ОН. Часто. Одиночество, преследует всех. Наедине с собой, все мы одиноки. Я и ты счастливее многих. У тебя, и у меня, живы родители, растут дочери. Родные любят нас, волнуются за каждый наш шаг. У меня теперь еще появилась любимая женщина. Теперь и о тебе буду заботиться.
ОНА (перебивает). Спасибо.
ОН. Будешь настаивать, что мы одиноки? Сменим - ка тему.
ОНА. Если все, происходящее со мной в последние дни, не сон, даже если оставишь меня, всегда буду вспоминать эту ночь, как самую счастливую в жизни. Рядом ощутила мужчину, которому верила, в ту минуту могла положиться. Я не была одинока. Вставай, в любую минуту мои могут прийти! (Поднимается, тянет его за собой, он пытается удержать её).
ОН. Вспомнила об одиночестве, а боишься, мама придет.
ОНА. Имела в виду не частности. Родители и дочка любят меня, я люблю их не меньше. Конечно, я не одинока, ты как всегда прав.
Хватит валяться, поднимайся! Мавр сделал своё дело, теперь вставай, одевайся. (Валентин старается удержать её, она вырывается, находит халат, надевает, подходит к окну, останавливается). Как скоропалительно наши отношения перешли от знакомства к постели! Поверила тебе и оказалась втянута в этот блицкриг. Не успела, как следует узнать, понять, что ты за человек.
ОН. Сократили букетно - конфетный этап юношеских восторгов, понимая, чего мы хотим.
ОНА. А ты, оказывается, всё же циник! Получается, ласковые слова, объяснения в любви, всё заполнение пауз?
ОН. Какие паузы! Ты еще циничнее - мавр сделал свое дело. Ночью оба были счастливы и влюблены. Остаюсь и сейчас.
ОНА (перебивает). Влюблены... Давно без мужчины, физиология требовала, вот и поддалась гипнотическому воздействию. Слово "любовь", правда, звучала в моих устах, но это порыв, потеряла контроль, не задумывалась о словах. Два выпивших индивидуума пожелали физической близости и легли в постель. Буду честна, инициатива моя, я затащила.
ОН (поцелуем останавливает). Что говоришь! Не разочаровывай! Ночью шептала, что потеряла голову, влюбилась, как школьница. Я поверил! Утром, оказывается, была физиологическая потребность... Спасибо, обрадовала! Но хоть немножко я тебе нравлюсь?
ОНА (долго, молча, рассматривает его). Немножко. И то, не уверена. Женщине не пристало признаваться... В твоих объятиях забыла все на свете, уверена была, что люблю, ждала тебя всю жизнь. Что только не померещится ночью!
ОН (перебивает). Померещилось, теперь раскаиваешься?
ОНА. Да нет, не раскаиваюсь. Оба получили приятную разрядку и удовольствие. Совершили грехопадение! Но больше не повторится. Не тщи себя надеждой. (Настроение её после недолгой паузы неожиданно меняется). Извини! Я и сейчас не контролирую себя. Говорю, черте что... (Бросается обнимать его, страстно целует). Прости, прости за глупые слова, сказанные минуту назад! Ночь была волшебной! Я была счастлива. Ни в чем не раскаиваюсь! А сейчас вставай! Не встанешь, окачу холодной водой.
ОН. Зальешь постель, диван. Спать, где будем, на полу?
Ирина выходит в кухню. Валентин продолжает лежать, она вскоре возвращается.
ОНА. Выпила воды, и голова вдруг закружилась. Снова будто опьянела. Бессонная ночь сказывается. (Подходит к нему). Поднимайся! Хватит валяться
ОН. Куда торопишь! Десяти еще нет. (Приподнимается, валит её на себя, они обнимаются, борются, халат на ней раскрывается, и он ласкает груди, целует, она пытается закрыться халатом, он не позволяет).
ОНА. Перестань. Позволь, поясок завяжу. Мне стыдно. Рассматриваешь...
ОН. Я же всё уже видел, и ты не протестовала.
ОНА. Возмущалась... Ночью. В темноте. Я очень стеснительная, еще не знаешь. (Ей удается вырваться из его объятий, поднимается, завязывает халат). Принесу воды, иначе тебя не поднять. (Выходит и возвращается с кружкой). Окачу! (Он не реагирует, тогда она мочит пальцы, касается его лба, щек, Валентин вскрикивает, поднимается. Кружка в руке Ирины наклоняется, и вода льется на пол).
ОН (поднявшись, целует её). Все-таки подняла, не дала продолжить праздник.
