- Привет, – заставив себя улыбнуться, Воншик прошел вперед.

- Привет, – безразлично отозвался Хонбин, опуская колени и садясь прямее.

- Это тебе, – указывая на букет, Воншик прошел к столику, где стояла ваза. – Красивые?

– Тебя выгнали из группы?

- С чего ты взял?

- Ты слишком часто сюда приходишь. С утра у меня был Джехван, теперь ты. Вам не надоело еще?

- Еще нет, видимо. Мы же друзья, – меняя старые цветы на новые, произнес Воншик.

- Друзья, да, – хмыкнул Хонбин. – Почему тогда Тэгун не приходит? Он не друг?

Воншик чувствовал обреченность в голосе Хонбина, но не мог ничем помочь. Оставалось только ждать, что парень справится сам. Воншик выкинул завядшие цветы в мусорное ведро, замечая, как Хонбин взъерошивает нервным жестом себе волосы.

- Ты и сам все прекрасно понимаешь, Хонбин. Он твой друг, просто ему нужно немного больше времени, чтобы разобраться с Хакёном.

- Хакён… его выписали? – не поднимая глаз, спросил Хонбин.

- Да, сегодня. Менеджер увез его в общежитии.

- Он что-нибудь вспомнил?

- Нет. Ему решили ничего пока не говорить. Может, он и не вспомнил никогда того, что произошло.

- Зачем тогда его отправили в общежитии? Разве его родители не могли забрать его домой, чтобы он окончательно все забыл?

- Это его жизнь, Хонбин. Мы не можем забирать у него сцену и пение, он должен попытаться вернуться, – сев рядом, произнес Воншик.

Он и сам иногда думал о том, что для Хакёна возможно было бы лучше вернуться на Родину и так начать все сначала. Но стоило подумать о том времени, когда их неизменный лидер выступал на сцене, и сомнений не оставалось. Хакён жил танцами и пением, он состоял из этого, он дышал творчеством.

- А мне что делать? – обреченно спросил Хонбин, повернув к нему голову. – Вы хотите, чтобы мы снова с ним встретились, но я не могу, не могу, понимаешь? Он же… вспомнит все. Не сейчас, так позже и ему будет еще хуже.

- Мы поможем ему пережить это, – уверенно произнес Воншик.

- Он возненавидит всех нас, когда вспомнит, – возразил Хонбин.

- Нет, Хакён поймет.

- Не лги себе, – зло отчеканил Хонбин. – Он будет ненавидеть меня до самой смерти за все, что я сделал, и он будет ненавидеть вас за то, что сделали с ним вы.

Воншик отвернулся. Он знал, что Хонбин прав. Знал, но все равно не мог иначе.

- Если есть шанс, что Хакён ничего не вспомнит, мы должны его использовать. Врачи говорят, что если его аккуратно ввести в старое окружение, избегая травмирующих событий, то его мозг может навсегда запечатать те события, что произошли.

- Воншик, – прижавшись к нему, Хонбин тихо всхлипнул. – Почему это с нами произошло?

Воншик обнял парня одной рукой.

- Он не заслужил этого. Не заслужил, Воншик. Почему все так? Почему?

Воншик тихо похлопывал Хонбина по плечу, успокаивая парня. Он не знал ответов на его вопросы. Просто так случилось. И им теперь нужно собраться и помочь Хакёну выжить.

====== Глава 7. ======

Теплые утренние лучи освещали детскую площадку, пробираясь через кроны зеленых деревьев, в тишине скользили от одной яркой качели к другой, незатейливо играя в прятки. Вокруг никого не было – еще слишком рано. Только для двух гуляющих это было единственным временем суток, когда можно выйти и свободно отдохнуть, не оглядываясь по сторонам.

- О! Смотри, божья коровка, – привлек Хакён внимание ребенка, остановившись возле кустарника с маленькими красными цветочками.

- Божья коровка? – мальчик с любопытством протянул руку к лепестку. Глаза с детской жадностью знаний пожирали цветастого жучка.

- Красивая? – улыбаясь, спросил Хакён.

- Да, – согласился ребенок. Хакён потрепал его по волосам, отчего мальчик снова заулыбался.

- Идем, нас кое-кто ждет.

- Кто? – забывая про жучка, снова оживился ребенок.

- Скоро увидишь.

