— Ты знаешь, кто такой Бил Уилсон? – спросил он Бухарика.

— Это который анонимных алкоголиков организовал? – уточнил тот.

— Да. А ты с ними сталкивался?

— С кем я только не сталкивался! Там фишка какая: якобы алкашу может помочь бросить пить только другой такой же кот.

— И что ты об этом думаешь?

— Отстой полный! С таким же успехом можно сказать, что хорошо ампутировать руку может только врач, у которого самого нет руки. В кожвен должны идти работать больные сифилисом, в психушки – дураки…

Григорий Александрович засмеялся:

— Анонимные алкоголики тебя бы побили, наверное…

— Да нет, они не экстремисты, — смягчился Бухарик. – Они в основном неплохие люди. Но вот ведь опять: «анонимные». А какая тут может быть анонимность? Если ты бухаешь – на тебе написано, что ты котье, а если не пьешь месяца два, то и по тебе все будет заметно. К чему это?

— Ну, это спорно. Кто‑то нуждается в поддержке других. А что тебе самому мешает бросить? Или не хочешь?

— Хотеть‑то мы все иногда хотим. Но только на словах… Некоторые, говорят, что это типа шибко легко. Вот мне тут притаранили книженцию – «Легкий способ бросить пить» называется…

— Так ты и с Алленом Карром познакомился?

— С ним нет. С книжкой его.

— И что ты про нее думаешь?

— Фуфло!

— Почему?

— Да аргументы у него никуда! – И Бухарик неожиданно процитировал по памяти: — «Чем больше людей сходятся во взглядах и чем выше уровень их компетенции, тем меньше вероятность отыскать того, кто решится им возразить. А если такой человек найдется, то он либо дурак, либо полностью уверен в своих аргументах. Надеюсь, на данном этапе мне удалось доказать вам, что я хотя бы не дурак».

— Ух ты! – удивился профессор. – Я бы такую дрянь ни за что не запомнил!

— Да и я случайно запомнил. У меня как бывает: прочитаешь что‑то раз двадцать, а все равно не запоминаешь. А потом по пьяни всплывает целыми кусками. А здесь меня чего возмутило: самолюбование: вон я какой умный, могу против всех идти, все знаю. А ничего не знает!

— В общем‑то я согласен, — сказал профессор. — Аллен Карр достаточно свободно обращается с медицинскими терминами, имеющими в общественном сознании устоявшийся и вполне конкретный характер. Например, шизофренией он называет то, что «одна часть организма заявляет: «Мне нужно выпить!», а другая предупреждает: «Не пей лишнего!» По поводу алкогольных психозов он пишет так, что сразу видно, что он не имеет о них даже поверхностного представления: «Некоторые верят в иллюзию, что белая горячка вызывается воздержанием от алкоголя. Непьющие люди не страдают белой горячкой!» Но ведь никто не говорит, что ей страдают непьющие люди. Это опасное заболевание, да и не только оно, может возникнуть на фоне отказа от алкоголя, как правило, в первые один–три дня, являющиеся критическими. Вместо того, чтобы предупредить людей об этой проблеме и о том, что возможно будет необходима медицинская помощь, автор представляет все так, что проблемы вовсе нет: «На самом деле физические проявления воздержания практически незаметны, потому что большинство пьющих людей и не имели этой физической зависимости. Но как быть с теми, которые ее имели?

— А ты умный мужик, — с уважением сказал Бухарик. – Я вот все это нутром чувствовал, но так коротко и ясно изложить бы не смог.

— Там много еще всякой ерунды, — продолжил Григорий Александрович. — Необходимость выпить «последний бокал» алкогольного напитка, на которой настаивает автор, практически у любого алкоголика, который уже дошел до стадии запоев, просто спровоцирует очередной запой. И денатурат и чистый спирт, о которых пишет Аллен Карр, как о чем‑то ужасном, ему даже очень понравятся. Для серьезно пьющего человека два правила из семи, которые приводит Карр, являются логическим противоречием: «Не бросайте пить и не сокращайте потребления алкоголя, пока не дочитаете эту книгу до конца» и в то же время «Читайте эту книгу только на трезвую голову».

