И вдруг Лёнька сообразил – для хвоста. В общем, это его не особо удивило, просто стало интересно, как же выглядели обитатели этого корабля. Вряд ли это была гуманоидная раса. Хотя, кто знает…

Хорошенько рассмотрев рубку, Лёнька понял, что кое-что он заметил не сразу. Чуть в удалении от пульта, в удобной, слабо подсвеченной зелёным светом большой нише стояла прозрачная цилиндрическая ёмкость, формой и размерами напоминавшая бочку из-под солярки. Ёмкость была доверху наполнена полупрозрачной зеленоватой слабо опалесцирующей жидкостью, в которой плавал… плавал…

Когда до Лёньки дошло, что именно он видел, он чуть было не вернул свой обед назад, но, к счастью, сумел сдержать рвотные позывы. В жидкости плавал гигантский мозг, очень напоминавший человеческий, но по размерам значительно его превосходивший. Выглядело это… отвратно. В голове у Лёньки стали возникать самые нехорошие ассоциации, но тут раздался лёгкий треск, и прямо перед нишей возникла полупрозрачная фигура.

«Голограмма!» - сообразил Лёнька.

- Правильно, - отозвалась фигура. – Это голограмма. Правда, на нашем языке это звучит по-другому…

И тут фигура прощёлкала что-то совершенно непроизносимое.

- Так звучит мой родной язык, - невозмутимо пояснила фигура. И беззвучно рассмеялась. А потом добавила:

- А в этой ёмкости, что так тебя напугала – я. Кстати, голограмма показывает, как выглядят разумные моего мира.

Голограмма замерцала, потом стала чётче. Лёнька присмотрелся. Что сказать… Выглядели эти разумные впечатляюще. Защитники, чья внешность была достаточно грозной, тут и рядом не валялись. Больше всего голограмма напоминала динозавра, покрытого бледно-зелёной чешуёй и вставшего на задние лапы. Морда… лицо… существа было вытянутым вперед, с мощными челюстями и костными надбровными дугами. Под ними прятались глаза - полностью чёрные, с щелевидными жёлтыми зрачками. Эти глаза были удивительно живыми и проницательными, где-то на середине головы начинался перепончатый пурпурный гребень, верхние конечности были похожи на человеческие руки и так же пятипалы, но покрыты чешуёй и заканчивались перламутровыми, тщательно отполированными когтями. Руки были очень гибкими, похоже, у этих разумных был не один локтевой сустав, а два. Ноги – достаточно крепкие – были трёхпалыми и тоже заканчивались когтями – куда более острыми и мощными. Длинный хвост с утолщением на конце довершал картину. Облачено было существо в длинные белоснежные одежды, украшенные сложным серебристо-зелёным узором и простые сандалии с ремешками.

- Впечатляет, - с трудом выдавил Лёнька, попутно подумав, что в мире, откуда прилетел корабль, эволюция явно свернула куда-то не туда, сделав предками разумных не млекопитающих, а пресмыкающихся.

- Почему это не туда? – обиделась голограмма. – Возможно, это вы, теплокровные, тупиковая ветвь эволюции.

- Слушай, ты так и будешь копаться у меня в голове? – спросил Лёнька. – У нас не принято. Мне это неприятно.

- Извини, - ответил Мозг без всякого раскаяния в голосе. Впрочем, какие чувства могут быть у машины?

- Я не машина, - обиделся Мозг, - я биоконструкт.

- То есть, для того, чтобы создать тебя, выпотрошили кого-то разумного? Но зачем? – поразился юноша.

- На самом деле, - в механическом голосе появились некие нотки самодовольства, - это величайшее изобретение моей расы. Скажи мне, ведь случается, что рождаются дети с ужасными внешними уродствами и отклонениями, но с нормально развитым мозгом?

- Да, такое бывает, - согласился Лёнька.

- И они обречены на пожизненное страдание, - продолжил Мозг, - ведь часто случается так, что эти внешние поражения неисправимы. Такие несчастные особи способны вызвать лишь насмешки у окружающих. Они не способны быть полезными членами общества, даже если и научатся обслуживать себя.

- Всякое бывает, - вынужден был согласиться Лёнька. – Но они способны вызвать восхищение своей силой духа.

