-Ах! Ты не сказала, где тебя найти!

-В галерее моя пятая дверь, - шептала Джулия прерывисто. При каждом стоне рабыни она вздрагивала и все более бледнела. - Галерея - это..

-Я знаю, так было в Испании…

Изабелла вернулась в залу на негнущихся ногах, отложила отобранные девушками товары, получила от непомерно толстого подозрительно евнуха деньги и выскользнула во двор. Евнух что-то пробормотал под нос, но Изабелла высоко вздернула подбородок – репутация известного врача де Мендона защищала ее.

Когда Изабелла вышла и направилась к уличному низкому фонтану из белоснежного алебастра, де Арамисец нагнал ее и больно схватил за локоть.

-Что же, сударыня!?

-Я видела ее!

-Вы ангел, г-жа графиня! Как она? Бледна ли? Что с ней?

-Выглядит она неплохо. Сказала, что ждет!

Молодой человек вздохнул так, словно с его плеч упали все Пиренеи.

Теперь план вырисовывался. Де Арамисец несколько раз в одиночестве посетил развалины старого источника, стараясь вернуться в город до вечера, спрятал под камнями купленное оружие. Можно было вызволять Джулию из лап любителя танцев. Но судьба еще двоих из тех, кто ступил на иссушенную землю Востока, все еще оставалась неизвестной! Без них они не могли бежать!

Изабелла с каждым днем все больше погружалась в отчаянье. Она пожаловалась лекарю на бесконечную головную боль, которая изматывала ее.

-Это страх, - сказал врач, послушав ее пульс. – Обычный страх! Вам нужно перестать тревожиться!

Изабелла истерически смеялась.

Де Батц, которых тоже пытался найти следы пропавших де Силлек и де Порто, как и остальным, не удавалось узнать ничего утешительного. Оба смелых дворянина как могли утешали Изабеллу. Чтобы не терять время напрасно, они по принесенным ею картам прокладывали путь до побережья. Выходило, что им понадобиться дня три –четыре.

Изабелла старалась каждый день встречаться с друзьями, настолько ей было невмоготу переносить неизвестность о судьбе мужа.

Улицы, как нарочно, в те дни были полны горожан. Появились даже женщины, закутанные в белые, синие, черные одежды или, очень редко, в зеленые одежды. Чтобы успеть к условленному друзьями сроку, Изабелла решилась пройти по центру одной из красивых просторных площадей, где в этот день никто не торговал, а по периметру ходили стражники в высоких шапках и с острейшими ятаганами в руках.

Изабелла с трудом пробиралась сквозь пеструю возбужденную толпу под палящим солнцем. Дома, выходящие на площадь фасадами, были построены из белого камня и слепили глаза. Пот струйками стекал по ее спине.

В другое время Изабелла страшно бы боялась всех чуждых ей людей, снующих на площади, но сейчас ей было не до них. Тем более что она ни капли не выделялась среди толпы: в лиловых одеждах поверх белых полосатых шаровар, зеленой рубашке и жилете с золотыми кисточками, в лиловых низких чулках – она походила на богатую горожанку. Одно время она никак не могла привыкнуть в необычным туфлям с открытыми задниками и кривыми носами, расшитыми жемчугом, но сейчас довольно бодро ступала в них.

Кроме того, теперь она знала арабский язык.

Она уже вышла на середину площади, когда люди услышали пронзительный звук гонга, заволновались, как волны в море, закричали, расступились, образовав узкий поход перед стражниками с копьями и вытолкнув в первый ряд Изабеллу. Она вспомнила казнь герцога де Монморанси, крики и улюлюканье толпы, и черная печаль залила ее сердце.

Два стражника в черных одеждах раскрыли мозаичную дверь одного из богато отделанных домов на площади. Оттуда вышли еще несколько человек с оружием. Их лица дышали жестокостью. Между ними со связанными сзади руками стоял высокий черноволосый христианин, когда-то одетый по - европейски. Сейчас от одежды остались лишь лохмотья. Глаза человека были опущены, лицо бледно, порванная рубашка раскрывала тело, располосованное на груди и спине свежими ударами кнута.

Это был граф де Силлек.

