- Что с вами, мистер Мелларк? – спросила моя ассистентка Кензи, когда мы были на полпути в дистрикт 7.

- Я в порядке.

- Вы не выглядите, будто все в порядке.

- Тогда перестань смотреть, - резко ответил я.

Ну вот, я опять срываюсь, и так каждый раз, когда я вспоминаю о своей возлюбленной. Эта девушка определено плохо на меня влияет. Стараясь привести свои эмоции в порядок, я закрыл глаза и начал глубоко дышать. Это помогало, постепенно мысли о Китнисс уходили на второй план, и я вновь становился собой.

Когда мы прилетели, не успев еще сойти с трапа, как нас с Джоанной начали фотографировать.Похоже, все были рады нашему приезду. Сначала мы пошли к центральной площади, где нас встречали почти все жители дистрикта. Я как обычно сказал вступительное слово, а люди, замерев, слушали меня. Джоанна же отказалась от слова, ограничившись просто дружелюбной улыбкой. Думаю это к лучшему, не придется волноваться, что она взболтнет что-то не то. К тому же было видно, что и улыбка ей дается нелегко. Джоанна за что-то ненавидела этих жителей и старательно пыталась это скрыть. После непродолжительного выступления мера, который не мог нахвалиться тем, какую честь мы оказали, лично почтив их дистрикт. Сколько же в его словах было лжи. Ложь - это то, что я принял, когда стал одним из капитолийцев, но она все равно продолжала резать мне уши. Мы пошли в Дом Правосудия, где расположились в большем зале, который был набит журналистами. В основном они задавали вопросы по поводу нашей жизни. Их интересовало: скучаю ли я по Китнисс, собираюсь ли я жениться, или кто шьет такие замечательные наряды Джоанне. Их интересовало все кроме того, почему мы сюда приехали. В таком аде мне с моей командой пришлось просидеть почти три часа, а казалось будто вечность. Под сам конец нашей встречи с журналистами, прозвучал вопрос о строительстве приюта. Я был приятно удивлен, не думал, что услышу его. Вопрос задал юный парень, на вид ему было около 23 лет, он был прилично одет, видимо работал в Капитолии. Что ж, приятно, что для того, чтобы поговорить со мной, люди едут в такую даль.

- Строительство приюта очень много значит для меня, - впервые с улыбкой начал я. – Я хочу обеспечить всем жителям Панема достойную жизнь, и так сложилось, что беспризорных детей у нас очень много. Случился кризис ценностей. Я бы наказывал законом тех людей, которые бросают своих детей, ибо я отказываюсь понимать, как можно отказаться от своей крови и плоти. Но сейчас не об этом, дети - это наше будущее, не можем же мы жить в прошлом.

После моего ответа конференция закончилась, и у нас было полчаса отдыха перед официальным началом строительства. Вся моя команда решила воспользоваться щедростью мэрии и перекусить. Есть мне не хотелось, и я вышел на балкон подышать свежим воздухом. Здесь воздух был не таким, как в моем дистрикте, он был настолько чист, что сдавливал легкие. Было непривычно вновь оказаться возле леса. За последние полгода я не видел ничего кроме Капитолийских высоток - этот пейзаж так въелся мне, что я и забыл насколько бывает красива природа. С балкона я заметил Джоанну, она шла куда-то, мне стало любопытно, и я быстро спустился вниз, чтобы догнать. Мейсон, естественно, уже не было, пришлось искать. Я недолго это делал. Нашел я девушку возле заброшенного дома, который напоминал руины после бомбардировки. Это место было почти на границе, и создавалось впечатление, что это дом отгорожен сеткой ото всех. Джоанна сидела на лестнице, что вела на крыльцо. Я подошел и сел рядом. Мы молчали, а что тут вообще можно сказать, ни одни слова не вернут ей семьи, ни сделают ее боль меньше.

- Это случилось ночью. Я засыпала счастливой, моя кузина собиралась выходить замуж, и я должна была быть свидетельницей, а проснулась в настоящем аду. Все было в крови, я сначала не поняла, что случилось. Но потом я начала находить один за другим разодранные тела моих родственников. Я кричала, звала на помощь, но так никто и не явился, да они и не помогли бы, они уже были мертвы. Убили даже моего щенка. А знаешь, самое забавное то, что через день после этого я выступала на шоу у Цезаря и лучезарно улыбалась, будто и не было этого кошмара, потому что так было нужно. Потому что я не хотела, чтобы они видели мою боль и слабость.