ОНА. Праздники непослушания тоже заканчиваются. Ведем себя словно подростки, вырвавшиеся из - под родительской опеки. Сколько мы были вместе?
ОН (одевается). Достаточно, чтобы узнать и понять друг друга.
ОНА. Считаешь, я мягкая, податливая, понял меня? Ошибаешься. Знал бы мой характер! Ни с кем не уживаюсь.
ОН. Разобрался, ты лидер, привыкла командовать, чтобы всё по-твоему. Надеюсь, сумеем вместе находить компромиссы.
ОНА. У тебя далеко идущие планы. Помнится, не обсуждали их... И обсуждать рано. Или, как благородный человек, решил теперь вести в Загс? Не торопись. Не спрашивал о моих планах, готова ли я и дальше встречаться.
ОН. Не уподобляйся героиням бульварной прессы! Постель не определяет всё в жизни.
ОНА. Согласна, но наши отношения развернулись с такой скоростью, что не успела серьезно разобраться, узнать, понять себя. Не готова я.
ОН (прижимает к себе, целует). Подожду, пока будешь готова. Люди всю жизнь узнают друг друга, открывают в партнере новое. Иначе жить скучно.
ОНА. Долго придется ждать.
ОН. Хорошо, не будем спешить. Завтра покажу тебя своим родителям, а в следующую субботу поедем знакомиться с твоими, мамой - папой и Леной.
ОНА. Всё распланировал. А меня не спросил.
ОН. Что сейчас делаю?
ОНА. Ставишь перед принятым решением. Своим.
ОН. Нашим. (Выходит в ванную. Ирина собирает постель, складывает простыни, одеяло, собирается сложить диван, входит одетый Валентин). Помогу, отойди! (Складывает диван, вдвоем застилают накидку). Всё! Никаких следов. Вспомнил, вдруг. Ночью, сквозь сон, ты что-то невнятно бормотала, просила прощение, вспоминала диссидентов.
ОНА. Разговаривала во сне? (Он кивает). Не помню. Ни мама, ни дочь не замечали. О чем же говорила?
ОН. Не разобрал. Подумал, вот что значит журналистка! Даже во сне её не оставляет политика. Минуты назад сливались в единое целое, признавались в любви, и вдруг вспомнила о политике. Неужели так достала? Говорила, канал не политический.
ОНА (неожиданно). Тип мерзкий предстал во сне. Начальник один.
ОН. Пристает?
ОНА. Он бы еще приставал!
ОН. Заинтриговала, расскажи! Он диссидент, его во сне вспомнила?
ОНА. Диссидент ты. Собиралась рассказать тебе, всё не решалась. Пришел в нашу компанию с Первого канала, ярый сталинист, наверняка негласный сотрудник органов. Поставили заместителем главного редактора. С первого дня настроился сменить Эдуарда Георгиевича. Узнал, что готовлю программу с тобой, долго наставлял не позволить говорить о политике и критиковать власть. В заключение просил узнать, как относишься к националистам, что думаешь о проблемах Кавказа и Крыма.
ОН. А ты забыла.
ОНА. Забыла бы, не стала с тобой делиться. (Возмущенно). В передаче об этом, конечно, ни слова, а только доложить ему. Надеялся сделать из меня политического доносчика. Сексота. Я возмутилась, говорю: обратились не по адресу. Он в ответ: Эдуард Георгиевич скоро покинет канал, главным поставят меня. Не убавишь спеси, придется и тебе искать работу.
ОН. Какие ужасы рассказываешь! Какой год на дворе?
ОНА. В такой атмосфере приходится работать. Ты еще спрашиваешь, отчего у меня депрессия... В такую чудесную ночь и приснилась сволочь! Надо же!
ОН (подумав). Эдик не рассказывал, что собирается менять работу. Получается, под него копают... Считаешь, он в курсе?
ОНА. Откуда я знаю. До меня лишь теперь дошло, с чего это Соловьева заинтересовали твои политические взгляды! Вчера узнала, ты и наш главный, однокурсники, дружите семьями.
ОН. Может, отменим программу? Будут у вас с Эдиком неприятности из-за меня. Обязательно должна всё рассказать ему и посоветоваться. Я нисколько не обижусь, если отмените передачу.
ОНА. Шиш ему! (Знак руками делает). Передачу с тобой проведу обязательно, пусть только попробует еще раз шантажировать. Такой вселенский шум подниму! Программы в газеты рассылаем за две с половиной недели, встреча с тобой уже анонсирована. И хватит о подонке.
