- Уберите их, - быстро скомандовала Шаманка ребятам из службы ППС. – Работать невозможно. Эта дурочка сейчас такую волну нагонит, что в Городе начнётся паника. И тогда неизвестно, что вообще начнёт творить съехавший с катушек Комедиант…
ППС-ники быстренько стали теснить корреспондентку с оператором к их фургону, та громко возмущалась, до Макса доносились вопли о произволе, взяточничестве и прочих пороках современной полиции… Нехорошая сцена грозила затянуться, и Макс, махнув рукой, отправился к фургону – как ни противна ему была Мартова – эти истеричные вопли следовало прекратить.
Когда Макс подошёл к фургону, всё внимание Киры немедля переключилось на него и она попёрла буром:
- Господин Траубе, может быть, вы прокомментируете ситуацию?
- Прокомментирую, - спокойно сказал Макс. – В настоящее время вы и ваша группа мешаете работе полиции. Да, у нас непростая ситуация, но ваша настойчивость может вызвать панику в Городе и толкнуть преступника на самые непредсказуемые действия. Уверяю и вас, и общественность в том, что мы делаем всё возможное, чтобы поскорее разобраться с этим делом, а вы, госпожа Мартова, своим необдуманным поведением даёте в руки убийце дополнительные козыри.
- Но ведь это маньяк! Новый маньяк, почему вы не хотите этого признать!
- Уважаемая госпожа Мартова, большинство информации, которой я владею, предназначено для внутреннего, служебного пользования. Будьте добры, успокойтесь, обратитесь в нашу пресс-службу… к начальнику РОВД в конце концов. Я просто не уполномочен разглашать служебную информацию, и если вы перестанете себя вести, как маленькая избалованная девочка, у которой отобрали конфетку, то вы и сами поймёте, насколько неправильно ведёте себя. Если на то будет санкция моего руководства – я посвящу вас в некоторые детали дела. А пока – будьте добры, не мешайте нам работать. Всего доброго.
Макс развернулся и направился обратно к Шаманке и Юре, Кира возмущённо открыла рот, но тут же его закрыла, махнула рукой оператору, запрыгнула в машину и через три минуты съёмочная группа растаяла, как утренний туман.
- Ну, ты молодец! – заявил Литвинов. – Вправил мозги этой чокнутой!
- Да нет, - вздохнул Макс, - боюсь, что вправлять там особо нечего… Наверняка эта злючка малолетняя обиделась и какую-нибудь ещё пакость задумала.
- Ничего, - хмыкнула Шаманка, - пусть к Романычу на приём чешет, не всё ж нам быть под прицелом четвёртой власти.
***
Кира действительно была зла. Проклятый полицай Траубе очень грамотно опустил её словесно, заставив расписаться в собственной глупости и некомпетентности. А это для чувствительной натуры Киры было как соль на рану. Кроме того, её собственный оператор явно потешался над незадачливой любительницей сенсаций и – Кира даже не сомневалась в этом – наверняка расскажет о её промахе коллегам. А это – смешки и шёпотки за спиной и потеря хоть и небольшого, но наработанного авторитета. И во всём виноват этот проклятый педофил Траубе!
Кира, как и любой зацикленный на себе человек, воспринимала свою обиду гипертрофированно, к тому же она просто не могла признать себя виноватой. Так что репортёр Мартова совершила грубейшую ошибку - для неё Максим Траубе стал не героем планируемого репортажа или статьи и даже не ступенькой к славе, а личным врагом. И из какого-никакого, а профессионала, Кира Мартова стала превращаться в базарную бабу.
И если до этого у неё был шанс всё обдумать и отказаться от своей глупой затеи, то теперь она такой возможности даже не рассматривала – желание извалять в грязи ненавистного полицейского психолога затмевало разум.
Так и вышло, что вернувшись в Город, Кира отправилась на знакомую уже детскую площадку.
***
Результаты экспертиз, сделанных Машей, содержали сразу несколько важных новостей.
Во-первых, ребёнок неизвестной девушки никакого отношения не имел к семье Гольдони.
Во-вторых, пальцы второй жертвы нашлись в базе данных. Это действительно оказалась ранее привлекавшаяся за проституцию гражданка Морозова Полина, восемнадцати лет от роду…
В-третьих, фарфоровые фигурки Арлекина и Коломбины действительно оказались частями одной композиции – и фарфор был дорогим, антикварным, не моложе XVIII века.
