Литмир - Электронная Библиотека

– Он вообще, товарищ полковник, может быть красавцем. Без изъянов! Жертвы могли с ним сами пойти, потому что он им нравился. И насиловал он их не посторонними предметами, как предполагают эксперты. Он просто очень осторожный, поэтому и не оставляет ничего после себя. Ни единой нитки, ни слюны, ни пота.

– А зачем тогда такому красавцу все это? – возмутился Самохин и машинально поджал толстый живот, упершийся в стол. – Если он без изъянов? Он же урод! Урод конкретный!

– Когда я говорил об отсутствии изъянов, я имел в виду физические данные, коллега, – посуровел Воронов. – То, что мозги у него набекрень, это сто процентов. Но вот что касается внешности и всего остального – у меня сомнения.

– А как бы ты описал его, Воронов? Ты же у нас первоклассный психопат! – оскалил мелкие зубы Самохин, вроде улыбаясь. И тут же фальшиво перепугался: – Ой, перепутал! Хотел сказать – психолог!

В кабинете стало тихо. Все сразу вспомнили прошлогодний случай, когда Воронов, не совладав с нервами, выбил зуб отчиму маленькой девочки, которую тот день за днем совращал в отсутствие матери. Великих трудов стоило полковнику замять скандал. Воронову пришлось посещать специалистов, чтобы его не отстранили от работы. Вот тогда-то он и воспылал нелюбовью ко всем мозгоправам сразу.

– Никто не может прочесть мои мысли! Никто! – возмущался он, сидя за бутылкой водки с другом Никитой Сизовым, лучшим криминалистом всех времен и народов, по мнению Воронова. – Да, могут по моим привычкам и манере одеваться или говорить составить какое-то представление обо мне. Но!..

– Что? – Никита смотрел как завороженный: всегда считал Воронова самым умным опером.

– Но я ведь могу и притворяться. Могу менять привычки каждую неделю. Могу гардероб менять. Отвечать, ходить, говорить по-разному! Никто, Никита, никто не может влезть в мой мозг и понять, что там!

– Почему? – пьяно моргал Никита.

– Потому что я и сам иногда не знаю, что там. Не знаю, чего хочу, с кем хочу и как хочу! Как они-то могут?..

– Так как бы ты описал его, Воронов? – Самохин сел к нему вполоборота, мало заботясь, что оказался спиной к полковнику. – Можно услышать твои замечательные мысли на этот счет?

Снова все затихли. Даже полковнику стало интересно, что он ответит.

Воронов встал, одернул китель с мотающейся на одной сопле нижней пуговицей. Как на уроке – задрал подбородок, уставился в окно, забубнил:

– Мое мнение, что он нормальный в физическом плане. Эта тварь даже нравится женщинам. Ни у одной из жертв не было следов борьбы на теле. Их никто не усыплял, не отключал никакими приемами. Они шли с ним добровольно. Он хорош собой! Это первое. Второе: он умеет наблюдать. Задолго до убийства он выбирает жертву и ведет ее. Третье: умеет обставлять преступление. Место выбирает заранее. Такое, где никого нет, где ему никто не помешает. И это всегда на улице! Смею предположить, что он живет не один. У него даже может быть семья. Или он просто не желает гадить дома. Поэтому улица. Всегда только улица. Только пустыри. Он хорошо знает этот город. Четвертое: он мастерски владеет ножом. Но не как спецназовец или мясник. А как человек, обладающий врачебными навыками.

– Хочешь сказать, что он врач? – задохнулся от возмущения Самохин. – Ты совсем, что ли, Воронов? Днем режет пациентов на операционном столе, а ночью на улице?

– Капитан Самохин! – одернул его полковник и сделал повелительный жест рукой. – Сядьте как следует.

Самохин резко дернулся на стуле, отвернулся от Воронова. Взгляд испуганно метнулся в сторону шефа и тут же поплыл по кабинету, по лицам присутствующих – в поисках поддержки. Но никто не отреагировал. Все с интересом слушали Воронова.

– Продолжай, Воронов, – велел полковник.

– Он может быть практикующим врачом. А может и уволенным, лишенным практики. Мог в его жизни быть несчастный случай, смерть пациента. Скорее пациентки. Это выбило его. Или…

– Или? Чего замолчал, Володя? – поторопил полковник.