Хакён взял маленькую ладошку, чувствуя в груди нежный трепет, и повел мальчика дальше по тропинке. Им обоим нравилось гулять ранним утром, наслаждаясь погодой и тишиной. Мальчик казался таким счастливым и довольным на этих прогулках, что Хакёну становилось стыдно. Он должен был быть с ребенком постоянно, а не время от времени, когда в насыщенном, плотном графике появлялась свободная минута.

По тропинке, с другой стороны площадки, к ним приближался молодой парень, держа в руках плюшевого зайца. Хакён улыбнулся, узнавая Тэгуна даже в этой мешковатой куртке с капюшоном. Ребенок тоже узнал его через пару секунд.

- Хён!

Мальчик с радостным визгом рванул вперед. Тэгун опустился на корточки и встретил ребенка с распахнутыми объятиями. Мальчик крепко обнял парня за шею, налетая на него с разбегу. Тэгун улыбался так, как никогда не улыбался фанатам – открыто, до мурашек красиво и счастливо.

Хакён медленно шел к ним навстречу, смотря на умилительную парочку, от которой щемило в груди.

- Мин, – позвал Хакён ребенка.

Тэгун и мальчик повернулись к нему, и оба смотрели с непередаваемой теплотой.

Все изменилось в одно мгновение, словно кто-то переключил на другой канал.

Темное помещение. Вещи на вешалках. Девушка с перекошенным от страха лицом. Люди с автоматами. Хакён, как невидимый призрак, прошел вперед, не понимая где он.

Ему здесь не нравилось. Он хотел уйти отсюда, сбежать, закрыть глаза и исчезнуть из этого места, но ничего не выходило. Он продолжал идти куда-то вперед, потерянно осматриваясь по сторонам, и ежась от накатывающего страха.

Сердце забилось сильнее, в ушах зашумело от приближающейся паники.

Он вспомнил, что искал.

Ребенок должен быть где-то здесь.

- Мин-а! – Хакён побежал, заглядывал за каждый ряд одежды. Его никто не видел, никто не придавал значения перепуганному парню, который метался по помещению в поисках ребенка. – Сонмин!!!

Хакён бежал по коридорам, натыкаясь на людей, которые стояли на коленях под дулом автоматов. Хакён в ужасе отскакивал от них, от этих монстров в черных масках, хотя они и не могли его увидеть, страх от близости с этими людьми выбивал все мысли из головы. Что-то внутри верещало о том, что нужно уходить отсюда. Но Хакён не мог.

Ему нужно было найти Мина. Он не мог оставить его одного.

- Сонмин! – на дрожащих ногах Хакён двинулся в сторону группы мужчин в конце коридора. Ноги стали ватными. Все внутри требовало уйти отсюда, развернуться и бежать в противоположную сторону, потому что там, в том углу, что-то очень страшное, на что не стоит смотреть. Но сердце подсказывало – Мин там. Он слышал его плач.

Шаги гулким эхом разносились по коридору. Хакён передвигал ноги, словно в трансе. Шаг. Один. Второй.

- Ты смотри, он плачет, как девчонка.

Смех, чудовищно знакомый, ядом проникает прямо в сердце, но Хакён не останавливается. Он должен найти Мина.

- Нравится?

- Да оставьте его уже, а то сейчас коньки отбросит. И заткните кто-нибудь этого ребенка!

Хакён дошел до конца коридора, до группы людей в черных куртках.

Он не мог увидеть то, что было на полу. Голова взорвалась страшной болью, перед глазами все стало расплываться, но в последнюю секунду он увидел Мина. Ребенок смотрел прямо на него, в глазах слезы и ужас. И в этих глазах Хакён увидел безумие.

- Мин-а, – тихо выдохнув родное имя, Хакён шагнул навстречу ребенку. Но мальчик отшатнулся от него, брезгливо и напугано. – Что такое? Иди ко мне, скорее, – умоляюще попросил Хакён, начиная дрожать от необратимой потери. – Пожалуйста.

Мальчик мотнул головой.

На детском личике появляется взрослое презрение. Мин медленно поднимает руку и указывает пальчиком куда-то на пол. Хакён не понимает, куда ему смотреть, но чувствует, как сердце разрывается от осознания того, что он больше не нужен Мину, что ребенку теперь противно находиться рядом. Так чудовищно больно не было никогда.

- Мин, пожалуйста…

Хакён вынырнул из сна, резко сев в кровати. Голова кружилась, перед глазами все плыло, кислорода не хватало. Хакён нервно дышал урывками, сжимая одеяло в кулаках.