У меня от ее рассказа пошли мурашки по коже. Это невероятно сильная девушка, пережить такое и все еще сохранять здравый рассудок. Будь я на ее месте, точно бы сошел с ума.

- Мне…

- Вот именно поэтому я тебе и не говорила. Мне не нужна ничья жалость, а твоя тем более. Ты добрый человек, от которого стоило ожидать жалости. Пусть ты и изменился, стал жестче, хладнокровней, отдал приказ казнить человека, который работал на повстанцев, возненавидел Китнисс, но ты все еще тот милый и добрый парень, который стремиться всем помочь. От всего этого мне становиться еще более тошно.

Я молчал. И правда Джоанна не нуждается в жалости, она нуждается в мести, как и я.

- Чего ты хочешь, Джоанна?

- Мести.

Как я и думал. Я взял ее за руку и посмотрел ей в глаза.

- Мы обязательно узнаем, кто это сделал, и они заплатят.

Мейсон опустила глаза, будто не хотела что-то говорить. Потом поднялась, но ее взгляд и поза были прежними. Она опять стала дерзкой и хамской победительницей Голодных Игр.

- Кажется, мы опаздываем на открытие строительства этого чертового приюта, - криво улыбнулась Джоанна.

- Без нас все равно не начнут, - я встал и отряхнулся от грязи. – К тому же, я не рвусь к этим лживым людишкам.

- Наконец понял. Я тебе еще тогда говорила, что они все твари, - толкнула девушка меня в бок, пока мы шли обратно. – Пусть идут они все к черту, - это предложение она прокричала во все горло, от чего я засмеялся.

Открытие прошло точно так же, как до того приветствие и конференция. Нам пришлось улыбаться и махать всем рукой. Как только я воткнул лопату в землю, где должен быть фундамент, все закончилось. Мы пробыли там еще несколько минут и потом удалились. Когда мы взлетели, ко мне в голову пришла идея, плохая идея. Но, как говорит Пайпер, я никогда не узнаю насколько она плохая, пока не воплощу ее в жизнь. Поэтому я приказал развернуться, и лететь в 12-ый Дистрикт. Уже через три часа я стоял на развалинах места, которое когда-то было моим домом. Я долго блуждал во мраке, поскольку уже была ночь, по местам, с которыми у меня было много воспоминаний. Но долго откладывать поход в пекарню было невозможно. Джоанна тактично решила прогуляться в другую сторону, со мной пошел только один охранник. В развалинах пекарни я не обнаружил тела моих родных, и в груди родилось что-то теплое - это была надежда. Надежда, что они живы.

- Пит, - послышался крик подруги.

Я быстро побежал на ее голос, подумал, что что-то случилось. Но нет, девушка стояла перед каким-то камнем, и светила на него фонариком. Интересно, что там такого привлекло внимание Джоанны? Переведя взгляд, я увидел, что на камне была написала моя фамилия. Это был не просто камень - это был надгробный камень - кто-то был здесь и похоронил их. На глазах появились слезы, но я не дал им скатиться по щеке. Нельзя показывать слабость. Почерк, которым была сделана надпись, был очень знакомым, после раздумий, я вспомнил - это почерк Китннис. Мне не верилось, что она могла такое сделать. Я не хотел верить. Развернувшись, я без слов пошел в деревню победителей, не знаю даже зачем, меня просто туда тянула с большей силой. Эту часть дистрикта бомба не задела. Я стоял возле входа в деревню, не было сил пойти дальше, но шум, исходивший от моего дома, заставил меня пойти дальше. Достав пистолет, который мне подарил Сноу для его спокойствия, я открыл дверь собственного дома. Казалось бы, тут ничего не изменилось с последнего моего посещения, только все было очень пыльным.

Вдруг мне на спину кто-то выскочил, и начал колотить по голове. Кто бы это ни был, он был не силен, и когда я без труда снял со своей спины нападающего и поднес к его лицу фонарик

- Прим? – удивленно воскликнул я. Кого-кого, а ее я точно не ожидал тут увидеть.