-Простите ли вы меня, дон Себастьян?

-Вы не понимаете, что говорите! Вы подарили мне любовь! Вы даровали мне семью - у меня есть вы, мой брат, его супруга, мои племянники. Да и еще месье Антуан и Луиза! Чтоб я стал делать, если б вас не было в моей жизни?! Смотрите!

Он схватил со стола канделябр и поднял его повыше, отчего стал яснее виден висящий над столом большой портрет в причудливой золотой раме. До этого Изабелла не обращала на него внимание.

-Мой художник срисовал женщину с медальона, который я всегда ношу на шее.

-На самом деле я не столь красива, - заметила Изабелла.

-Нет, нет, вы прекрасны! - пылко возразил он. – Я хотел, чтоб вы мне улыбались хотя бы на портрете. Мне нечеловечески трудно каждый раз вас терять. Мне так тяжело без вас! Иногда меня убивает Ла-Манш, что находится между нами, и я кричу от одиночества. Я хочу вас поцеловать! Вы не боитесь меня?

-Нет, мой друг. Вы всегда спасаете меня. Отчего так?

Они говорили вполголоса, как старинные друзья.

-Не знаю, моя любовь. Может быть, потому, что вы предрешили мне судьбу, сказав: вы должны жить и вы будете жить, как бы тяжело вам не приходилось.

-Я не могу привыкнуть к тембру вашего голоса! - призналась Изабелла, все еще пребывая в понятном изумлении.- Вы говорите с акцентом, как англичанин, в совершенстве знающий французский.

-Я долго учился говорить без акцента!

-О друг мой!

-Что во Франции?

-Вам уже известно, что в Париже казнен герцог Монморанси?

-Сообщу вам, что Англия возмущена подобной жестокостью его величества Людовика.

-А мы - как бы сказать? - пытались повлиять на короля Людовика отменить приказ…

Герцог налил Изабелле кисловатого сидра из графина.

-Дальше, – потребовал он. Брови его нахмурились.

-В общем, в Париже решено арестовать нас.

-Дьявол! Я все эти годы до дрожи боюсь за вашу жизнь, - шепнул он с таким видом, будто боялся, что тишина рассмеется ему в лицо. – У меня ведь никого нет, кроме вас.

-Я обещаю беречься, мой друг.

Герцог торжественно взял ее за руку.

-Ох, донья Изабелла! Мне кажется, я сейчас умру от счастья! У меня мутится взор…

-Опять вы ведете себя безрассудно!

Герцог приник головой к ее коленям.

-Я так много хотел сказать вам. Я сочинял поэмы в честь вас… Я все забыл.

-А я долго плакала, когда думала, что вы умерли. Мне казалось, что самого главного я вам не сказала - что вы мне дороги, я благодарна вам за то, что вы готовы прийти мне на помощь. Я не успела вам сказать, что я уважала вас за мужество и поразительную доброту. Вот и то, что вы теперь государственный министр Королевства - свидетельство вашего удивительного мужества, ума и стойкости.

-Но я одинок. И только вы, моя донья, могли сделать меня счастливым, но, как ни больно осознавать, не захотели.

-Простите меня!

-Вы не знаете, какие часы я провел в одиночестве, напрасно призывая вас. Сколько раз седлал коня и мчался в порт с желанием отправиться во Францию на любой шхуне. Но корабли уплывали, а я только печально глядел им вслед.

-Ваша любовь поддерживает меня, - шепнула Изабелла, выдавая свою сокровенную тайну.

-А ваш супруг… Он здесь?

-Да.

Они долгое время сидели не двигаясь. Изабелла следила, как тихо оплывают свечи. На ее губах играла задумчивая улыбка. Она любила своих друзей, была привязана к ним до смешного, но обожала лишь своего возлюбленного - Армана де Силлек.

Дон Себастьян вдруг встал с таким видом, словно вонзил шпагу себе в грудь. Глаза его были красны.

-Я приду вам на помощь, когда вы позовете! - сказал он. Герцог с печальной улыбкой прижал ее руки к своему лицу. – Ах, каждое наше расставание похоже на пытку. Мое сердце исходит криком, когда я заставляю его биться вдали от вас.

У Изабеллы задрожали губы.

-Не надо так любить меня! Обратите ваш взор на кого-нибудь еще! Я уверена, вас полюбит хорошая тихая женщина, которая даст вам счастье, родит наследников.

