующий. — Будем писать дымом. В хвост самолета запрячем дымовую шашку, и тогда она оставит в небе дымный след, как трассирующая пуля. Так уже делал кто-то из русских… Что же это получается?! Русские летчики могут, а вы не можете?

Летчик согласился. Он стал ежедневно подыматься в воздух и писать через все небо надпись:

«Томас Берри — лучшие подтяжки».

Дымные буквы расплывались в небесах, и конкуренты содрогались перед мощью небывалой рекламы.

Это была адская работа, и летчик вылезал из самолета, багровый от напряжения, в поту и тяжело дыша.

Настало время платить по счетам.

Тут директор схватился за лысину:

— Вы меня режете! Нет у меня таких денег!

— Такова была договоренность, — возразил заведующий.

Но директор не слушал.

— Пятьдесят процентов хотите? — спросил он летчика.

— Я бросаю работу, — буркнул летчик.

— Тем лучше. Ваши фокусы стали надоедать.

Летчик бешено хлопнул дверью. Он принял решение.

Он шагал к аэродрому, не глядя по сторонам.

Сел в машину, рассерженно тронул рычаги.

Самолет взревел и взлетел в воздух.

Он кувыркался, пикировал, взмывал свечкой и жужжал, как разгневанная оса.

Дымная надпись растянулась во весь небосвод:

«Томас Берри — жалкий негодяй».

Смеялись зеваки на улицах, смеялись полисмены, смеялись покупатели с хвалеными подтяжками на плечах.

Казалось, небо влепило пощечину лысому жадному человечку, побледневшему от злости и ужаса у окна в директорском кабинете.

Самолет, разъяренно гудя, шел на посадку, оставляя последний дымный росчерк.

Двести лет назад, если собирались куда-нибудь ехать, обязательно надо было кого-нибудь во что-нибудь запрягать.

Лошадей, верблюдов, оленей, собак запрягали в повозки, кареты и сани.

Рязанский подьячий Крякутный не хотел топтать земные дороги, он искал дорогу в небо.

И не знал, кого ему запрягать. Вот бы взять да запрячь воробьиную стаю. Но из ста воробьев не сделаешь орла. Будут птицы, как табун коней, запряженных в возок, не тянуть, а мешать друг другу.

Облака проплывают в высоте. Поди поймай их.

Подьячий взглянул на печную трубу и подумал: дым. Дым, конечно, не конь, в уздечку его не возьмешь. Ну, а если сплести упряжку из множества тонких нитей, да так плотно, чтоб ни щелки между ними не оставалось? Из такой упряжки и дым, пожалуй, не ускользнет.

Если взять, говоря проще, мешок поплотнее и побольше и пристроить его к печной трубе, станет мешок от дыма толстеть и раздуваться; вздуется шаром огромным, со стог величиной.

А тогда держись!

Взмоет шар кверху и тебя с собой унесет.

И свидетельствует перепуганный летописец: «1731 года в Рязани подьячий Крякутный Фурвин сделал, как мяч большой, надул дымом, поганым и вонючим, сделал петлю, сел в нее, и нечистая сила подняла его выше березы и после ударила его о колокольню, но он уцепился за веревку, чем звонят, и остался так жив. Его выгнали из города, он ушел в Москву, и хотели закопать живого в землю и сжечь».

Так пострадал замечательный русский изобретатель, который попробовал взять в упряжку дым — первый признак «нечистой силы».

Только пятьдесят лет спустя до того же додумались французы братья Монгольфье. В королевском городке Версаль пустили в небо нарядный шелковый шар.

Но тогда уже знали, что не дым, не мельчайшие твердые частички подымают шар в высоту. Его тянет вверх нагретый воздух, заполняющий оболочку. Дым же только выдал людям подъемную силу нагретого воздуха, показал им первую дорогу в небо.