-Вы отпускаете меня, сударь?!
-Да.
-Но вам известно, что я вовсе не баронесса Нурье?
-Да.
-Но другие пленники в этом лесу не отделываются так просто?
Человек устало глядел куда- то в пространство. Казалось, ему смертельно надоел этот разговор.
-Да, за всех я прошу выкуп или…беру чем еще.
-Но почему я…
-Потому что я однажды беседовал с вами, сударыня.
Изабелла ахнула. Человек так глянул на нее, словно собирался пасть мертвым на месте.
-Почему дворянин стал разбойником? - с надрывом бросил он. - Обычная история, г-жа дю Трамбле. Украл один, а на галеры послали другого.
Острое страдание сжало сердце Изабеллы. Подозрительность и страх исчезли. Перед ней стоял и старался не показать своего горя несчастный человек. И она всем сердцем отозвалась на его боль.
-Но вы должны были сказать, что невиновны, сударь!
-Нет! – Он помедлил и проронил. - Я не мог.
Синие глаза его печально поднялись к небу. Изабелла не помнила этих глаз. Она не видела его лица, сорванный голос из-под маски звучал надтреснуто и хрипло, и графиня среди всех лиц, метавшихся перед ней как в калейдоскопе, не выбрала ни одного.
-Я бежал с галер, надеясь восстановить справедливость, - очень тихо, так, что Изабелле приходилось напрягать слух, добавил человек. Изабелла почти физически ощущала саркастическую улыбку под платком, закрывающую ему лицо. – Но поместье мое и невеста принадлежало теперь другому. А я оказался бродягой, беглым рабом, убийцей и насильником. Все очень просто, мадам.
-Вы должны были добиться справедливости! Вы не должны были отступать!
-Я это сделал, но проиграл! - сказал он сурово. - Если б вы все знали…Хотя не надо вам ничего знать.
-Подождите! - воскликнула Изабелла. Она ринулась к нему, протянув вперед руки. - Я хотела бы вам помочь.
-Нет.
-Скажите мне…
-Не подходите ко мне! - велел он резко. – Галерник не нуждается в жалости!
У Изабеллы упали руки.
-Простите! - прошептала она горестно.
-Не извиняйтесь, сударыня. И простите меня, что осмелился помочь вам, хотя сам же и завлек вас в ловушку. Это ведь я набрал в банду отпетых негодяев, но они все нуждаются в покаянии и жалости. Даже тот мальчишка, которого вы могли видеть подле меня. Шесть лет назад отец-столяр отнес его в лес и бросил возле волчьего логова. Он считал, что это не его сын! Я подобрал Мари совершенно обессиленным от голода и плача.
-Вы совершили доброе дело. Господь видел это.
-Идите, мадам.
-А мальчик? Хотите, я устрою его в колледж иезуитов в Париже?
-Нет,- человек помедлил, потом решительно покачал головой.- Если вы его заберете, я останусь один, а я очень привязался к Мари. Он- все, что у меня осталось!
Изабелла вытащила из волос две оставшиеся шпильки и протянула их разбойнику.
-Берите, прошу вас. Я могу вам понадобиться. В нужном случае передайте мне их…
Она молила его взглядом, голосом, жестом. Разбойник взял шпильки дрогнувшей рукой. Жемчужины слабо переливался в его смуглой грязной ладони как слезы.
-Вы спасли меня, сударь, кем бы вы ни были. Благодарю вас.
-Уходите же!
-Благодарю вас, мой друг! Если я буду нужна… И я никогда не посмотрю на вас как на разбойника…
-Вы не изменились,- заметил он мягко. Изабелле показалось, что она сказала что- то не то, какие-то грубые слова, не выражающие ни ее жалости, ни сочувствия. Тогда она просто подошла к молодому человеку и дружески коснулась его грязной руки. Он остался недвижим.
Изабелла повернулась и зашагала в лес. Дойдя до остова сгоревшего дерева, она не удержалась и обернулась. Человек стоял все там же, у измятого плаща, и печально, с упорным вопросом глядел в небо.
Изабелла всю дорогу думала о нем. Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не удивилась, когда навстречу ей вдруг шагнули мушкетеры короля. Не отвечая на досужие удивленные вопросы, г-жа дю Трамбле попросила проводить ее в лагерь.
Джулия прибежала в палатку фрейлин снять сломавшееся колье, когда знакомый голос приветливо произнес:
-А вот и я, Жули!
Джулия с распростертыми объятиями устремилась навстречу подруге.
-Ты здесь? Как хорошо! А меня уверяли, что ты не приедешь!
-Де Силлек запретил мне! - призналась Изабелла неохотно. - Но я не могла больше оставаться в замке!
