- Костюмчик в лучших традициях Трансильвании? – с ухмылкой кивнул Белый на черный костюм и алый плащ Черного.

- Граф Дракула не носил серебра, – машинально возразил Черный, теребя полу плаща. Белый громко расхохотался:

- А что, тебе уже многие говорили, что ты похож?

- Ага, – улыбнулся Черный.

Они постояли немного молча, вдыхая с удовольствием ночной воздух.

- Пора тебе сменить костюм, – сказал Черный, мельком глянув на друга. Белый удивленно вскинул брови:

- Почему это?

- У тебя глаза зеленые стали, – сообщил Черный. – Не идет к ни голубое.

Белый выругался по-эшебски и закрыл глаза; когда он их открыл вновь, они были обычного голубого цвета. Зелень растворилась, как туман под солнцем.

- И еще , Саня, – продолжал Черный, – ты тормози…

С тех пор, как дороги их разошлись, у них был заведен ритуал – сравнивать возраст, чтоб ни для кого из них время не мчалось быстрее, и чтобы ни один из них не обогнал другого в силу каких бы то ни было причин. Встречаясь, они обязательно справлялись друг у друга, сколько лет, но сегодня Черный и спрашивать не стал – Белый явно выглядел старше. Суровое, загоревшее и обветренное лицо, словно высеченное из темного дуба, ничем не напоминало лицо его простодушного друга детства…

- Как это – тормози?! – взвился Белый. – Тебе сколько лет?

- Триста три, – осторожно ответил Черный, тревожно глядя огромными бархатными карими глазами на взъерошенного Белого. – А тебе?

- Двести девяносто пять! Так что сам тормози!

Черный Алмаз остолбенел и изумленно вытаращился; оказывается, он все-таки обогнал друга! Но выглядел моложе! А Белый?

- Что у вас там творится? – поинтересовался он. Белый гадливо поморщился:

- Сказать стыдно; всем миром делим… мир. Ну, и колдунов развелось, опять же… ох, устал я! После твоей «смерти» вся нечисть почуяла, что драконы тоже уязвимы, и вообще страх потеряла! Послы и с севера, и с юга, глистастые эти, принцам грубят; ни одни переговоры без поножовщины не обходятся. В принцы никто идти не хочет – ага, нашли дураков, связываться с северянами! Да и сами Драконы говорят, что племя людей здорово вырождается; ни в ком из ныне правящих они не видят своего преемника, тем паче – великого воина. Твой покорный слуга, – Белый церемонно наклонил голову, – пожалуй, последний, кого прочат в Драконы. Это признают все.

- Ты хочешь стать Драконом?!

- Я уже им стал, – ответил Белый. – У меня ни крылья не вырастут, ни хвост. Я просто иначе мыслю чем люди. И многие из людских страстей мне уже не понятны и не нужны.

- А сцеллы?

- А то ты не знаешь сцеллов! Они умны; мало кто из них осмелится влить себе каплю Дракона, чтобы не обезуметь и не наворотить дел. Они не дураки, нет…

- А эшебы?

- Эшебы?! Ха! Они тоже… хитрожопые. У них в крови своя магия, и они не согласятся мешать её с Драконьей. Каряне? Нет; регейцы? Их почти не осталось. Сонки? Недобрая память о них еще жива, и не родилось среди них героя, который обелил бы их племя. Да и вообще никто выдающийся. Наоргам по-прежнему не верят… Колдуны еще… Эх! Колдуны эти откуда-то взяли, что ты обладал какими-то амулетами, – друзья многозначительно переглянулись, – делающими тебя непобедимым, и теперь каждый из них мечтает найти кусочек твоих мощей – представляешь?! – и с помощью заклинаний вырвать из твоих мертвых уст тайну вселенской-вселенской власти. Феникс говорит – стало небезопасно умирать, не то по воскрешении обнаружишь себя в чьем-нибудь котле! А это неприятно. Самое интересное, – Белый зафыркал, найдя эту новость забавной, – что двое уже нашли… мощи. В частности – левую ногу и палец с руки.

Черных хохотал так, что гуляющие внизу оглядывались на него. Глаза его разгорелись зеленым, как и у Белого, в голосе проскользнула хриплая металлическая нотка – как у старого Дракона.

- И теперь у подножия твоего памятника эти шарлатаны основали Мертвую Деревню и каждый божий день недоумки варят мертвечину, лазают на статую с тряпкой – натирают отваром из мертвеца губы. Так что статую твою голуби не засидят, это точно.