- Я говорю о коэффициенте полезности для общества, - холодно отозвался Мозг, явно удивлённый тем, что кто-то не понимает такой простой и очевидной истины. - Так вот, после того, как незрелые детёныши моей расы появляются на свет, их тщательнейшим образом обследуют. Тех, кто соответствует норме, в дальнейшем обучают, сообразно их склонностям и социальному заказу, чтобы они стали полезными членами общества. Тех же, кто норме не соответствует и не способен в дальнейшем приносить пользу, утилизируют…

- То есть вы убиваете детей? – уточнил Лёнька.

- Незрелая особь не есть личность, - отрезал Мозг. – В избавлении от балласта нет ничего плохого. К тому же в каждой кладке встречается не более двух-трёх таких особей. Это допустимые потери.

- Понятно, - протянул Лёнька, изо всех сил придушив нарастающую откуда-то из глубины неприязнь. – А вот как получаются такие, как ты?

- Очень просто, - ответил Мозг. – Тело, поражённое органически, но с высоким интеллектуальным потенциалом, подвергают операции. Мозг отделяют от тела и доращивают в искусственной среде, попутно давая необходимые знания и развивая интеллект. Бесполезное тело утилизируют, а развитый мозг делается частью сложной системы управления. Чаще всего это космический корабль, но возможны и другие применения. Польза от этого несомненна. Механический интеллект способен лишь просчитывать вероятности. Биоконструкт может решать интеллектуальные задачи любой сложности и выдавать нестандартные решения.

- Но если такие, как ты, умеют находить правильные решения в нестандартной ситуации, как получилось, что этот корабль потерпел крушение?

- Это была диверсия, - отрезал Мозг. – На борту корабля находился Девятый принц династии ЗЗых-хон. Один из мятежников, пробравшийся в экипаж, сумел одурманить меня и изменить программу, рассчитывающую курс корабля. Я почувствовал это и попытался предупредить капитана, но было уже поздно. Мы вошли в Прыжок… и это закончилось трагически. Но я должен восстановить честь Девятого принца.

- Каким образом? – спросил Лёнька.

- Пройди в эту дверь, - уклончиво отозвался Мозг, и, видя, что Лёнька заколебался, добавил. - Не надо беспокоиться. Я не планирую причинять тебе вред. Более того, если ты поможешь мне, я помогу тебе. Ты ведь пришёл сюда за растением, которое местные жители называют «красная трава»? Ты хочешь кого-то исцелить?

- Да, это так, - ответил Лёнька сразу на два вопроса.

- Договоримся так, - заявил Мозг. – Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Более того, ты сможешь выращивать «красную траву», и за ней не придётся добираться так далеко.

- Но для этого не придётся причинять кому-то вред? – быстро спросил Лёнька.

- Нет, - отрезал Мозг. – Ну, так что? Ты согласен? Поверь, если ты не поможешь мне, в моих силах уничтожить и тебя, и твоих спутников. Они ведь ждут тебя, я знаю…

Лёнька только зубами скрипнул, но выхода, похоже, не было.

- Я сделаю всё, что в моих силах, - сказал Лёнька. - Но я, право, не знаю, чем смогу помочь тебе.

- Сможешь, если захочешь, - отозвался Мозг. – Я тебе всё объясню. Немного позже. А сейчас – пройди всё-таки в эту дверь.

В одной из стен рубки бесшумно открылось высокое овальное отверстие, откуда потянуло странным холодом. Лёнька шагнул вперёд и оказался в довольно большом помещении восьмиугольной формы без окон. Стены помещения были отделаны серебристо-серым металлом. Восемь прозрачных саркофагов стояли в нём на металлических постаментах, образуя круг. В центре круга находился ещё один постамент – более высокий, украшенный вязью каких-то странных символов. На нём стоял ещё один саркофаг, богато украшенный.

- Это экипаж нашего корабля, - сказал Мозг, и в механическом голосе прозвучала печаль. – Это те, чьи тела удалось извлечь и поместить в саркофаги. Остальные сгорели. А тело гнусного предателя я уничтожил сам. А в центральном саркофаге находится тело Девятого принца. Посмотри на него. Не правда ли, он величественен и прекрасен?

Лёнька медленно приблизился к саркофагу и заглянул в него через прозрачную крышку. В нём, на белом бархате лежал здоровенный ящер с золотисто-коричневой чешуёй и золотым гребнем. Ящер был облачён в какое-то подобие военного мундира с золотыми эполетами на плечах. Зрелище было… запредельное. Лёнька постарался не шарахнуться, просто опустил голову и плавно сделал шаг назад, сказав: