Слухи о делах сына и других деятелей из его банды ходили самые жуткие - вымогательство, похищение человека, изнасилование, убийство… Но вот один из слухов запомнился Ирине Валерьевне ярче других, хоть и походил больше на ужасную сказку. Но главных героев этой истории Ирина Валерьевна знала, хоть и шапочно.
Дело было в том, что молодой безработный по фамилии Неволин каким-то образом влип в бизнес по торговле бриллиантами. Он должен был исполнить роль курьера, везущего «левые» алмазы из Якутии в Соседний Город, а уже там их должны были переправить дальше, к зарубежным покупателям. Якутские алмазы, конечно, не южноафриканские, но и там попадаются удивительной чистоты и красоты камушки, а при большом количестве их сделка сулила боссам преступного мира Соседнего Города солидную прибыль.
Но курьер пропал. С концами. В то, что его тело нашли в лесополосе, никто из братков не поверил. Естественно, возникла мысль, что курьер слинял со всем хабаром, затеяв какую-то свою игру… и тогда решили отыграться на семье незадачливого курьера. Именно Семён с приятелем отправились разбираться с женой Неволина, но чего-то они там перестарались, и женщина погибла, а маленький сын Неволина попал в детский дом. Правда, говорили, что его пытался забрать дедушка, мамин отец, но у него после смерти дочери существенно пошатнулось здоровье, и оформить опеку над мальчиком ему не позволили. Что же касается родителей исчезнувшего курьера, то они, узнав о жуткой расправе над невесткой, собрались в одночасье и исчезли из города, что только подогрело курсирующие слухи.
Ирина Валерьевна пыталась не верить в слухи, бродившие по Соседнему Городу, но когда речь зашла о расправе над молодой женщиной – поверила безоговорочно. Она знала молодую женщину Алевтину Неволину, которая всеми силами пыталась заработать на рынке, и её маленького сына, и мысль о том, что её собственный сын повинен в смерти одной и сиротстве второго, была ей невыносима. Ирина Валерьевна поняла, что сын её вырос монстром, она понимала, что в этом есть и доля её вины, но больше она о сыне и слышать не хотела.
Она и не слышала. Сын не желал общаться с нищей матерью, но год спустя на пороге Ирины Валерьевны нарисовалась молодая, бедно одетая женщина с пищащим свёртком в руках и стала умолять не гнать её.
Поражённая Ирина Валерьевна узнала, что её непутёвый сынок успел жениться, оформить на себя имущество сироты-жены, а потом, когда она родила больную девочку – просто-напросто выгнал жену с маленьким ребёнком в никуда.
Так в жизни Ирины Валерьевны появилась любимая внучка, ради благополучия которой она была готова на всё… До неё доходили слухи об аресте Семёна, его отсидке и возвращении, об удачном вложении денег и неплохом бизнесе, но она слушала всё это равнодушно, словно ей говорили об абсолютно чужом человеке. И весть о смерти сына не огорчила старую женщину, а, скорее, обрадовала. Ведь теперь она могла по-настоящему позаботиться об обожаемой внучке.
***
Я давно уже нахожусь здесь. Мне кажется, что успела пройти целая вечность с тех пор, как я оказался в этом странном месте. Я не знаю, где находится это место, не знаю, кто я, не помню собственного имени. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, но это так сложно… сразу начинает болеть и кружиться голова, а потом вокруг меня возникает гладкий, как струящаяся вода, купол, сквозь который не проникает ни один звук, ни одна мысль. Я понимаю, что этот купол не настоящий, что я должен сломать его, чтобы вспомнить хоть что-то, но всякий раз головная боль становится невыносимой, и я словно умираю.