— А меня чего прикололо: пишет: мой легкий способ полностью избавляет от абстинентного синдрома. А в другом месте: поколбасит, конечно, но не больше недели! Круто, да? Ведь обычно больше двух–трех дней никого и не колбасит, он еще целых четыре дня себе форы дал для верности!

— А какое твое мнение про уколы, подшивки?

— Был у меня знакомый, вкололи ему антабус. Сказали: «Выпьешь – сдохнешь». Он с месяц держался, а потом все равно начал бухать. И ничего с ним не случилось. А вот в чем причина: сложно сказать: либо живучий он шибко, либо не то ему вкололи, либо выдыхаются у препарата силы со временем.,. Я сам думаю: все тут в голове, — и Николай постучал себя костяшками пальцев по лбу. – Как себе внушишь – так и будет!

— А что ты думаешь про алкогольные психозы?

— Про «белочку»? Кстати, недавно видел водяру, там такая страшенная белка с кривыми зубами нарисована и написано: «Я пришла». Здесь Венечка Ерофеев очень хорошо все описал.

— Ты «Москву–Петушки» имеешь в виду?

— Да.

— А вот мне всегда было интересно, там в конце его убивают, втыкают шило в горло – это правда, или привиделось ему перед тем как потерять сознание?

— Мне кажется, — сказал Бухарик, — что реально он всю эту бесовщину видел. А с шилом – это пророчество Венечке – автору: он ведь от рака горла умер!

— Да ну! – удивился Григорий, не знавший биографии Венедикта Ерофеева.

— Я могу ошибаться… Но вообще‑то очень страшная эта штука «белочка». Вот уж в наркушке до чего мерзко: разденут тебя догола, руки–ноги привяжут к койке, подстелят под тебя клеенку, нацепят тебе презерватив со шлангом, чтобы по маленькому в банку ходил, а по большому – терпи два дня: если вытерпел – значит у тебя чувство стыда есть и контроль над собой, идешь на поправку, а обгадишься – значит быдло ты…

— Да нет, — отмахнулся было профессор, который работал и в наркологии и только сейчас подумал о том, что чувствуют люди «на вязках» и как он ощущал бы себя на их месте…

— Что нет? За людей нас там не считают! А сами – многие – такие же, или такими же будут! Но я к чему: по сравнению с «белочкой» — это курорт!

Они поговорили часа три. Бухарик, выпил коньяк, но больше не просил, профессор взял только себе и ему по стакану чая.

— Ты знаешь, движение «Анонимных Алкоголиков» началось с того, что два пьяницы, поняли, что когда они говорят друг с другом им не хочется пить. Что ты об этом думаешь? – спросил Григорий Александрович.

— Ну, уж не знаю, — смутился Николай. – Но пить правда не тянет…

… Придя в гостиницу, Григорий увидел, что сэр Джон, Элизабет и Петр уже уехали, но почему‑то этому не удивился. Он выпил на ночь немного водки и принял феноборбитал, запив это приличным количеством воды — одно из «старинных» средств не «словить белочку», которому он доверял. Через некоторое время ему удалось заснуть. На следующий день Григорий Александрович уже почти совсем не выпивал, а через три дня ему удалось отказаться от спиртного полностью.

Институт политических исследований

Директор московского научно–исследовательского института политических исследований Николай Ильич Сергеев был веселым доброжелательным человеком. И это несмотря на то, что ему постоянно приходилось общаться и с ненавидящими друг друга политиками и с политологами, про которых он считал, что ими становятся те, кто не смог (или не посмел) сам пойти в политику, и соотносятся с политиками также, как литературные критики с писателями.

Все распри в коллективе, насчитывавшем всего‑то полтора десятка «главных», «ведущих» и «младших» научных сотрудников, директор пытался гасить на корню. А склок было немало. Вот и сейчас перед ним лежала жалоба одного младшего научного сотрудника – крайне обидчивого и амбициозного молодого человека, постоянно сотрясавшегося от внезапных приступов кашля – на своего старшего товарища. Николай Ильич остановил взгляд на следующей тираде: «Я ему объяснил, что Хантингтон считает об этом …(далее шло полстраницы убористого текста). А он мне на это ответил, чтобы я засунул Хантингтона себе в задницу! И что я теперь должен делать?!!» Директор подумал с минуту и затем написал резолюцию: «Успокоиться и сходить на флюорографию».