Как и ожидалось, убедить участкового оказалось куда сложнее, чем Вована. Но лед тронулся, как говорил незабвенный Остап Сулейманович: "апельсины начали загрузку в бочки". Эксперимент произвел впечатление, не на шутку озадачив Палыча.

— Чертовщина какая-то. Умом понимаю, что нельзя этому оболтусу увольнительную давать на Новый год, а как прочитаю заявление, так вроде наоборот получается. Гипноз прямо какой-то? — и смотрит на меня, настороженно не по-доброму, и прямо скажем, без особого восхищения. Таким взглядом опера оценивают аферистов, прежде, чем запечь их за решетку.

— Никакой это не гипноз. Это рекламные технологии, двадцать пятый кадр, суггестивное внушение и нейро-лингвистическое программирование. Можете в интернете почитать — на западе давно используется, да и у нас не редкость. Тем более, что вы ничем не рискуете — если откажут, то с чистой совестью сдадите меня в райотдел. Думаю, что полковник о генеральском звании давно мечтает, или премию выбить, или фонды на ремонт здания, или новый автомобиль получить.

Насчет полкана — это я наугад ляпнул, но судя по тому, как перекосило Палыча — попал в точку.

Старший лейтенант беззвучно выругался — ну не Мандельштама же процитировал по памяти, и согласился на авантюру.

— Но ежели чего — смотри у меня, — несколько неопределенно, но с чувством пригрозил, и тут же, попытался раскрутить на откровенность. Ай, да старый опытный жук — хитро усыпил бдительность, чтобы прижать быстрым и решительным напором.

Но и мы не лыком шиты.

— Ничего не знаю, никого не трогал. Ошибаются ваши свидетели — темно было, перепутали с кем-то. Да и зачем мне правление поджигать? Не было у меня мотива.

— Третьего дня кто подрался в бильярдной? Скажешь не ты? Вот тебе и мотив!

— Во-первых: я ни с кем не дрался, это всего лишь кривые слухи, перевранные до неузнаваемости. Кто-то с кем-то повздорил, когда я уже покинул это помещение. Да и как мог справиться с тремя бугаями, не получив ни одной царапины или синяка?

— А во-вторых?

— Что, во-вторых? Ах, да. Какой же это мотив, если покалечились они, а не я?

— Складно поешь. Только веры тебе нет. Без документов, без памяти, а рекламные фокусы почище Акопяна выдаешь.

Не знаю, кто такой этот Акопян — или авторитет кавказский, или фокусник типа Коперфилда, поэтому скромно молчу.

— Заявление от потерпевших есть? — развожу руками, намекая, что слухи к делу не подошьешь. — Можно я одну вещь скажу, только вы не обижайтесь?

Участковый хмыкнул, и с усмешкой предложил удивить его.

— Валяй! Я не обидчивый — работа такая.

— Допустим, что все так и есть, как вы говорите. Не надо ловить меня на слове — всего лишь допустим. Что это нам дает. Вам лично и жителям Бирюковки, в частности?

Такая постановка вопроса сразу напрягла милиционера — ухмылка тут же исчезла, брови насупились, взгляд потемнел.

— Правильно думаете. Считаете, что гастролер набедокурил, обозлил бандитов, а сам сбежит через несколько дней. Расхлебывать же придется вам и местным жителям.

— Скажи, что не так! Разворотил осиное гнездо, подложил свинью всем нам. Потом ищи тебя, как ветра в чистом поле. Если раньше голову не открутят. Судя по тому, в каком виде тебя подобрали — тебе не привыкать к таким приключениям. А о людях ты подумал?! — взорвался праведным гневом Палыч. Впрочем, не слишком убедительно — сам понимает, что его вина не меньше. Бандиты, вообще-то, на его участке хозяйничают.

— Ошибаетесь, уважаемый. Никуда я отсюда уезжать пока не собираюсь. Наоборот, решил немного здесь пожить. Обустроится, так сказать.

— Смелый, значит? И не боишься, — быстро остыл лейтенант, и сомнением покачал головой, сомневаясь в моих умственных способностях.

— Не боюсь. Главное в жизни что? Правильно! Умение с людьми разговаривать. И это я умею, более или менее.

— Болтать ты можешь — это заметно. Но Резо не тот человек, на которого разговорами можно подействовать.

— На любую гайку найдется хитрый болт с нужной резьбой.

