После этого настал и наш черёд – воины размотали свои пояса, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении чем-то похожим на тонкие, но прочные сети, достали из мешков, подвешенных к поясам, странной формы куски материи, каким-то образом соединили всё это - и перед нами появилось несколько переносок, немного напоминавших детские качели. Ещё одна команда Сына Беркута – и двое охотников стащили с плеч тёплые безрукавки, отдав их нам с Антошкой.

- На высоте прохладно, - улыбнулся Сын Беркута, - а вы совсем не одеты, дети Моря.

Ну, да, а мы как-то и привыкли уже, что из всей одежды на нас только пояса, браслеты и тоненькие жилетки с карманами. Сказал бы кто в прошлой жизни, что я буду спокойно разгуливать без штанов… Но наша чешуя подсознательно воспринималась нами, как защита, а в Море лишняя одежда ни к чему. А вот в Холодных горах…

Мы торопливо натянули безрукавки, а Сын Беркута заявил:

- Мы вам что-нибудь в Цитадели подберём, а то ещё простудитесь и заболеете. А теперь садитесь и ничего не бойтесь. Только держитесь крепче и, если боитесь высоты, не смотрите вниз.

Мы уселись на странные «качели», которые уже держали на весу воины-Наароджи, вцепились в сразу ставшие слишком тонкими веревочки, воины расправили крылья… и легко оторвались от земли - прямо сразу, без разбега.

Сначала я сидел, зажмурившись от страха, но потом любопытство победило, да и мысленная реплика Антошки:

«Холодочек, открой глаза, смотри, красота какая!»

Я поборол позорный страх и всё-таки открыл глаза. Первое впечатление было – я парю над бездной. А второе – мне это нравится, ибо Наароджи уже успели набрать нужную высоту, и сейчас прямо под нами проплывали горы. Правда, меня стало потряхивать уже не от страха, а от холода, но я быстро вспомнил простенькое заклятье, позволяющее согреться, и подсказал его Антошке. После этого меня не беспокоили уже ни ветер, ни холод, удивительное ощущение полёта целиком захватило меня. Нёсшие меня воины-Наароджи слитно взмахивали своими большими крыльями, так что путешествие по воздуху было плавным и приятным.

Я глянул на своих спутников. Мит-каль был невозмутим, Дин-эр любовался пейзажем с не меньшим восхищением, чем мы, Мурика в кошачьем облике вообще нёс на руках один из воинов, и наглый котяра просто дремал. У Кара-сура же на лице страх боролся с восхищением, но, в конце концов, успокоился и он.

Летели мы достаточно долго, потом Наароджи плавно стали снижаться, и прямо перед нами выросла огромная серая громада Цитадели Крылатых.

***

Бис-мил отворил камеру Кай-сура и покачал головой. Юноша снова хандрил – он лежал на кровати, сжавшись в комок и закрыв голову руками, и даже на скрип двери сначала не отреагировал. Но потом всё-таки поднял голову и тихо сказал:

- Здравствуй. Я думал, что это Рах-мат с этими… снова…

И принц опустил голову. Бис-мил поставил на столик миску с кашей, положил лепёшки и кувшин с напитком и так же тихо ответил:

- Ещё рано… Думаю, что они придут завтра.

- Я не могу себя убить, - грустно сказал принц, - чары Башни не дают. Я пробовал.

- Ты что? – всерьёз обеспокоившись спросил Бис-мил. – Не надо!

- Лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца… - протянул Кай-сур, и тюремщик ещё более обеспокоился состоянием юноши – тот и в самом деле выглядел плохо. Пара дней пребывания в Башне словно высосала из Кай-сура все соки, сейчас он выглядел куда хуже брата – бледный, замученный, со следами бессонной ночи и тяжких раздумий на лице.

- Ты ведь считаешь, что это справедливое наказание? – спросил принц. Бис-мил молчал, не зная, что ответить. В словесных кружевах он не был силён никогда. Но принца было всё больше жаль, и ничего с этим Бис-мил поделать не мог.

Кай-сур с неожиданной порывистостью вскинулся на кровати, глаза его неестественно ярко заблестели, речь стала немного отрывистой, словно его мучила лихорадка:

- Знаешь, теперь я и сам думаю, что заслужил… всё заслужил… я жил, не оглядываясь на других, не думая… не думая о чужих страданиях, просто брал всё, что мне приглянется… я не думал, что могу доставить страдания другим… главное, чтобы мне было хорошо… Чоуроджи прав… прав… теперь я понимаю, что бы он чувствовал, оказавшись в моей власти… это не смерть… это хуже смерти…

Бис-милу стало совсем тошно, и он, присев на постель рядом с принцем, стал успокаивающе гладить того по мягким, спутавшимся волосам:

- Тише-тише-тише… Когда придёт Рах-мат, я всё расскажу ему… И тебя освободят, слышишь?