Изабелле дико закричала, но ее крик потонул в улюлюканье окружающей ее жестокой толпы, которая собралась посмотреть, как будет умирать христианин. Запрокинув голову, не сводя с мужа обезумевших глаз, Изабелла готова была упасть в нервном припадке. Герцог де Монморанси перед своей мученической смертью так же гордо стоял на площади… и его уже нет.

Как ни странно, но собственный крик заставил ее прийти в себя. Она опомнилась и схватилась за маску на лице, которую чуть было не сорвала. Испанский врач не раз предупреждал ее, что Кораном это строго запрещено и нарушение повлечет немедленную смерть!

На ее счастье, все смотрели на христианского графа.

Он не шевелился, словно был уже мертв. Руки его были жестоко связаны за спиной, на щеке набухал длинный след от удара хлыстом.

Изабелла как сквозь вату слышала пронзительный смех и крики зевак, понимала их речь, но до ее сознания не доходило, что именно стражники распевно читают в манускрипте - приговорить дерзкого раба, поднявшего восстание в городе, к пыткам: сегодня весь день он будет стоять на этой площади, а завтра начнутся истязания.

Графа де Силлек сильным ударом в спину столкнули с крыльца. Он, прищурившись, поднял затуманенные болью глаза к яркому небу, но тут опустил их и встретил взгляд жены. Лицо его стало совсем белым, но глаза заблестели. Его жене же показалось, что она сейчас падет мертвой на месте!

Он поспешно отвернулся. Де Силлек боялся выдать ее, поняла Изабелла, и сердце ее задрожало от боли и жалости. Раздался жуткий свист, и на спину де Силлек обрушилась плеть.

Супруги вздрогнули – он от жестокого удара, она от его боли. Но если б нужно было выдержать только удары хлыста! Один из зевак с жестоким смехом вытащил из-за спины ветку какого-то дерева с острыми и длинными шипами и размахнулся, чтобы побольнее хлестнуть христианина по лицу. В эту секунду Изабелла с ужасом увидела, что многие в толпе держали в руках камни и черные длинные шипы. Она подскочила к человеку и ударила его по руке. Рука человека повисла, он резко развернулся, но Изабеллы рядом уже не было. С остервенением пробиваясь сквозь оживленную и довольную толпу, она бежала за графом де Силлек.

Он был вынужден пойти к центру площади под градом ударов. Его кровь закапала на камни. Но окровавленный человек улыбался, даже когда его схватили и прикрутили веревками к столбу на краю площади. По бокам от столба встали четыре стражника с длинноствольными мушкетами в руках.

Не в силах уйти с площади, бродила вокруг столба Изабелла, страдая, изнывая от желания помочь ему, дать воды, облегчить его муки. Но равнодушные стражники стояли рядом, преграждая ей путь пиками. Голова де Силлек свесилась на грудь, что заставляло Изабеллу мучиться и плакать от страха. А если он уже умер?!

Она ненавидела жестокую бездушную толпу, которая смеялась, переговаривалась десятками голосов, а потом разбрелась. Только два очень высоких человека в бедных одеяниях дервишей остались рядом с Изабеллой. Они с интересом разглядывали пленника. Изабелла люто возненавидела их, но тут же забыла об их существовании.

Солнце стояло в зените. Невыносимая жара медленно растекалась в воздухе. У Изабеллы от зноя начали опухать ноги. Де Силлек с обнаженной головой оставался на солнцепеке. Даже отсюда Изабелла с мучительной жалостью видела, как растрескались от сухости его губы.

Сердце ее разрывалось от ужаса и ненависти. Она затравленно оглянулась в надежде сделать хоть что- то для мужа, хоть как- то облегчить его страдания.

-Канальи! - проворчал один из дервишей. – Он же умрет от жажды!

Изабелла, не в силах осознать, что она слышит французскую речь, дико озиралась, пока взгляд ее не остановился на невозмутимом лице мальчика - переводчика. Он держал ее корзинку. Изабелла выхватила из корзинки бутыль с водой, которую всегда носила с собой, и плеснула водой в лицо де Силлек. В тот же момент ей в грудь уперся конец пики стражника, он что- то зло закричал, но Изабелла смотрела только на графа - он слизал с губ капли воды. Посеревшее лицо его чуть оживилось.