- Об этом не велено говорить господину принцу, чтобы не омрачать его победу.

- Какая победа?! – взвился Черный. – Это было сто лет назад! А если у императора бабушка, скажем, помрет, мне тоже ничего не скажут?! Пусть весь кнент в трауре, но зато принц Зед будет веселиться!

- Не гневайся, господин, – попросил слуга. – Кнент действительно в трауре, но Государь не велел тебя печалить.

Словом, это был первый мало-мальски вразумительный ответ. Больше этот человек ничего не сказал.

Тогда неутомимый Черный решил действовать сам.

В темном переходе из одного крыла замка в другое он подкараулил нашего знакомого пажа – что само по себе было делом нелегким, потому что нас с «принцем» охраняли, и ему пришлось тайно вылезти из окна на крышу, пробежать над доброй половиной дома, потом спуститься во внутренний двор и там уже поймать нужного ему человека.

- Ну, – прижав ни в чем неповинного мальчишку в углу потемнее, – рассказывай!

- О чем? – невинно спросил паж, тараща честные глаза и тихо-тихо стараясь выкрутиться из цепких рук принца.

- Денег не предлагаю, – продолжил Черный, – потому что вижу, как у тебя чешется язык, и ты готов выболтать страшную тайну любому встречному, которую еще не каждый согласится выслушать, даже если ты сам посулишь ему вознаграждение. Так что считай, что я совершаю акт милосердия.

- Не скажите, – возразил паж. – За деньги я бы и не такую тайну согласился выслушать…

- Короче!

- А короче некуда. У господина Дракона была невеста…

- Уже печально. И что же она, ушла?

- О, нет, господин Зед. Драконы верны и любят навсегда!

- Умерла?!

- Убита. Невесты господина Алкиноста Натх и Давра Натх, его брата, жившие в соседнем замке. Они были так молоды, что еще жили вместе.

- И кто же посмел?!

- Людоеды.

- Кто?!

О существовании таких существ Черный, да и я, ничего никогда не слышали. Боюсь, и историки понятия о них не имели.

- Что за твари? – поразился Черный, в смятении выпуская из рук своих добычу. Паж вывернулся, но убегать не стал. Что толку бежать сейчас, когда тайна выдана? Может, и не до конца, но теперь, когда снята печать молчания, остальное просто не могло оставаться внутри.

- Такие нечистые люди, – поспешно, словно тайна и вынужденное молчание и в самом деле выжигали его изнутри, затараторил паж. – Мерзкие и грязные, как свиньи! Они приходят откуда-то с юга и жрут всех. И не только людей – благородных невест они тоже наверняка сожрали. Для того, собственно, они и напали на замок.

- И что же, много их?

- А Ин их знает… Говорят, двое.

- Двое?! Всего двое – и они смогли победить двоих Драконов?!

- Благородные невесты были юны, совсем юны. Ну, может, всего с корову каждая…

Пропустив мимо ушей такое нелестное и неуважительное сравнение, Черный задумался.

- Это произошло месяц назад, – продолжал свои излияния паж, – и господин Алкиност получил разрешение от совета на месть… да можно было бы и не спрашивать, все-таки это не люди, а нечисть какая-то! Но месть невозможна потому, что людоеды забились в подземелье, прорыли себе катакомбы, и ползают там, как крысы. Говорят, они мерзкие и страшные настолько, что и смотреть-то невозможно… Господин Алкиност с господином Давром не раз поджигали замок, стараясь выкурить их наружу, но каждый раз до них доходили вести, что людоеды остались живы, спрятавшись в своих норах. А туда пролезть ни один Дракон не сможет!

- То Дракон! А люди?!

Паж посмотрел на Черного как на полоумного.

- Кто же из смертных посмеет сунуться в подземелье людоеда? – в ужасе произнес он. – Там множество ловушек. Того и гляди, папаша-людоед нанижет тебя на кол и зажарит живьем, наслаждаясь твоими визгами.

- А ваш прежний принц? И он не посмел?!

- Чи? Он дураком не был! Он даже своих вассалов не посылал туда, потому что, если не сожрут тебя людоеды, то уж наверняка заколдуют или подкупят, и ты побежишь обратно вприпрыжку и оттяпаешь голову своему господину!