Мысли Воронова ему нравились. Он считал прорывом этот его доклад. Было видно, что парень обо всем этом думал не день и не два. Несмотря на запои, которые случались, что греха таить, после развода с женой.

– Или ему это понравилось, товарищ полковник. Ему это, может, просто в кайф. Удовольствие убивать! Он мог убить пациентку намеренно.

– Что же нам теперь, всех отстраненных врачей по городу пропесочить? – возмутился Самохин. – Кто зуб не так вырвал, кто роды неудачно принял… Знаешь, Воронов, сколько их может быть? А если он уже состоявшимся уродом сюда приехал?

– Понадобится, Самохин, так станешь по всей стране искать, – жестко оборвал его полковник. И обратился к Володе: – Что ты уже сделал в этом направлении?

– Ребята проверяют все медицинские учреждения, товарищ полковник. Пока безрезультатно. Не могу не согласиться с капитаном Самохиным: этот человек мог приехать сюда откуда-то. И тогда…

– Что?

– Тогда искать его мы можем годами. Пока сам не попадется. Или пока у нас не появится свидетель.

Глава 3

Сашка заглянул в комнату, куда она перебралась почти месяц назад. Хмуро глянул на нее, скорчившуюся под одеялом, потом спросил:

– Ты на работу сегодня собираешься?

– Да, – отозвалась Арина, не поворачивая головы.

Она лежала к нему спиной. Нарочно отвернулась, знала, что он заглянет перед уходом.

– Тогда вставай. Времени знаешь сколько?

– Сколько?

– Семь тридцать, дорогая. Потом будешь метаться, как заполошная курица. Вставай, говорю!

Он хотел, чтобы его голос прозвучал твердо, даже издевательски. Чтобы задеть ее, заставить возмутиться. Чтобы напомнить, как у них все было, когда они могли собачиться часами, а потом валились в койку и вытворяли там такое…

Не вышло. Голос дрогнул, зазвучал просительно, жалобно. Арина немедленно все поняла и не приняла подачу. Так и лежала, не поворачиваясь, под одеялом.

Он переступил порог этой комнаты, которую она захватила двадцать восемь дней назад. Сел на краю дивана у нее в ногах.

– Аришка, ну что ты? Поговори со мной!

Они же десять лет вместе, знают друг друга как себя – вот что ему хотелось добавить. Он поймет! Он поможет! Но тут же в мыслях пробежало холодком: знали до той самой ночи, когда она убежала из дома. В спортивной одежде убежала и в домашних тапочках. И ничего этого на ней не было, когда Арину обнаружили. Она была совершенно голой, когда ее нашли на каком-то загаженном пустыре. Даже тапочек не было. Голая и замерзшая. Ее заметили какие-то пацаны, прятались там, видно, с сигаретами. Перепугались, конечно, до смерти, вызвали полицию и «Скорую».

Арину увезли. И она еще три часа находилась в глубоком обмороке. Переохлаждение после насильственных действий – это первое, что ему сказали врачи. Потом уже, когда были проведены все анализы, выяснилось, что Арину никто не насиловал.

– Никто не совершал над ней противоправных действий сексуального характера, – пробубнил Сашке в переносицу высоченный доктор с руками мясника. – Обморок вызван действием какого-то вещества.

– Ее опоили? – просипел он, хватаясь за горло.

В голове проскочило сразу столько омерзительных картин. Много гаже тех, что не давали ему спать той ночью.

– Инъекция. Ей сделали инъекцию какой-то дряни, и она отключилась. Но это помогло ей не замерзнуть насмерть. Холодно уже на улице. Это была инъекция, господин муж.

И доктор зачем-то пожал плечами, будто хотел сказать: а я что, ты муж, ты и разбирайся, почему твою жену находят на улице совершенно голой после того, как она не ночевала дома.

– Она скоро очнется? – спросил он доктора двадцать восемь дней назад.

– Думаю, вечером вы уже сможете ее навестить. Это просто медикаментозный сон.

– И все? – усомнился Сашка.

– А что вам еще надо? – Доктор нетерпеливо дернул плечами. – Изнасилована она не была. Ее не били, ни к чему не принуждали. Просто вкололи что-то и раздели.

4
{"b":"578452","o":1}