Наоми тяжело дышала, оказавшись не готовой к такому повороту событий. Распахнутыми, лихорадочно сверкающими глазами она смотрела в склонившееся над ней лицо мужчины, с горькой самоиронией осознавая, что впервые в жизни проиграла без сожалений в сердце. Какаши бережно придерживал ее голову, и на своем затылке она ощущала манящее тепло его пальцев, заставлявших ее дрожать от волнения. Наоми нервозно облизнула внезапно пересохшие губы, и в глубине черных глаз дзенина промелькнуло странное, неуловимое выражение, от которого куноити бросило в жар. Отняв руку, Какаши тыльной стороной ладони ласково погладил девушку по щеке.

- Сначала тебе не мешало, бы одолеть меня…. – изрек он. Многозначительно помолчав, ниндзя добавил, почесал затылок, смущаясь, будто смешливый паренек-подросток из квартиры напротив: – Правда, тебе ни к чему быть сильной. Достаточно просто оставаться собой, ибо, когда ты сердишься, то становишься жутко обаятельной….

- Я не могу, не могу больше сидеть здесь и ничего не делать!!!

В исступлении Тенши ударила кулаком по кухонному столу, от чего стоявшие на нем чашки тревожно звякнули.

- Аккуратней, деточка, прольешь же! – буркнул Дейдара, отряхивая с дождевика, капли расплескавшегося чая. – Что на тебя нашло Тенши? Ты сегодня взвинченная какая-то. Мечешься, словно тигр в клетке. Какая муха тебя укусила?

- А ты здесь за собой вины не признаешь, Дейдара? – язвительно усмехнулся Кисаме. Облокотившись о стол, он невозмутимо потягивал обжигающе крепкий кофе. – Видать схалтурил этой ночью. Девочка-то явно неудовлетворенна!

- Ха-ха-ха! Кисаме! Как остроумно, ничего не скажешь. – Перекосился от двусмысленности замечания блондин, бросив на мечника отнюдь не дружелюбный взгляд. Со звоном опустив чашку на блюдце, он обратился к девушке.

- Тенши, сядь, пожалуйста. Выпей с нами чаю. Глядишь – полегчает.

- Не хочу, – упрямо отмахнулась куноити. – Бездействие меня убивает. Я жажду деятельности, а меня насильно держат здесь, словно дикую кошку.

Сасори вынул из бокала чайную ложечку и аккуратно положил ее рядом на блюдце.

- И что же ты намерена предпринять, чтобы исправить это? – спросил он, складывая руки на столе. – И дальше будешь продолжать стоять и причитать, какая ты несчастная или пойдешь к Пейну и попытаешься как-то повлиять на ситуацию?

Тенши метнула в синоби быстрый взгляд. Серьезно он или шутит? Его очевидная язвительность не укрылась от нее. Но что он этим пытался сказать? Тенши ясно различила в спокойно-самонадеян¬ном голосе нукэнина нотки высокомерной надменности, не находившей отражения на его по-детски непосредственном, статичном лице. Акасуна но Сасори – человек с загадочным прошлым и таким же скрытным, непонятным характером, вызывал у куноити стойкую антипатию, прежде всего тем, что своим поведением откидывал ее назад, в прошлое, к резервации собственного клана, когда дни напролет она вынуждена была терпеть нападки со стороны сверстников и сородичей.

Пренебрежение…. Вот, что она чувствовала, тогда и теперь, когда нукэнин обращался к ней, в каждом его взгляде и жесте ощущая нечто подобное. Но самым страшным и неприятным было то, что в отличие от тех давних времен, рядом больше не было Наоми.

Чего греха таить, сестра всегда превосходила ее и в плане способностей и в плане самореализации. Она, как никто иной, умела абстрагироваться от обстоятельств, и ей, зачастую, было глубоко наплевать, что думают о ней окружающие.

Тенши не повезло, она родилась второй в семье и не унаследовала всех тех талантов, которые достались сестре по принципу первенства. Сасори, возможно, относился к числу тех самых людей, которые, как и Наоми, были щедро одарены природой с рождения и, вероятно, полагал, что это дает ему право говорить с ней столь надменно, с позиции превосходства, заложенного генами. Но, что он сделал, чтобы реализовать свой громадный, заложенный генетически потенциал? Максим, что дослужился до звания нукэнина?