-Я так рада, что ты приехала! Но что за дикий вид у тебя? Сейчас в моде распущенные волосы? Да еще и в еловых иголках! Очень милое украшение - весьма необычное для фрейлины французской королевы!
-Ах, да! Я потеряла шпильки!
-Переодевайся скорее и идем к королеве Анне! Тебя все ждут! Но в этом никак нельзя показаться: ты выглядишь как замарашка! Сейчас подберем что- нибудь из моих красивых платьев! Вот есть единственное подходящее тебе - жемчужного цвета, остальные, уж прости, лазоревые под цвет моих глаз. Ты уже была у господ мушкетеров?
-Да! - Изабелла неспешно укладывала волосы под золотую сетку и с интересом оглядывала окружающую обстановку.- Они ушли на регонсценировка к форту Ле Зон. Я поговорила с дядюшкой и пошла сюда.
-Ле Зон!- упавшим голосом пролепетала Джулия.
-Мне сказали, что там не очень опасно!
-Уф!- вздохнула Джулия. Она бросила драгоценности в шкатулку и села на табурет рядом с подругой. - Тебе тоже предстоит волноваться, Изабелла! Они все время рискуют жизнью!
-Но лучше бояться здесь, чем в замке. Расскажи мне новости.
Только через три четверти часа запоздавшие фрейлины скромно вошли в шатер королевы. Изабелла низко присела перед Анной Австрийской так, что колени коснулись пола, а пышная юбка с вышивкой золотыми цветами легла вокруг колоколом.
-А вот и г-жа де Силлек!- произнесла королева нараспев. - Я рада видеть вас, мое дитя!
Изабелла улыбнулась чуть смущенно, склонила голову и отошла к фрейлинам. Ее встретили радушно, с изъязвлениями приязни, расцеловали, окинули оценивающими взглядами и…все! Графиню не спрашивали о замужестве не потому, что не интересовались. Напротив, все, похоже, сгорали и плавились на медленном огне любопытства! Но спрашивать, каков гордец граф де Силлек в семейной жизни всем казалось просто невозможным, даже слов для столь неудобного вопроса не найти! Несколько особенно дерзких фрейлин решились было осторожно и издалека намекать, что хорошо бы им рассказать новости, но острый взгляд графини де Силлек был столь красноречив, а головка столь надменно вздернута, что сплетники прикусили языки. Если Изабелла не собиралась что- либо сообщать, спрашивать было бесполезно.
Фрейлины коротали время до вечера, играя в карты, когда в шатер вошел г-н де Тревиль в сопровождении мушкетера. Капитан почтительно поцеловал руку королеве.
-Друзья постепенно забывают меня,- сказала королева Анна с упреком, - хотя я понимаю - война!
-Ваше величество знает, что я преданнейший ее друг и слуга!
-Сыграйте с нами партию в карты. Прошу вас!
Изабелла не участвовала в игре. Она раздобыла лист бумаги и вместе с г-жой д’ Аво собралась сочинять новый памфлет на секретаря великого кардинала Ришелье г- на де Кавуа. Все знали, что г-н де Кавуа косноязычен, когда говорит, и необычайно красноречив, когда пишет. Эти его особенности в купе с необычайной преданностью кардиналу Ришелье, почти раболепием, были объектом многочисленных шуток.
Фрейлины занимались презабавным сочинительством, когда де Силлек, сопровождающий де Тревиля, наконец увидел жену.
Изабелла встала. Все вылетело у нее из головы: и важный прием, и дальняя дорога, и разбойники - она, одержимая де Силлек, глядела только на него. Взгляд черных блестящих глаз мужа проникал ей в самое сердце, в самую сокровенную глубь души. «Рада ли? Любишь ли по-прежнему?» - безмолвно спрашивал острый взгляд графа. На губах Изабеллы расцветала радостная, счастливая улыбка, когда Изабелла торопливо направилась к королеве за разрешением оставить прием, но де Силлек остановил ее властным взглядом. Его жена не может изменить своему долгу и оставить шатер ее Величества без приказа. Плечи Изабеллы поникли. Граф всегда был таким. Рыцарем, думающим в первую очередь о долге перед собой, перед теми, кому он служит, перед той, кого он любит. Изабеллу безмерно восхищало такое спокойное, уверенное следование себе, но порой сердце ее дрожало от обиды, как сейчас. Она могла бы измыслить какую- нибудь ложь и уйти с приема, прижаться к крепкому телу мужа, ощутить на губах долгожданные поцелуи, поведать ему, наконец, что ее тревожит. Но долг повелевает остаться, позволяя только взглядом погрузиться в затуманенные нежностью черные глаза графа. Не подчиниться приказу мужа Изабелла не посмела.
