- Сань, ну бля, чё ты как баба?

- Я сказал, отвали! – зло рявкнул блондин, оторвавшись от Кирилла.

- Дааа, вот так, сучка, – всё быстрее двигается в нем бритоголовый, вбиваясь глубже, врываясь, разрывая, калеча. – Давай, впусти меня, детка, впусти.

Слезы льются новым потоком. Невыносимо. Больно. Мерзко...

- Кир, эй, Кирилл, посмотри на меня, – Костя уже сидел у его стула, опустившись на корточки, встревоженно заглядывая ему в лицо. – Они тебя больше не тронут, никто тебя больше не тронет. Их арестовали, кто-то сообщил о них в милицию. Их нашли, Кир. Всё позади, всё в прошлом. – Костя положил ладонь ему на бедро.

Кирилл резко вскочил со стула, чуть не упав. Голова кружилась, сердце ухало в грудной клетке слишком громко и часто, что даже дышать становилось трудно. Их было не трое. Четверо. Четверо!

Почему Костя говорит ему, что всё позади? Он ничего не знает. Не знает!

- Кир, позволь мне помочь тебе, не убегай от меня, – умоляюще произнес он, поднявшись на ноги и шагнув ему навстречу.

Нет.

- Нет, – потрясенно замотал Кирилл головой, видя в парне напротив не человека, которого любил, а новую угрозу, от которой нужно спрятаться, скрыться, сбежать.

- Это я, Кир. Пожалуйста, не смотри на меня так. Я хочу помочь, хочу быть рядом, – продолжил говорить Костя.

Но Кирилл уже не слышал, кровь зашумела в висках, страх захватывает его в липкие сети, как муху, не давая вырваться из устроенной ловушки.

... – Я буду рядом, – шумное придыхание над ухом, холод в груди, влажный поцелуй в плечо...

- Нет! – Кирилл сорвался на крик, сметая со стола вазу с цветами, слыша звук разлетающегося на части стекла. Вдребезги разбитая ваза вызывала ощущения нереальности происходящего. Кирилл смотрел на осколки, в которых видел себя, такого же разбитого, ненужного, использованного, грязного.

- Кирилл, о Боже, пожалуйста, посмотри на меня. Кирилл! Очнись, ну же, давай.

Он немигающим взглядом смотрел на сломанную вазу. Голос Кости доносился до него словно издалека, не из этой комнаты, не из этого мира.

- Положи нож, Кир. Положи.

Нож? Кирилл перевел взгляд на свою руку, в которой находился кухонный ножик.

Холодное лезвие упирается ему в горло. Страшно...

Кирилл не понял, как нож очутился у него, но лезвие такое же острое, холодное, как было там, в парке. Оно притягивает, завораживает.

- Пожалуйста, отдай мне его. Отдай мне нож. Кирилл!..

====== Глава 6. ======

Sora Kasugano, солнце, надеюсь, ты меня простишь))

ВНИМАНИЕ!

Вопрос.

Я нахожусь на распутье и мне нужна ваша помощь, дороги мои читатели.

Кто хотел бы видеть в последующих главах инцест между братьями?

От ваших ответов зависит дальнейшее развитие событий.

Весь мир сузился до размеров маленькой кухоньки в доме Деменцевых, сосредотачиваясь в одном человеке, глаза которого смотрели в свой собственный, невидимый посторонним ад. Кирилл совершенно потерянно стоял возле разбитой вазы, переводя взгляд то на кухонный нож, то на осколки, словно не понимая, где находится и что происходит.

- Отдай мне нож, Кирилл, – заставляя сердце биться ровнее, а голос звучать мягко и уверенно, Костя сделал шаг вперед. Ноги едва слушались, в голове полный хаос. Где родители Кирилла? Как скоро они придут? Звонить ли в больницу? И что, если Кирилл сейчас... этим ножом...

Костя вытер пот со лба и сделал еще маленький шажок вперед. Сердце ухало в груди отчаянно и громко.

- Ваза, – растерянно произнес Кирилл, уставившись на разбитое вдребезги стекло. Костя видел, с каким сожалением и болью парень смотрит на пол, ему казалось, что Кирилл сошел с ума, потому что нормальные люди так не смотрят на осколки. Кирилл видел в них свою жизнь, видел, отчего всё глубже уходил в себя, отчего желание взять нож и покончить с этим всё отчетливее проявлялось в его глазах.