Макс уселся в кабинете, разложил перед собой несколько листов и начал покрывать их непонятными закорючками, стрелками, вопросительными знаками и именами. Кое-какие части головоломки начали сходиться, но до полной картины было ещё очень далеко…
*Мамка(жарг) – сутенёрша.
========== Глава 19. Сомнения ==========
Внимание, пока не бечено!
Макс уселся в кабинете, разложил перед собой несколько листов и начал покрывать их непонятными закорючками, стрелками, вопросительными знаками и именами. Кое-какие части головоломки начали сходиться, но до полной картины было ещё очень далеко…
Шаманка в это время отправилась к начальству – то, что настырная журналистка вновь свалилась, как снег на голову на место недавнего убийства, наводило совсем уж на нехорошие подозрения. И теперь Шаманка жаждала крови Киры Мартовой, а так же и крови тех, кто невольно или намеренно слил журналистке инфу о новом убийстве.
Макс же помедитировал над получившейся схемой, а потом достал из сейфа две фарфоровые фигурки, а так же серьгу и колечко, найденные при первой жертве и начал задумчиво их разглядывать. Потом залез в Сеть и отыскал сайт ювелирного дома Россетти. К счастью, коллекция «Карнавал в Венеции» там ещё блистала во всей красе, и мужскую серьгу «Колпак Арлекина» Макс нашёл без труда. А потом он стал внимательно сравнивать серьгу, найденную под телом девушки и серьгу из коллекции дома Россетти. Вроде бы всё было похоже, и даже очень, однако у Макса возникло странное ощущение - что-то не сходилось.
Тогда он достал фотографию Матвея, отсканировал её, вывел на экран и стал сравнивать уже три изображения. Но толком ничего определить не смог. За этим занятием его и застала вернувшаяся от начальства Шаманка.
- Что с тобой? – спросила она, привычно наполняя чайник. – Затык в мозгах?
- Похоже на то, - отозвался Макс. – Вот кажется мне, что найденная нами серьга не имеет к коллекции Росетти никакого отношения…
- Да ты что? – удивилась Шаманка. – Смотри. Один в один же…
- Вроде бы да, - ответил Макс. – И всё-таки… Меня терзают смутные сомнения…
Шаманка к Максовым терзаниям привыкла относиться со всем уважением, поэтому она задумчиво сказала:
- Хорошо. Позвоню-ка я ювелиру. Мы с тобой и в самом деле не спецы в этой ситуации. Надеюсь, что Семён Наумович сможет меня принять сегодня.
- Ой, позвони, Галя, позвони… Буду только рад, если мои сомнения рассеются.
- А если нет?
- А если нет – тогда всё ещё хуже, чем я думал. Но пока я все свои умозаключения при себе оставлю. Они ещё сырые… И наша главная беда в данном случае знаешь в чём?
- В чём? – поинтересовалась Шаманка, пока Макс разливал кофе.
- Если мы берём за основу вражду Гольдони и Скорпетти, то у нас есть довольно много предположений насчёт того, что могло случиться с Гольдони… Но нет ни единого предположения, кто в этой поганой головоломке может играть роль Скорпетти… Вот смотри… Что мы имеем… Если автокатастрофа, в которую попали Джаннино Гольдони и его семья дело рук таинственного врага, это значит, что этот самый враг имел достаточно власти и влияния и в советские годы. Так?
- Так, - согласилась Шаманка. – Если только Джаннино сами КГБ-шники не пристукнули по типу «он слишком много знал»…
- А смысл? - парировал Макс. – Сомневаюсь, что парень был так глуп, чтобы сразу раскрыть им все свои рецепты и секреты. Коммунист там, или не коммунист, он всё-таки был Гольдони… Он был курицей, несущей золотые яйца… Так что, вздумай он бунтовать – ну закрыли бы его где-нибудь в секретной лаборатории… Или семьёй бы начали шантажировать… Зачем убивать-то? К тому же, прости, но КГБ зачистил бы всех Гольдони без исключения, это серьёзная организация была, а не детский сад «Лопушок»… а тут дочери живы остались… и сын, вполне возможно…