— Тфу. Язык без костей. Свободен.

— В смысле свободен? — не понял я последней фразы.

— В прямом. Не держать же тебя в кутузке. Кто охранять будет? Или предлагаешь оставить тебя на ночь одного рядом с сейфом? У Сержанта переночуешь. Не знаю, чем ты ему приглянулся, но ежели что…

Можно подумать, что у тебя в этом железном ящике что-то ценное. Максимум — бутылка водки и пачка протоколов. Так бы и сказал, что ночевать в кабинете нет желания. Но благоразумно молчу, оставив свое мнение при себе.

На улице уже сумерки — дело к вечеру, а у нас ещё ничего не сделано. И даже приблизительного плана нет, как помочь девушке Полине завтра сдать зачет.

— Что совсем никаких идей? — интересуется компаньон и главный бенефициар нашей авантюры.

Нет, ну почему же. Идей сколько угодно, и даже вполне реалистичных. Например, подкараулить утром знатного свекловода и бросить ему несколько волшебных сверхскользких горошин под ноги. Нет препода — нет проблемы. Однако, наличие совести мешает осуществлению этого коварного плана или любого ему подобного. Жалко, конечно — план простой и эффективный, но с моральной точки зрения отвратительный. Говорил уже, что мораль и совесть мешают развитию настоящего мага? Именно поэтому настоящие маги в большинстве своем — ещё те сволочи. И это я сильно смягчаю выражения, употребляя такое определение.

— Ты что-то говорил про интернет?

— Я?! — искренне удивляется сержант, но все же, выдает нужную информацию. — На почте есть, но время позднее — закрыто уже. Или в школе.

— Школа не закрыта ещё? Вечер на дворе, — в свою очередь удивился я.

— Дык, Селиван всегда там. Откроет, ежели сильно надо. А зачем нам интернет?

— Всемирная паутина — это не только картинки с голыми девками, но и кладезь ценных идей. Правда, отыскать их трудно, но вполне возможно. Я про идеи, а не про картинки. Селиван — это кто?

— Учитель труда. По совместительству сторож и кочегар. Он и ночует там.

Идти оказалось недалеко — собственно опорный пункт милиции находится в пристройке к школьному зданию. Селиван встретил нас без энтузиазма, но обещание "пузыря" произвело волшебное изменение в его настроении. Ключи дал и даже проводил в кабинет завуча, где и был обнаружен компьютер с модемом.

Через час напряженных поисков решение было найдено.

— Селиван, как насчет желания заработать ещё литр?

— Неее! — замахал руками на нас ответственное лицо и педагог, словно отбиваясь от нечистой силы. — Мне одной поллитры за глаза хватит. Три — это много.

— Дык, мы тебе не сразу все. Завтра и послезавтра по одной выдавать станем. Соглашайся. — предложил компромисс Вован, вовремя проявив смекалку и знание жизненных реалий.

Тяжело вздохнув, Селиван согласился.

— Че делать-то?

— Вот! — продемонстрировали рисунок, вызвав оторопь у человека, и так страдающего от жажды, причем не воды.

— Жуть какая. Увидишь ночью — заикой станешь.

Через час мы получили заветный результат. Настоящая "маска из Кении" — и всего за полтора литра самогона.

— Ты уверен, что она ему понравится? Я бы такую на стену не повесил — страшная больно.

— В самый раз. Немного обжечь на огне для придания оттенка "черного" дерева и можно дарить. Ничего ты не понимаешь в настоящем искусстве. И тем более, в психологии ученых. Они же, как дети — любят собирать всякую дрянь, лишь бы она имела отношение к их любимой науке.

— И какое отношение имеет эта страхолюдная маска к нашему свекловодству? — задал резонный вопрос любопытный сержант.

— Самое прямое. Согласно обычаям аборигенов, клыки у этой маски смазывают смесью из сала и человеческой крови. Белые колонизаторы запретили кровавее жертвоприношения, поэтому колдуны вынуждены были использовать свекольный сок.

Володя нервно сглотнул.

— Где же мы возьмем человеческую кровь?

— Эээ… Куда-то не туда тебя понесло. Обойдемся обычным свекольным соком. Нам же не духов отгонять, а всего лишь зачет сдать. Можем салом натереть, потом соком — вдруг наш ученый захочет исследовать состав смеси — не будем разочаровывать.