Костя содрогнулся от своих мыслей, но не позволил панике управлять собой. Только не сейчас. Он должен придумать, как убедить Кирилла довериться ему. Сейчас. Сию же секунду. Потому что...

Должен!

- Кир, посмотри на меня, – говорить сложно, смотреть на затравленного друга – невыносимо. Но, переступая через себя, Костя смотрел прямо ему в глаза, гипнотизируя взглядом. – Я помогу тебе.

- Пожалуйста, – тихо выдохнул Кирилл, по его щеке бежали дорожки слез.

Костя медленно, с замиранием сердца, взял его за запястье, отбирая нож.

- Всё хорошо, – облегченно прижав парня к себе, Костя отбросил нож в сторону. Внутри словно стержень вынули. Невыносимая слабость вмиг завладела его телом. Опускаясь вместе с подрагивающим Кириллом на пол, Костя продолжал шептать ему всякий бред, не зная, кого этим пытается успокоить больше.

- Они не оставляют меня... я чувствую их всё время... рядом... мне больно, Кость... убери их...

- Они не тронут тебя больше, – крепко сжимая его в своих руках, Костя поцеловал его в макушку. – Обещаю, – процедил он сквозь зубы, мечтая разорвать уродов, которые посмели превратить веселого жизнерадостного парня в подобие замирающей в страхе тени.

- Пускай они уйдут... оставят меня... хочу домой...

Жалобный дрожащий голос Кирилла убивал, ножом вонзаясь в самое сердце.

- Ты дома, я с тобой, – перед глазами плыло от дрожащих слез. Да когда же это всё прекратится?!

Господи, за что? За что это все Кириллу?

- Я с тобой, – одними губами произнес Костя, успокаивающе покачивая Кирилла.

Деменцев потихоньку стал затихать, прекращая умолять тех людей в своей голове отпустить его. – Я всегда буду с тобой.

Даже если Кирилл больше никогда не будет прежним улыбающимся мальчишкой, жизнерадостно смотрящим в будущее. Он всё равно будет рядом.

Это был четверг. Тот самый поворотный день. Еще один.

После выписки Кирилла из больницы прошло две недели и ровно месяц с того дня, когда он приехал в Октябрьское, а улучшений никаких не было. Дни проходили до ужаса однообразно. С утра Костя быстро завтракал и уходил к Кириллу, дожидаясь, когда Антон Сергеевич уйдет на работу. Какой-то иррациональный страх вечно преследовал его, превращая в жалкого вора, украдкой пробирающегося в чужой дом. Но это было не совсем так. Мария Васильевна всегда добродушно его встречала и даже радовалась, что у её сына есть такой верный друг, ведь больше никто не приходил. Сам же Кирилл с того памятного утра с разбитой вазой больше ни разу не позволил себе к нему прикоснуться. И это было мучительнее всего. Смотреть. Сожалеть. Сгорать от бессилия и просто молчать. Молчать вместе с ним. Костя каждый день старался разговорить Кирилла, вывести его из оцепенения, растормошить, привести в чувства, но всё чего добивался – короткого осмысленного взгляда Кирилла. Всего секунда и вновь пустота.

- Кость, дед уехал. Ты в магазин не сходишь? – попросила его бабушка, когда он уже собрался уходить.

- Схожу, – неохотно отступая от двери, бросил Крылов. – Что купить?

- Муки и яиц. Я блинчики сегодня собираюсь сделать, – всучив ему в руки сумку и деньги, произнесла старушка.

- Здорово, – скривив губы в подобие улыбки, Костя засунул сторублевую бумажку в карман джинс и сложил тряпочную сумку – в Питере таких уже не увидишь.

- Еще Любашке привет передавай. У нее дочка из города приехала на каникулы. Светочка такая красивая девочка, познакомился бы с ней, – наставительно произнесла бабушка.

- Обязательно, бабуль. Обязательно, – похлопав её по плечу, Костя поспешно удалился. Говорить и дальше на тему девушек, да еще и со старым человеком, да еще и в нескольких метрах от дома Деменцовых было полнейшим абсурдом, особенно в последнее время.

Бросив взгляд в сторону соседского дома Кирилла, Костя зашагал в сторону продуктового магазина, находящегося неподалеку. Пообещав себе разделаться с заданием бабки как можно скорее, Костя уже чуть ли не бежал по сельской пыльной тропинке, не обращая внимания на проносящихся мимо велосипедистов.