- И ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? – задумчиво произнес Черный.

- Ты же сам знаешь, – пожал плечами Белый. – Все уже смирились с тем, что я – бессмертен. Ну, на крайняк – крайне живуч! Если воскреснет еще и Зед… нам удастся навести хоть какой-то порядок в Мирных Королевствах.

Черный опять захохотал во всю глотку своим странным смехом.

- Ага! Слазят эти… со статуи, а внизу я стою… ох! Я стою злой и весь такой непобедимый!

- А что?! – загорелся Белый. – Давай! Знаешь, как смешно будет?! Ну, даваааай…

- Ну, конечно, – отмахнулся Черный. Белый не отставал:

- Соглашайся! Знаешь, как убивается папа Алкиност?! А знаешь, как он будет рад? После тебя он не принял ни единого принца. А тебе – за великие деньги! – велел воздвигнуть памятник. – Белый хитро сощурился и извлек из подмышки маленький томик Книги Легенд, местной альтернативы священных писаний. – Многие ремесленники, ювелиры и ваятели спорили за право прикоснуться к созданию великого шедевра, но выиграл лишь один…

На странице книги, весьма реалистично изображенная, красовалась вышеупомянутая статуя из черного и белого мрамора, кое-где щедро блестящая драгоценностями. Весь такой весь из себя непобедимый, Черный бодро шел по диагонали по постаменту, одновременно удушая одной левой желтую, искусно выкованную из червонного золота птицу. Лицо героя выражало нечеловеческую суровость и нелюбовь к животным. Словом, геройский памятник, ничего не скажешь.

- Много подвигов принца Зеда были достойны запечатления, – ехидно продолжил Белый, – но неизвестный и талантливый ваятель выбрал именно этот.

Потрясенный Черный молча разглядывал шедевр.

- Помнишь те времена? – подзудил Белый. До Черного дошло:

- Постой! Нам же было по…

- По шестнадцати лет, – подсказал Белый.

- А тут мне все тридцать! Что за тип это… ваял?! Где он видел у меня в шестнадцать такую перманентную щетину?! Да я еще не брился толком в шестнадцать!

- Вот оттуда и щетина, – подзудил Белый.

- И костюм… у меня сроду не было такого костюма!

Вышеупомянутый шедевр портновского искусства представлял из себя длинный, до колен, кафтан из черного материала, с белыми плечами, грудью и воротом, сплошь покрытых серебряными завитушками. Это белое месиво вообще походило на выкованный, цельный лист серебра, смотрелось оно жестко и по блеску своему и несгибаемости своей напоминало оцинкованное ведро.

- Сам ты в ведре ходил, – буркнул Черный, изо всех сил стараясь вспомнить где же он такое мог носить, и под угрозой каких страшных пыток его заставили это надеть. Белый сиял как начищенный сапог.

-А свадьбу Алкиноста Натх помнишь? – сладко напомнил он.

- Да, конечно, это же мой парадный костюм! И я надевал-то его всего раз…

- Папа Алкиност велел его сшить тебе, чтоб ты не позорил его перед людьми и не вздумал опять нацепить кафтан до пупа, какие обычно носил…

- А белая – это же парча, расшитая серебряными нитями… ну, чего ржешь?! Нормально я в этом ходил… и недолго… никаких неудобств! Только… подожди! Этот костюм я надевал всего один раз, он мне не понравился, и я отдал его…

Глаза его вспыхнули; слезы так и брызнули, срываясь каплями с ресниц.

- Был обещан знак, – торжественно ответил Белый. – Вот он. Ты дождался его. Это их работа. Время твоего изгнания миновало. Теперь – можно. Там, на постаменте и дата выбита – как раз сегодняшнее число. Да и безо всяких подписей, только взглянув на этот шедевр, я понял, чья это работа.

- Ты их видел?!

- Нет; никого. И ничего не знаю о них кроме того, что около пятидесяти лет назад был сооружен этот постамент. Специально, чтобы дать нам понять – твои Врата закрыты. Давно ты покинул Пакефиду, чтобы с собою самим разминуться – теперь ты никогда себя не встретишь. Теперь, кто бы и что бы ни говорил, все позади. Пора.

- Но это означало бы, – медленно произнес Черный, – что я вернулся из мира мертвых… для всех оно так и будет выглядеть.