- Нет, - неожиданно ясным голосом, не сбиваясь, ответил Кай-сур. – Он не поверит тебе, ведь заклятье никуда не делось. Ты только попусту сложишь голову. Не надо. Не хочу, чтобы ещё кто-то пострадал из-за меня. Хватит. Лучше…

- Что? – спросил Бис-мил.

- Поцелуй меня… - попросил Кай-сур.

- Чтоооо??? – поразился Бис-мил. По правде сказать, он ожидал любой просьбы, кроме этой.

- Брезгуешь? Всё правильно, - с горечью отстранился Кай-сур, - кто же захочет целовать шлюху. После всего, что они со мной творили…

- Нет, - неожиданно сказал Бис-мил, - конечно же, нет. В том, что произошло с тобой в Башне… В этом нет твоей вины. Не называй себя так. Просто… я стар и некрасив, а ты молод, хорош собой… и принц…

Кай-сур как-то странно усмехнулся, махнул рукой – пустое, мол, но всё равно упрямо повторил:

- Тогда поцелуй меня… Прошу тебя, мне это необходимо…

Бис-мил вздохнул, подумал о том, что мир окончательно сошёл с ума, вспомнил о сундучке с оковами, который дожидался своего часа внизу… и пусть дожидается, но оковы он Кай-суру не наденет… и накрыл своими губами сухие горячие губы Кай-сура.

========== Глава 47. Цитадель ==========

Летели мы достаточно долго, потом Наароджи плавно стали снижаться, и прямо перед нами выросла огромная серая громада Цитадели Крылатых. Выглядела Цитадель… величественно, другого слова не подберу. А ещё я диву дался – как могли хрупкие с виду Наароджи ворочать огромные каменные блоки, из которых были построены стены Цитадели? Разве что с помощью магии, не зря Мит-каль говорил о силе их магов. Однако, внимание, вопрос – почему Снежная Блёстка не использовала магию, защищаясь от нападавших? Или у Наароджи силой владеют только мужчины?

Между тем мы снизились над просторным мощёным двором Цитадели, по которому хлопотливо перемещалось местное население по своим разнообразным делам. В основном, как я видел, это были женщины, дети и старики – вероятно, все воины улетели с сыном Беркута выручать Блёстку. Несколько парней с копьями дежурили на стенах – понятное дело, что обычным путём в Цитадель попасть невозможно – только по воздуху, но Сын Беркута явно был из той породы… эээ… существ, что предпочитают держать сухим порох при любых обстоятельствах и не расслабляться.

Завидев нас, местные начали собираться в кучки по интересам и перешёптываться, однако явного любопытства не проявлял никто – даже дети. Маленькие Наароджи выглядели, кстати, невероятно важными в своих ладно пригнанных расшитых одёжках, с ножнами на поясах. Крылышки у самых маленьких были совсем крохотные, покрытые жёлтым пушком, напоминавшим цыплячий, летать они явно не могли. Дети постарше, у которых пушок на крыльях сменился пёрышками, да и сами крылья были побольше, тренировались, взлетая в воздух и зависая, делая круги на небольшой высоте над двором под присмотром подростков, которые уже летали не хуже взрослых, но явно пользовались меньшей свободой. Подростки, кстати, держались более настороженно, чем остальные Наароджи – ну, это и понятно. Они уже не дети, но ещё не взрослые, амбиций море, комплексов масса, полетать всласть над горами ещё не дают, а тут ещё какие-то странные незнакомцы, и ладно бы только дети Моря, но и ненавистные Махароджи. Как тут не насторожиться?

Нас аккуратно опустили посреди двора, воины приземлились следом, и Блёстка, окликнув одну из женщин, немедленно куда-то унеслась со всей возможной скоростью. Сын же Беркута, зычным голосом созвав всё остальное местное население, начал издалека. Сначала он представил нас и заявил, что все мы являемся гостями Цитадели в целом, и его, Сына Беркута, в частности, а стало быть, запрещается нас обижать, оскорблять, задевать, запихивать к нам в комнаты пауков и сороконожек, зачаровывать одежду или каким иным образом проявлять креативность своего мышления. Любой, кто нарушит этот его приказ, отправится на Одинокий Зуб ухаживать за птенцами Кусачих Птиц и будет пребывать там до следующей линьки. Причём не птенцов, а его собственной.