Она хотела убить краба.

Но при этом – честно совершить свои профессиональные обязанности.

Она все-таки хотела перед ним блеснуть на прощание, и показать, что не такое уж она ничтожество, как он о ней думает.

И мозг – это все-таки она, а не он!

Смешно; клубок из амбиций, нереализованных желаний и возможностей, взаимные обиды и разбитое корыто… и еще какое-то удовлетворение, странное, непонятное – я не смог разобраться в его истинной природе. Она жалела о годах, проведенных с крабом, но была рада, что сейчас все сложилось так.

Она словно стремилась к этому финалу. Именно – к этому.

- Ты дурак, – сказала она и небрежно плюнула на натертый до блеска пол. – Так тебе и надо.

- Не понял, – насторожился краб.

- Я, может, и раньше бы тебе сказала, – небрежно продолжала Айрин, сунув руки в карманы, – да ты же такой козел, что и говорить с тобой не хочется.

Краб покраснел, как вареный.

- Ты… – от злости он даже говорить не мог. – Ты, стерва, обманула меня! Ты назвала не ту точку! Ты за это поплатишься!

Три!

Развевающиеся ниточки волосинок и лучи, ласкающие щеки…

Айрин, утерев нос грязной ладонью – кажется, снова потекла кровь, здоровье агента было препоганым, – мрачно рассматривала испачканные пальцы с обломанными грязными ногтями.

- Нет, – безразлично ответила она. – Я называла тебе точку правильно. Это моя работа. И я делаю её правильно… в отличие от тебя.

Четыре.

- Какого черта?! – заорал он, беспомощно оглядываясь на нас. Мы стояли, растерянные, и ничего не понимали.

- Он взял эту штуку, – произнесла Айрин, опираясь спиной на стену и сползая на пол, – потому что она не настоящая. Настоящая – тю-тю давно.

Казалось, краба сейчас кондратий хватит.

- Кто?! – только и смог прохрипеть он.

Айрин кивнула на Черного:

- Он – разве не понятно?

- Как?! – у краба и глаза стали крабьими – они буквально вывалились из орбит на стебельках.

- Сейчас, – устало ответила Айрин, копаясь у себя в кармане и извлекая, к моему изумлению, мятую пачку сигарет, – он уйдет туда, и ты не сможешь его остановить.

- Что?! – произнес краб. – Ну-ка, повтори – я плохо расслышал, что ты сказала?! Ты что, очумела?! Ты должна была привести меня в точку, когда все совпадет – открытый портал, артефакт и…

- Оно совпадет, – ответила Айрин, прикуривая и щурясь от дыма. – Что ты так беспокоишься?

Краб затеребил волосы, истерически расхохотавшись.

- Нет, этого не может быть! – выкрикнул он. – Портал закрыт, а камень соответствия в этом мире сделать невозможно!

Пять.

Черный медленно шагнул к порталу и протянул руку к шевелящейся розовой массе.

Правую.

Он правша.

По мути пробежала мелкая рябь, Зеркало вздохнуло, и за его толщей пронеслись какие-то образы, видения чужого мира.

- Ничего, – произнес Черный, опуская руку.

Правую.

В которой была зажата игрушка, глиняная кукла.

- Теперь положи игрушку на пол, – произнес краб очень спокойно, хотя вид у него был абсолютно ненормальный. – И отойди. Не бойся – я тебя быстро убью.

- Ты уверен, что у тебя это получится?

- Уверен, – ответил краб. – Даже если ты станешь сопротивляться. Поверь мне, – он скинул свой нелепый убогий плащ, и обнаружил латы. Старые, старинные латы – но наверняка в них была защита, ничуть не хуже той, что встраивают в пояса. Краб теперь не выглядел ни жалким, не смешным.

Он теперь был страшным и неумолимым.

- Эй, брось-ка свои железяки! – вдруг негромко произнес Ур. – Такого негодяя и лжеца еще поискать! Ты не имеешь права на эту вещь. Так говорит Закон. Если он её взял – значит, она ему принадлежала.

Ого, как заговорил! Ур, казалось, снял маску – так разительна была в нем перемена. Не осталось ни хитрецы в глазах, ни трусоватых уловок. Он перестал кривляться, небрежно сунув руки за пояс, состоящий из металлических пластин, и смотрел на краба прямо. В глазах его не танцевали насмешливые искорки, и холеное красивее лицо стало холодным и злым.

Краб перевел взгляд своих жестоких глаз на дерзеца.

