Признаюсь, я с трудом смог переварить это известие, сообщенное мне Люсьеном Ребате. Людям, чьей специализацией всегда было грубое применение силы, вдруг решили оказать покровительство самые состоятельные и могущественные люди Франции. Тут было над чем призадуматься! А ведь это оказалось только самое начало в целой цепи совершенно невероятных событий.

Отлично помню тот гнилой, промозглый февральский вечер 1935 года, когда ко мне на квартирку явился как всегда элегантный и даже, пожалуй, кокетливый Пьер Дрие Ла Рошель (ещё один наш молодой фашист, чрезвычайно мощный ум и одновременно впечатлительная, тонкая, нервная натура, хоть он был при этом, чего греха таить, и чокнутый слегка). Не раздеваясь, прямо в прихожей он стал рассуждать, что и «Рено», и «Ситроен», и Коти, и судостроитель Фульд, конечно, сделали свои грандиозные разовые вливания, рассчитывая на какую-то отдачу.

В скобках замечу, что Пьер Дрие Ла Рошель знал о новом тайном обществе уже очень много, а позднее узнал ещё больше, поскольку стал целенаправленно добывать и накапливать сведения на эту тему. Он собрался написать о тайном обществе Делонкля целый роман, дал ему название «Кагуляры» и полностью подготовил план будущей книги, но она, к величайшему моему сожалению, так и не была им никогда написана. Вот теперь мне приходится тратить последние дни своей жизни на то, чтобы более-менее восполнить этот досаднейший литературный пробел.

Ла Рошель поведал мне также, что Делонкль получает чуть ли не ежемесячную денежную помощь от Эжена Шуллера, который является главным опекуном Секретного комитета революционного национального действия.

Человек непосвящённый, наверное, сказал бы, что трудно ожидать сильного интереса к политике от кумира французских парикмахеров, изобретшего не только безвредную краску для волос, но ещё и первый шампунь. У такого человека в голове должны быть лишь химические формулы, однако я не удивлялся и всячески одобрял то, что такие выдающиеся умы увлечены фашистской идеей. Лишь одно меня смущало – нечистоплотность Шуллера в достижении своих целей. Ах, если бы Шуллер был столь же порядочен, сколь умён!

Эжен Шуллер… Я, кажется, знал его ещё с 1929 года. В нашем кругу он был известен тем, что во Франции не осталось как будто ни одной националистической организации, которой бы он не помогал. И, думаю, ни единая антиеврейская акция во Франции не обходилась без его участия в той иной степени. Весьма ценил я и опус Шуллера «Революция экономики», в коем он даже не думал скрывать своих симпатий к нацистам.

В общем, с данной стороны Шуллер заслуживает высочайших похвал, но при этом лично я его всегда некоторым образом побаивался и старался сторониться, а если всё же общался с ним, то постоянно ощущал, что это человек, способный решительно на всё. Да, способный на всё в самом плохом смысле. Это была личность с несомненной внутренней грязнотцой. Если Шуллер ставил перед собою некую цель, то готов был на любое преступление, если это могло хоть чуть-чуть приблизить его к тому, чего он решил добиться.

В общем, была у Шуллера некая инстинктивная готовность к преступлению, и в любой миг он мог из друга превратится в бешеного врага – если ты хоть чем-то не угодил ему, тогда берегись. Вот я и опасался.

Разумеется, опасался я и за наше общее дело, ведь Шуллер серьезно мешал ему. Мешал своими совершенно непомерными амбициями и своей крайней неразборчивостью в средствах…

Кстати, здесь я не могу не сказать о том, как Шуллер нажил своё стояние. Был он чрезвычайно богат и с каждым днем богател всё больше, но настоявший рывок произошел в этом отношении только во время войны, а точнее с приходом немцев, когда Шуллер в благодарность получил десятки и даже сотни объектов, конфискованных у евреев. Конечно, предварительным своим состоянием Шуллер был обязан исключительно самому себе, своим уникальному дарованию химика-практика – здесь нет сомнения. Но всё-таки следует признать, что баснословное богатство Шуллера возникло, когда он с Делонклем создал при немцах свою партию и развернул бурную антиееврейскую деятельность.