-О нет! Я не способен день за днем смотреть в чужие нелюбимые глаза и тайно мечтать о другой женщине! Да я с ума сойду от отчаянья!

Безответная любовь тяжело давалась ему. И взгляды, которыми они обменивались, говорили, что они понимают друг друга, и это знание оживляло лицо дона Себастьяна.

-Любимая, - шептал он. - Вся моя жизнь - ваша!

-Утром, как было оговорено, мои друзья придут к вам.

-Вы уходите? Хорошо… Но, может быть, вы воспользуетесь моим гостеприимством все время, что пробудете в Англии?

-О, нет! Обговорено, что мы будем ждать известий в Лондоне! Да и скомпрометировать вас я бы не хотела …

-Вы, как всегда, правы…Вряд ли мне понравится, если вы станете гулять с вашим милым супругом у меня в парке!

-Обещай мне больше не умирать!

-Ах, донья Исабель! Этот год послужил моей любви для того, для чего солнце служит растениям - для роста.

-Приезжайте к нам в Париж! Мы будем рады.

-Рады ли?

Он стиснул зубы и опустил ее руки. Плечи его горбились, а губы все кривились и ему не удавалась сжать их, чтоб не выдать мучительный приступ боли, от которого невозможно было дышать.

-Идите!- стиснув зубы, пробормотал он, рывком освобождая ворот рубашки.

-Я помню о вас, мой друг, - как можно ласковее произнесла Изабелла. – Вы стали нам всем примером мужества и доброты.

Он жадно выслушал ее слова и слабо улыбнулся.

-Меня ждут торговые дела, - прошептал он. – Никто не знает мою тайну: герцог Дорчерский, министр, знатный вельможа, друг английского короля, давно уже любит француженку с другой стороны Ла-Манша. Любит горячо и безответно жену другого человека, жену французского графа. Иногда мне мерещиться, что я сойду с ума от сознания этого.

-Когда я думала о вашей смерти, мне казалось, что я осиротела, а вы.. вы слишком сильны, чтоб сойти с ума, мой друг! - вздохнула Изабелла.

Дон Себастьян не сводил в нее взора. Губы его улыбались нежно и грустно, но вот они крепко сомкнулись, и резкие морщины прорезали его лоб.

-Вам еще нужно вернуться во Францию. Я со своей стороны сделаю все, чтоб вы благополучно выехали из Английской империи. Вам не будут препятствовать.

Он выпрямился. Следы слез и одиночества таяли на его лице. Человек в привычной маске волевого и энергичного вельможи не мог уже рыдать от безответной любви и кричать от тоски. Но в глазах Изабеллы он навсегда оставался тем непостижимым испанцем, которого она так необычно встретила на своем пути.

-Идите, мадам! – велел он. – Я буду рад встретить брата завтра.

Он встал, крепко ухватил бриллиант на левой руке, словно хотел отдать ему всю боль, всю тяжесть, лежавшую на сердце.

-Прощайте, мадам. Я должен остаться один.

Изабелла поднялась на цыпочки и дотронулась губами до его мокрой щеки.

Шорох платья, краткое замедление у дверей и тишина. И только тонкий запах фиалок ранит сердце.

Изабелла, сильно взбудораженная нежданной встречей, нашла кухню, отлила в склянку жир. Но, ступив несколько шагов, Изабелла задохнулась от волнения. Она отсутствовала два часа - что она ответит мужу? Она осторожно глянула в комнату.

Камин еще горел, но де Силлек не было. Изабелла похолодела – она боялась представить, что случится, если муж отправится ее искать и встретит дона Себастьяна!

Она обернулась и встретилась глазами с дворецким. Лицо его было непроницаемо.

-Господа на улице, - сообщил он. – Конюшня сильно пострадала от ветра и сейчас два мистера и их слуги хотят заставить лошадей зайти в другое помещение.

Дворецкий проводил Изабеллу к крыльцу и отпер тяжелые створки. Порыв ледяного ветра запорошил его снегом. Изабелла тоже выглянула, хотя ветер неприятно бил в лицо. Несколько фигур боролись с вьюгой. Изабелла, глотая снег, узнала мужа. Он шел первым, схватив под узды двух лошадей, которая еле перебирали ногами. Шатаясь под ударами ветра, за ними брели де Батц и де Порто. Сгибаясь от ветра, далее едва двигались слуги. И Изабелла вдруг почувствовала, как это процессия поразила ее в самое сердце.