– Господа, итак, выходим все шестого февраля. Решено! С утра весь центр Парижа будет охвачен нашими людьми, представителями самых различных правых организаций. А к пяти часам собираемся и двигаемся колоннами к Бурбонскому дворцу – громить Национальное собрание и кидать депутатов в Сену. Колонну королевских молодчиков поведут Филиоль и Делонкль. Они отвечают за то, чтобы молодчики были вооружены остро наточенными бритвами.
Двое молодых людей, находившиеся где-то в глубине залы, поднялись со своих мест и почтительно отдали поклоны, направленные в первую очередь в сторону Морраса.
Затем председатель «Аксьон Франсез» предложил выступить маршалу Франше д’Эспере, как всегда чванному и напыщенному, несшему себя с необычайным, даже чрезмерным достоинством.
Я считаю, это достоинство было очень мало им заслужено. Да, маршал считался героем Марны. Но есть и совсем иные факты, связанные, правда, уже не с Марной, а с гибелью Российской империи. Тут он проявил какую-то совершенно непостижимую трусость, ведь в 1919 году не кто иной, как Франше д’Эспере был назначен Верховным комиссаром Франции на юге России и именно он отдал тот злосчастный приказ – увел, увез наши войска из Херсона, Николаева и затем из Одессы, тем самым оказав значительную услугу большевикам. История не просто кошмарная, а еще и позорная. В результате юг России был окончательно и бесповоротно занят красными, так что именно д’Эспере с нашей, французской стороны, придется отвечать на суде истории за успехи коммунистов в России…
…Но вернемся теперь к нашей бедной фашистской революции. Именно маршалу отчего-то было доверено Моррасом планирование общего направления предстоящего мятежа.
Вот что сказал маршал Франше д’Эспере во время того исторического совещания:
– Господа! Королевские молодчики – конечно, сила наиважнейшая. Однако в интересах грядущего успеха первыми пойдут не они, а специально отобранные ветераны из движения «Боевых крестов», точнее, ветераны поедут на инвалидных колясках, пройдут, потрясая костылями и крича «долой воров». Это будет наша психологическая атака, так сказать, артподготовка, а затем уже двинутся и королевские молодчики, дабы заняться делом. Но тут еще не всё. Основные силы «Боевых крестов», отнюдь не инвалиды, подойдут к заднему крыльцу Бурбонского дворца. Пока инвалиды будут шуметь, а королевские молодчики – драться с полицией, основные силы «Боевых крестов» займут Бурбонсктй дворец и расправятся с депутатами. Понятно, господа? Так что победа наша неизбежна!
Все присутствующие радостно закивали, а маршал д’Эспере обратился с вопросом к маленькому человечку, уныло сидевшему в креслице у окна, открытого, несмотря на зимнее время года, поскольку в зале от обилия присутствующих стало душно:
– Граф, вы согласны с предложенным мною планом действий?
Миниатюрное создание выпорхнуло из креслица, подлетело к маршалу д’Эспере и радостно защебетало о полнейшем своем согласии. Это был граф Франсуа де ля Рок, не кто иной, как председатель лиги «Боевые кресты». Более правильно, наверное, говорить «Огненные кресты», однако я предпочитаю говорить «Боевые кресты», так мне больше нравится.
Он был отставной подполковник, хотя все упорно называли его полковником. Служил сначала в кавалерии, потом в разведке (Алжир и Марокко), был в 1921–1922 годах представителем Франции при польском президенте Пилсудском, а с 1931 года возглавил «Боевые кресты», и лига эта при нём обрела вполне фашистский облик (а изначально она представляла собой союз ветеранов и не более того).
Когда подполковник граф де ля Рок подлетел к маршалу д’Эспере и стал с ним весьма кокетливо перешептываться, ля Рока начали буквально пожирать две пары глаз.
Одна пара принадлежала Эрнесту Мерсье, магнату электротехнической промышленности, а вторая пара – не кому иному, как Франсуа Коти, владельцу парфюмерной империи, Бонапарту запахов, как у нас говорили, создателю знаменитых мужских духов «Шипр».
Сидели Мерсье и Коти в двух противоположных концах залы, но на видных местах, так что я заметил, как эти господа смотрели на главу «Боевых крестов» каждый со своего места и буквально не могли оторваться.