Саму-то эту деятельность я – не стану скрывать – горячо приветствовал, но вот то, что Шуллер так подло, так некрасиво наживался на ней, обильно присваивая еврейскую недвижимость, меня лично отталкивало от создателя безопасной краски для волос и шампуня DOP. Я ведь стою за честный, а не за торгашеский фашизм. Собственно, настоящий фашизм и может быть только честным.

Не для того надо очищать Францию от евреев, чтобы затем тут же возродить их недостойное наследие, их гнуснейшие методы. А Шуллер как раз это и проделывал, так что лично для меня как для фашиста просто неприемлем. Совершенно неприемлем.

Сам-то он считал себя правоверным фашистом, но вот для меня коррумпированный фашизм – полный абсурд и самое настоящее издевательство над нашим движением. То, что Шуллер вытворял, в итоге наш французский фашизм разлагало и губило – губило, пожалуй, не в меньшей степени, чем ненавистное для меня еврейство.

Может, это слишком сильно сказано, но я действительно именно так и думаю! Избавляться от ненасытного, жадного еврейства, чтобы взамен получить империю Шуллера? Для Франции это была бы очень плохая, печальная перспектива. В таком случае игра не стоила бы свеч.

Знаю отлично, что далеко не все из моих друзей и бывших коллег по «Я везде» («Je Suis Partout») согласятся с этим утверждением. Но я думаю именно так, и переменить свои убеждения не намерен, особенно перед самой смертью, до которой остались считанные дни…

Но продолжим рассказ о Шулере, совершенно необходимый, потому что без такого рассказа феномен кагулярства как тайного ордена и как совсем неслучайного явления французской жизни просто не может быть понят, ведь де факто в Секретном комитете революционного национального действия заправлял именно Шуллер, хотя инициатором создания комитета и его формальным главой был Делонкль.

Эжен Шуллер – сын бедного булочника, жившего в парижском пригороде, и сам должен был стать булочником, однако отец, не желая такой участи для сына, пристроил отпрыска на бесплатное обучение в иезуитский коллеж Сен-Круа, для которого выпекал круассаны. Маленький Шуллер, понимая, что получил единственный шанс выбиться в люди, учился прилежно.

Следующей ступенькой после колледжа стал Институт прикладной химии в Париже (ныне Высшая Государственная школа химии в Париже. – Прим. публикатора). Диплом этого заведения позволил Шуллеру получить должность помощника лаборанта в Сорбонне.

Затем была работа лаборантом в Центральной аптеке Франции – того самого предприятия, которое производило сложные химические препараты чуть ли не для всей страны, а также занималось исследованиями химических веществ. Именно в лаборатории Центральной аптеки Шуллер начал свои эксперименты в области прикладной химии и наконец в 1909 году создал фирму «Французское общество безопасных красителей для волос», которая очень скоро сменила название на другое, теперь известное всем и каждому – «Лореаль» («L’Oréal»).

Уже ни для кого не секрет, что особую популярность эта фирма приобрела благодаря краске для волос, которая давала не клоунские, а естественные цвета – дамы оценили краску по достоинству, и это произвело революцию в сфере парикмахерского искусства.

Затем, в 1928 году, Шуллер изобрёл лосьон для волос, позволяющий мыть голову без мыла и воды, а в 1933 году в «Лореаль» было сделано ещё одно открытие – первый в мире шампунь, не содержащий мыла, и таким образом произошла ещё одна революция. Известный шампунь Шуллера под названием «DOP» широко продаётся до сих пор, но и это ещё не всё, ведь Шуллер просто не умел останавливаться на достигнутом. В 1935 году появляется первый в мире крем, предохраняющий кожу от солнечных ожогов, и опять же изобретённый Шуллером.

Безо всякого сомнения, это был великий человек, но беда в том, что он был совершенно аморален. Я и сам ненавижу евреев и страстно мечтаю избавить от них Францию, но то, что сделал Шуллер, покрыло наше фашистское движение самым настоящим позором. Он стал покровителем кровавой банды убийц, прикрывавшейся святыми для меня фашистскими лозунгами.