- Закон? – повторил он. – А кто расскажет о нарушении Закона?

- Я, – ответил Ур.

Шесть.

Признаюсь, я ничего не понимал!

Голова пошла кругом.

- Я расскажу, – небрежно повторил Ур, вынимая из уха сережку, ту самую, эшебскую, с крошечным бриллиантиком. – Ты знаешь, что это такое?

Краб стрельнул глазами на украшение, сверкающее в смуглой ладони Ура.

- Это – камень соответствия, – сказал Ур и небрежно кинул серьгу в портал.

Наверное, она век летела туда – я даже успел разглядеть как следует огранку камешка, пока он сиял всеми гранями в свете ламп, – но краб не сумел, не успел перехватить его.

Ур мгновенно разомкнул пряжку своего пояса, встряхнул его, и пластинки, сместившись, вдруг превратились в оружие, узкий клинок, составленный, как мозаика, из нескольких частей.

- Я последний посланник, – сказал он негромко, прямо глядя на оторопевшего краба. – Мы поумнели, человек, мы сильно поумнели. А ты – ты глупее твоих прочих соплеменников, потому что ходил со мной бок о бок несколько дней, и не видел, что мы с тобой принадлежим к разным расам.

Розовое месиво, до того шевелящееся неторопливо, вдруг закрутилось и забурлило.

Семь.

- Никуда вы не уйдете! – выкрикнул краб, со звоном выхватив сразу две сабли – ого, а он не дурак ими помахать! – Айрин – просчитай! Я вас всех…

- Не сможешь, – ответил Черный и ловко выхватил свою катану. – Рискни?

Восемь.

- Думаешь, тебе удастся победить меня?! – прошипел краб своим задушенным злобой голосом, покачивая клинками, у которых одна сторона лезвия была покрыта страшными зазубринами – как пила. – Надеешься на свою силу? Напрасно…

Розовое месиво бурлило и выплескивалось за пределы

Закончить он не успел – Айрин оказалась на ногах рядом с ним, но её клинок смотрел в его сторону.

- Черта с два, – произнесла она. – Против нас троих ты не выстоишь.

- Продалась, – прошипел краб, трясясь от злости. – Ну, пеняй на себя!

Девять.

Солнце, тепло, и развевающиеся волосы.

И Вэд – так его зовут, Ура? – бредущий навстречу. Давно. Очень давно. Или скоро.

- Сам виноват, – ответила она с ненавистью. – Мы сильно поумнели, человек.

В глазах краба промелькнуло недоверие, непонимание – и, наконец, лютая ярость.

- Да, – ответила она на его догадку. – Я скорее позволю убить себя, но он – он уйдет отсюда с артефактом. Я не позволю закрыть мой мир.

Ур глянул на неё лишь мельком; он смолчал, но в голове его яркой вспышкой промелькнуло Уважение и Благодарность. Эта маленькая угловатая девочка прикрывала его, и готовила поддержку для проведения всей операции – по устранения краба, неумолимого паладина, главного врага их народа. Паладин – так называлась его специальность. Вот отчего он отрицал секс – паладинам нельзя было ни жениться, ни просто заводить любовниц. Это как-то связано с вероисповеданием, точно не могу сказать. Паладины – это своеобразные ангелы смерти, и самим давать жизнь им не положено.

Он уничтожал не людей – он убивал целые миры!

Получая пинки, тычки, даже проникнувшись чувствами к паладину, убийце, она все же упрямо шла вперед, ни на миг не оставляя мысли о своей цели.

Вот откуда в её душе это сожаление о годах невзгод – и мрачное удовлетворение.

Теперь мне все стало ясно.

Теперь я все понял.

- Твари! – протянул краб с такой ненавистью, что от яда в его голосе стало муторно. – Хитрые твари! Ты обманывала меня. Все это время – обманывала меня!!! Вы оба издохните здесь, оба! Я все равно не позволю вылезти вашему поганому племени!

Краб ринулся на нас; наверное, он был хорошим бойцом. Очень хорошим бойцом. Наверное, у него было какое-то особенное оружие, которым он нашинковал бы нас в капусту. Потому что вмиг Черный остался без своей любимой меховушки, которую страшные клинки краба, и в самом деле весьма похожие на клешни, разорвали в клочья. Если б не Ур – Черный остался бы и без рук, потому что краб хотел обездвижить противника. Он не хотел просто убить – он хотел еще и помучить.