Коти был вполне наш человек, имевший большой и даже очень большой вес в фашистском мире Франции. Он купил «Фигаро» и сделал это издание еще более правым, а также издавал антиеврейскую газету «Друг народа», но этим не ограничивался. Коти опекал и серьезно подкармливал, в том числе оружием, многие фашистские движения. Он даже создал собственную фашистскую партию, пусть и небольшую, но особенно помогал не ей, а лиге «Боевые кресты», так что граф де ля Рок был его креатурой, получая от парфюмерного магната значительные денежные субсидии.
Взаимоотношения парфюмера Коти и подполковника де ля Рока были, как я могу судить, почти идиллические, но, увы, только до поры, потому что Франсуа де ля Рок, выйдя в отставку, устроился на службу в трест «Компани женераль д’Электрисите», принадлежавший Эрнесту Мерсье, а Мерсье, в прошлом полковник, также был настроен профашистски. Он очень симпатизировал отставному подполковнику разведки де ля Року и поэтому тоже стал активно помогать лиге «Боевые кресты».
Что же получилось? Коти ужасно приревновал, усилил денежные вливания в лигу, а это подстегнуло Эрнеста Мерсье тоже увеличить субсидии. Де ля Рок был весьма и весьма доволен, хотя два профашистских магната ужасно разругались между собой.
В то же время борьба за «Боевые кресты» продолжалась, но электротехник постепенно начинал одолевать парфюмера, ведь не просто так Коти принялся готовить себе путь к отступлению и выделил деньги на создание собственной фашистской партии, назвав её «Французская солидарность». Председательствовать в ней он поручил графу Гейдену, сыну губернатора Индокитая.
Партия была небольшой, но весьма агрессивной. Тем не менее тягаться с «Боевыми крестами» она никоим образом не могла, поэтому Коти вовсе не собирался бросать «Боевые кресты» и упорно продолжал покровительствовать графу де ля Року.
Этим и объясняется странное поведение Мерсье и Коти на описываемом собрании – оба соперника неотрывно наблюдали, как д’Эспере любезничает с их подопечным, – но вот шушуканье наконец закончилось. Граф де ля Рок отправился назад, к своему креслицу, а маршал д’Эспере поднялся во весь свой внушительный рост и подозвал к себе герцога Жозефа Поццо ди Борго, который был идеологом лиги «Боевые кресты» и одновременно входил в дирекцию «Аксьон Франсез».
Приобняв герцога за плечо, маршал снова обратился к присутствующим с речью:
– Господа! Назревают важные события. Бессовестный и наглый вор Ставиский наконец-то убит![2] Но демократия, пригревшая его, ещё жива. Надеюсь, с вашей помощью, мы скоро покончим с нею и освободим нашу бедную Францию от грязных оков демократии. Итак, выходим через четыре дня, шестого февраля. Чрезвычайно важная роль будет отведена королевским молодчикам (был сделан кивок в сторону академика Шарля Морраса) и «Французской солидарности» (кивок в сторону парфюмера Коти). Они должны произвести удар, который отвлечёт силы полиции, дабы она не заметила того, что готовится не перед, а за Бургундским дворцом. Вся полиция должна броситься на площадь Согласия, где будут бесчинствовать молодчики и «Солидарность», а наши ветераны пусть кричат погромче, да позадиристей. Решающая же роль будет отведена отборным отрядам «Диспо» – из «Боевых крестов» (тут маршал пожал руку герцогу Поццо ди Борго и бросил взгляд в сторону графа де ля Рока). Они подойдут с тыла, захватят Бургундский дворец и засевших там продажных депутатов Национального собрания, после чего у нас и будет наконец-то покончено с демократией.
Раздались даже не громкие, а бешеные аплодисменты. Не преувеличиваю ничуть.
Я присутствовал на этом собрании и был, как все мои друзья, необычайно воодушевлен речью маршала д’Эспере (я даже зауважал его). Я верил маршалу, тем более что после него слово взял необычайно солидный, самоуверенный господин – это был Вандаль, президент Франко-Голландского банка – который торжественно объявил, что назавтра буквально все газеты кроме социалистических и коммунистических выйдут с призывом «ВСЕ НА ПЛОЩАДЬ СОГЛАСИЯ!»
