— И я хочу, чтобы ты всегда была нашей мамой, всегда!

Джорджия надела юбку, блузку и серьги и только тогда поняла, что ее оранжеватая помада, подаренная очаровательной Пери, не подходит к жемчугу. И к тому же юбка сидит на ней не так хорошо, как хотелось бы, — слишком много складок, а эти завязки на блузке выглядят ужасно старомодно. Лучше надеть черное платье и накидку, связанную ею самой, — одежду от Уолкер. Джорджия поспешно переоделась.

Еще утром она и подумать не могла, как закончится день. Планы на вечер изменились так внезапно, что Джорджия не успела опомниться. И во всем виноват Джеймс! Это он напросился на банкет. Его готовность ухлестнуть за Кэт спровоцировала приглашение. Ему все равно, кого охмурять; с тем же успехом он мог бы попробовать свое неистощимое обаяние и на подъемном кране.

Джорджия взглянула на свое отражение в настенном зеркале. Неужели она всегда такая мрачная? В нерешительности она прижала ладони к щекам, наблюдая за собой.

— Добрый вечер, меня зовут Джорджия Уолкер, может быть, вам попадалась статья обо мне в «Нью-Йорк джорнал»?

— Очень приятно, меня зовут Джорджия Уолкер. О да, Кэт и я знакомы со школы.

— Рада познакомиться.

— Вы сами создали это потрясающее платье?

— О да, я сама связала его.

Она понизила голос до шепота.

— У нее не в порядке с головой, если она занимается такими вещами.

Джорджия вздохнула. Как ей хотелось разбить это зеркало!

Дакота застегнула на матери пальто, и они с Анитой проводили ее до двери.

— Держи спину прямо и помни: жемчуг на тебе лучше их бриллиантов, — шепнула ей Анита на прощание. — Не подавай виду, будто тебя что-нибудь смущает.

Она чмокнула ее в щеку, а Дакота сжала на прощание руку. И дверь захлопнулась.

Вечером, возвратившись домой и сняв платье, Джорджия повесила его в шкаф и посмотрела на коробку с карточками, стоявшую на полке. Это была коробка на память. Она складывала туда наброски дизайнерских фантазий и описания того, что ей хотелось бы связать. Но она могла спокойно размышлять над всем этим, только закрывшись от шума и суеты города, не выходя на улицу. И почти ничего из этих задумок не закончено, а чаще всего — и не начато даже. Но сейчас ее интересовала не эта коробка, а стоявшая дальше на полке. Добраться до нее можно только встав на стул. Джорджия все же не поленилась достать ее и, открыв, закашлялась от пыли, толстым слоем покрывавшей крышку. Глубоко вздохнув, она стерла пыль и стала перебирать содержимое тайника.

Кружевная пеленка Дакоты. Ее первая пара туфелек, старые фотографии в рваных конвертах. Открытки с поздравлениями от Грэнни из Шотландии. «Когда же ты навестишь меня?» — писала она из года в год. Семейные фотографии перед церковью, на которых она — полноватая девочка с хвостиком, ее младший брат, родители, оба молодые и счастливые. Скрепленные вместе два письма от Джеймса из Парижа. Она даже не распечатала их. Визитка Аниты, которую та дала ей в парке в день их знакомства. Старый школьный дневник… Вот его Джорджия и открыла. Она прекрасно помнила все записи и знала, где лежит письмо.

Никогда не забуду, как пришлось отлеплять жвачку от волос (ошва Богу, нашлось масло) и потом тихонько красться домой в четыре часа утра (нет, мама, к счастью, мне поверила, будто я просто встала рано и пошла в ванную!). А если честно, Д., ты самая лучшая моя подруга, самая замечательная девчонка! Я знаю, ты настоящий друг, у меня еще никогда такого не было. И что бы я без тебя делала?! Кто еще стал бы слушать мое нытье о Барри всю ночь напролет, а потом отправился бы со мной на свидание? Ты самая лучшая. Нелегко приехать в город и быть новенькой. Конечно, я завидую всем, кто все здесь знает. Ну ладно, ладно. Если честно, я думаю, Джорджия, ты когда-нибудь перевернешь всю мою жизнь, я напишу роман, а ты станешь моим редактором, правда ведь, мы навсегда останемся одной командой? Никто нас не разлучит? Обещаю, что, если даже все переменится или пойдет не по плану, я всегда буду с тобой, мы будем вместе. Ведь мы и не можем по-другому.

Ты моя настоящая сестренка.

К.

Забавно было читать это письмо Кэти спустя столько лет. Представляла ли себе Кэти тогда, в июне, как сложится ее жизнь? Она и не знала, что к сентябрю все действительно переменится. У них был дурацкий нелепый план, весьма абсурдный, сейчас это очевидно. Они хотели поступать только в тот колледж, куда возьмут их обеих. Вот почему Джорджия отвергла хорошее учебное заведение в Дармуте, куда ей рекомендовали поступать учителя и родители. Она отправилась в университет в Мичигане, только чтобы не разлучаться с Кэти. Конечно, это не самое плохое место, но не такое уж перспективное. Но она об этом не задумывалась. Ей было достаточно того, что она вместе с Кэти, ходит с ней на занятия и на встречи с парнями. Они и жили вместе в общей комнате при университете, решив, что закончат его и поедут в Нью-Йорк. Сколько иллюзий насчет своей столичной карьеры! И как радовались, что они всегда смогут быть рядом! Какого черта в юности у людей столько неадекватных фантазий? Ей следовало гораздо раньше понять, насколько их отношения далеки от идеала, нарисованного ее воображением.

Кэти лгала ей. Жестокая и подлая ложь — она все это время ожидала приема в Дармут. И когда поступила туда, то скрыла это от Джорджии, ничего не подозревавшей и по-прежнему доверявшей ей во всем. Она ни слова не сказала ей за все каникулы. И вот начался семестр, Кэти не появилась, и Джорджия немедленно обратилась к ее родителям и стала просить разыскать ее. Мать Кэти, мило улыбнувшись, сказала:

— Неужели Кэти ничего не сообщила тебе? Отец отвез ее в Нью-Гэмпшир. Я думала, ты знаешь!

Джорджия так и осталась стоять у двери их дома, замерзая под резкими порывами холодного ветра, совершенно раздавленная этим известием, оскорбленная человеком, которого она считала своим самым близким другом. И потом ничего не изменилось: Кэти не потрудилась объясниться с ней, забрала свои документы и перевелась в Дармут.

То утро стало последним, когда она верила в их дружбу и надеялась никогда не разлучаться с Кэти. И еще ждала телефонного звонка с извинениями, с вопросами, как загладить свою вину. Но никто не позвонил. Джорджия все надеялась и ждала, вплоть до рождественских праздников. Как она могла так верить Кэти и воображать себе, будто та честна с ней? Потом все прошло. Среди школьных приятельниц разнеслась весть о том, что мистер Андерсен стал хорошо зарабатывать и его счет в банке позволил ему купить большой старый дом неподалеку от Питсбурга, куда семья вскоре и переехала. С тех пор Кэти приезжала туда на каникулы. Больше Джорджия о ней ничего не слышала, у нее появились собственные проблемы, и она даже не пыталась узнать о жизни бывшей подруги.

Джорджия переехала в Нью-Йорк, сначала подрабатывала в газетах, а потом устроилась на работу в издательство. Это происходило еще до того, как она влюбилась в Джеймса Фостера, но, встретив его, она столкнулась все с той же иллюзией — опять доверилась человеку, которому, казалось, была небезразлична. Эта вторая ошибка круто переменила ее жизнь — Джорджия стала матерью, научилась жить самостоятельно, воспитывала дочь, занималась работой, которая давала ей средства к существованию. Так что стоит ли считать эти прошлые неприятности такими уж плохими? Они принесли ей много горя, но благодаря им она теперь такая, какой больше всего себе нравилась. И неужели ее жизнь оказалась бы намного лучше, если бы она тогда не пошла слепо на поводу у своих иллюзорных дружеских чувств и поступила в престижный Дармут? Гораздо позднее она поняла еще одну вещь: в мире многое зависит от связей и денег, которые всегда имела Кэти и которых не было у ее семьи. Но зато у нее есть Дакота, и даже страшно подумать, как сложилась бы ее жизнь, если бы все обернулось иначе!