- Даже так? – удивился Черный. – Что-то слишком мудрено для каких-то пещерных тварей!

- Ну и что же с того, что живут они в пещерах? Они не глупы и не тупы, повелитель. Они… другие.

Черный еще раз задумался; на сей раз настолько основательно, что не услышал, что там живописал ему о людоедах болтливый паж – впрочем, ничего интересного он больше не поведал, в основном это были страшные сказки, придуманные в народе.

- Но должен же найтись хоть кто-нибудь, – произнес, наконец, Черный, – хоть один хитрец или смельчак, который придумал бы, как оттуда их выкурить! Что это за беда такая, с какой не может справиться кнент?!

- Этим сейчас и занимается государь, – соврал паж. – Думает.

В темноте перехода кто-то показался, и паж нервно дернулся в сторону.

- Куда?! – бдительный Черный ухватил его за куртку.

- Не погуби, господин! – взмолился несчастный. – Нас не должны встретить вместе!

- Это еще почему?!

- Ты, господин, выглядишь очень уж решительно. Наверняка задумал что-то, и непременно пойдешь туда… к ним. А если ты погибнешь?! Если с тобой что случится? Сразу все поймут, что это я разболтал тебе о несчастье, и государь велит сечь меня плетьми как следует!

- Тебя и следует сечь… как следует. Сказано же тебе было держать язык за зубами, так чего же ты растрепался, как заяц во хмелю?!

- Так я же только тебе, господин, и только лишь из глубокого уважения, – интимно зашипел паж. – И ты же приказал мне говорить!

Черный отпустил его, оправил на себе одежду:

- Тебе кто приказал молчать? Государь! Вот его-то тебе и надобно слушаться в первую очередь, и его приказы выполнять самыми первыми, – паж обиженно надул губы. – Ладно, живи. Не скажу я никому. Пшел, болтун!

- Значит, вот как, – подвел итог Черный, пересказав мне вкратце свою беседу с пажом. – Даже соревнования были под угрозой срыва, Государь уже в это время был в трауре. Но все же он нашел в себе силы не показать своей слабости, и не обидел никого из соседей своим горем! Устроил праздник… Неужели никто не сможет его отблагодарить, как он того заслуживает?!

- Ты это о чем? – подозрительно поинтересовался я.

- Я пойду в подземелье! И не перечь мне. Теперь геройствовать не перед кем, и я надену защиту, так что это будет не опасно…

- Не опасно?! – взвился я. – А если людоед поймает тебя и задумает сварить живьем?! Если что-то замкнет в твоем поясе?!

Но Черного и танком не остановить…

Из замка мы выбирались по крыше.

Я предлагал было ему еще до начала нашего марша честно пойти к Дракону и сказать, что, дескать, есть мыслишка, и все такое, но он наотрез отказался.

- Не даст он нам людей, – ответил он. – Мы с тобой, хоть и приняты, но еще никто. Не положены нам ни охрана, ни стража, ничего. И, потом, этот маленький болтун мне столько страстей понарассказал, что вряд ли кто согласится с нами идти. И Дракон может нам просто запретить туда идти. И нам придется подчиниться своему господину!

А это мысль!

Надеясь на то, что помощь подоспеет, я незаметно для Черного сунул записку в грязную посуду, оставшуюся после обеда. Пусть он думает, что разболтал болтливый паж! Зато вмешается государь…

Но помощь не подоспела, и мы под проливным дождем карабкались по крыше.

Лошади нам тоже были не положены, но, слава богу, у нас были свои, и мы заседлали их, не то пришлось бы топать пешком.

- Эй! – из угла послышался жалкий писк, и, обернувшись туда, я увидел пажа. Вид у него был прежалкий. Он был одет по-походному, поверх щегольского красного костюмчика был накинут не менее щегольской бархатный плащ, а на голове красовался роскошный, пламенно-красный мягкий берет с пышным пером, спускающимся аж до плеч! Он мял в руках полы своего плаща и переминался с ноги ка ногу, топча новыми сапожками навоз, и лицо его было таким, словно он хотел сказать свету: «Прощайте. Иду на верную смерть!»

- Так вы все-таки собрались, – хлюпнул носом он. – Ой, пропала моя головушка…