А потом приходит Он. Он каждый раз оживляет меня, Он кормит меня, водит в душ и моет, словно маленького. Я бы мог сделать это и сам, но почему-то понимаю, что я должен казаться Ему слабее и беззащитнее, чем есть на самом деле. Не знаю, почему… но Он меня пугает. Когда Он моет меня, то руки Его гладят моё тело, ласкают его, а мне всякий раз кажется, что из кончиков Его пальцев выскочат острые когти и Он разорвёт меня в клочья. Когда Он укладывает меня в постель, то Он всегда укрывает меня одеялом и целует в висок – ласково и нежно, а мне кажется, что Его язык – это длинный и тонкий раздвоенный язык змеи, и мне стоит больших трудов не дёрнуться и не закричать…
Он даёт мне лекарства и говорит, что скоро я буду здоров, и мы с Ним уедем далеко-далеко, в прекрасную солнечную страну, где небо всегда голубое, море синее, и песок на пляжах жёлтый. Я пытаюсь вспомнить, что такое «небо», «море», «песок» и «пляж», но у меня не получается – снова начинает болеть голова, и становится страшно. Но мне нельзя показывать Ему свой страх… Если Он поймёт, что я Его боюсь, он убьёт меня… Поэтому я улыбаюсь Ему и молчу. Он думает, что я не могу говорить, но на самом деле это не так. Просто с Ним мне говорить не хочется.
Я чувствую, что со мной что-то произошло. Что-то плохое, в результате чего я оказался Его пленником. И Он мне не друг, совсем не друг, хотя постоянно убеждает меня в обратном, а ещё Он говорит… говорит, что любит меня. Но я не верю ему… Вспомнить… Мне нужно вспомнить… Мне кажется, что голова у меня болит именно из-за тех таблеток, что мне даёт Он. Он не хочет, чтобы я вспомнил себя… Я уже думал, чтобы не принимать эти таблетки, но Он сам вкладывает мне их в рот. Однажды я закашлялся и выплюнул одну из них – даже не нарочно, и Он рассердился. Я помню, он тогда принёс кожаный плетёный ремень и привязал меня к кровати… а потом стал бить… Это было больно, я потерял сознание, а когда очнулся, то Он плакал и просил у меня прощения… Он говорил, что всё делает для моего блага, что я должен принимать таблетки для того, чтобы стать здоровым.
Я потом долго не мог встать… Наверное, он сильно меня побил.
А в последнее время он стал давать мне другие таблетки – они мелкие и не так быстро растворяются во рту. Я прячу их за щекой и делаю вид, что засыпаю. Он целует меня и уходит, а я осторожно выплёвываю таблетки и прячу их под матрас, чтобы утром осторожно выкинуть в унитаз. Он пока ничего не замечает, а голова болит уже меньше.
Я уже вспомнил несколько образов из прошлого. Моего прошлого. Солнце… Венеция… Арлекин…
========== Глава 17. Попытка совместить несовмещаемое ==========
Внимание! Пока не бечено!
Макс внимательно выслушал рассказ Ирины Валерьевны и поинтересовался:
- Вот вы сказали, что знали Алевтину Неволину… Она была вашей ученицей?
- Алечка? Нет, нет… Я довольно часто подрабатывала летом в детском загородном лагере – вела кружки – драматический, художественного слова. Знаете, платили там немного, но я могла взять в лагерь Сёму – как работник. Там хорошо кормили, он был под присмотром… Вот там, в лагере и я встретила в первый раз Алечку, тогда ещё Старостину… Такая красивая девочка, такая воспитанная… и не без искры Божией… Она у меня в постановках Джульетту играла, потом Любку Шевцову в «Молодой гвардии», Снежную Королеву в сказке для малышей… Я совершенно случайно узнала, что Алечка приёмная, но предпочитала держать это при себе…
- Приёмная? – удивился Макс.
- Да, - кивнула Ирина Валерьевна. – Её приёмный отец был совершенно дремучий деревенский человек – громила необразованный. Но Алечку любил, как родную дочь, тут ничего не скажешь – всегда так трогательно о ней заботился.
- А как вы узнали, что Алевтина – приёмная дочь?
- Совершенно случайно – ответила бывшая учительница. – В лагере были ещё и дополнительные занятия по интересам… Одним из них и был практикум по биологии для особо одарённых детей старших классов, они решали задачи по наследованию групп крови. Так вот, в одной из задач группы крови были, как у родителей Алевтины, а вот группа крови ребёнка получилась не такая, как у неё. Более того, такой группы крови не могло быть ни при каких обстоятельствах*. Учительница, которая вела практикум, быстренько что-то рассказала об атипическом наследовании групп крови, что бывают редчайшие исключения, и что Аля – одно из них… Дети поверили… А вот взрослым сразу стало понятно, что Аля – приёмная. Но, повторяю, это знание так при нас и осталось.