Тенши не страдала снобизмом, но и мирится с подобным отношением не собиралась. Слишком часто ее порицали за излишнюю мягкотелость, неустанно сравнивали с гениальной Наоми. Даже родители не могли удержаться от аналогий, систематически ставили старшую сестру в пример, не пытаясь провести пограничную грань между их способностями. А Тенши тоже была на многое способна. Пусть ее умения были не так сногсшибательны и уникальны как у Наоми, и она не могла с той же легкостью осваивать и применять на практике многоходовые дзюцу, но зато она всем сердцем любила сестру и страдала от ее потери.

До последней минуты они с Наоми оставались пограничными сторонами одной и той же медали, слишком непохожие друг от друга, словно два боксера, выступающие в разных весовых категориях.

Чувства к сестре Тенши пронесла через всю свою недолгую жизнь, прочувствовав боль ее утраты каждой клеточкой тела. Подавляя вопль страдания в глубине своего существа, куноити плакала душой, не смея позволить себе проявить чувства в реальности, сдерживаясь так, что иногда скулы сводило от напряжения. Ей хотелось рыдать… небеса свидетели, насколько тяжко ей приходилось держаться, изображая безразличие перед лицом хладнокровных наемников, не способных понять глубину ее горя.

В данном плане, Сасори ничем не отличался от остальных акацук. И даже Дейдара не был ей так близок как прежде.

Она изменилась. Эта боль отрезвила ее? Ведь она так долго отстаивала перед Наоми право самостоятельного выбора, а теперь, когда ее не стало, осознала всю абсурдность былого упрямства.

Наоми…. Зачем ты оставила меня? Затем, чтобы так глупо погибнуть?

Тенши резко повернулась к синоби и в потемневших глубинах ее глаза, нестерпимым огнем полыхнуло пламя.

- А что, возможно вы правы, Сасори но дано. Я только беспрестанно жалуюсь, однако ничего не предпринимаю, чтобы исправить текущее положение вещей. Что ж, спасибо за подсказку, иногда вы генерируете неплохие идеи, – нацепив на лицо фальшивую полуулыбку, не выражающую ровным счетом ничего, куноити расправила плечи и подхватив со стула плащ, под недоуменными взглядами ниндзя, молча, покинула комнату, оставив за собой эхо сумрачной недосказанности.

Кисаме задумчиво покачал головой, не решившись сразу нарушить установившееся молчание, которое повисло в помещении после ухода девушки. Какое-то время он пристально смотрел на дно опустевшего бокала, словно пытаясь там отыскать что-то важное, систематически ускользавшее от него, затем заметил:

- Все-таки смерть Наоми изрядно подкосила ее. Вы не находите?

- В том-то и проблема, – сказал Сасори, вздыхая. – Легко сделать вид, что тебе не больно, но от нитей связи не просто откреститься, какую бы боль они не несли за собой…. Помяните мое слово, Тенши Киёмидзу – сестра своей сестры и, подобно Наоми, способна доставить немало неприятностей.

- Что привело тебя ко мне, на сей раз, Тенши Киёмидзу? – Пейн отвернулся от окна, снял с согнутой в суставе руки, ладонь Конан, прильнувшей к его плечу.

- Лидер-сама, дайте мне задание…. Я хочу доказать преданность организации….

====== Часть 39 ======

“Как он посмел?! Лже лидер, а так кочевряжится.... Сволочь!” – как заведённая, Тенши не могла успокоиться, и все металась по комнате собирая вещи.

После часового препирания Пейн все-таки отпустил ее, хотя как приметила куноити очень не охотно. Но даже если бы мужчина и не дал разрешение, она бы не осталась в стороне….

Они еще не знают ее, настоящую Тенши Киёмидзу!

Возможно, девушка и сама бы не поняла себе до конца, если бы не случай с сестрой. Организация посмела поднять руки на Наоми, другими словами в ее лице подписали себе приговор.

До этого брюнетка не понимала, что происходит, и пыталась плыть по течению.

Надеясь на Наоми, младшая Киёмидзу похоже позабыла, что когда-нибудь их пути разойдутся…. Это время пришло!

Теперь ее цель отомстить и узнать то, что не успели разгадать они вместе. Как же колит в груди, а глаза все время щипает. Удивляясь самой себе, Тенши не понимала, откуда еще берутся силы.