- Прости… Я не хотел, чтобы наша встреча была такой… Прости, что допустил всё это… Сын… Не сердись на своего непутёвого отца, который оставил тебя, хоть и не по своей воле…

Димка обнял отца в ответ и прошептал:

- Я… я не сержусь… Но как ты смог очнуться? Не понимаю…

- Я расскажу всё, – кивнул Алькотрис. – Но скажи, как там твоя мама? Я чувствовал в ней что-то необычное, но и подумать не мог, что в Ирине течёт Древняя кровь… Скажи, что с ней… Она осталась там? На вашей планете?

- Нет, – вздохнул Димка. – Всё так закрутилось, отец. В маме проснулась кровь Древних. Она не могла оставаться на Земле, они вместе с бабушкой сейчас в каком-то Убежище… Я не знаю точно, где это… Бабушка оставила мне письмо… Надеюсь, что они в безопасности…

- Ничего, – ласково взъерошил волосы Димке Алькотрис. – Теперь всё будет хорошо. Мы их найдём. Обязательно найдём. А сейчас нам нужно выбраться отсюда… И связаться с Семьёй. И, прости… Глупый вопрос… Я же даже не знаю, какое имя дала тебе мама.

- Дмитрий, – ответил парень. – Дима. А твой сын Никотрис принял меня в Семью. И теперь меня зовут Димотрис Нивиаар.

- Молодец Нико, – улыбнулся Алькотрис. Но тут же помрачнел:

- Послушай, до того, как я оказался здесь, я встречался с Арентисом. Дальнейшее помню очень плохо… С ним всё в порядке?

- А ты не помнишь? Совсем? – вздохнул Димка. – Прости, но Арентис оказался предателем Семьи. Это из–за него ты столько лет пролежал в этом… в этом хрустальном гробу.

Алькотрис помрачнел ещё больше, но тут же тряхнул головой:

- Понятно. Проблемы нужно решать по мере их поступления. Надо выбираться отсюда. Сможешь идти, сынок?

Димка выпрямился и сделал несколько шагов. Сейчас, когда адреналин схлынул, следы от ударов, оставленные Ристагоном, стали нестерпимо болеть. Идти тоже было больно, но терпимо.

- Смогу, – твёрдо ответил парень и кивнул на связанного Ристагона. – А с этим что будем делать?

- С собой возьмём! – недобро сощурился Алькотрис. – Я так понимаю, это тот, кто заварил всю эту кашу? Надо же, Ристагон… А я думал, что их и не осталось больше.

- Один, как видишь, остался, – вздохнул Димка.

- Знаешь, ты в душ сходи, – сказал Алькотрис. – А я пока поищу что-нибудь, раны обработать. Ну, и одежду какую-нибудь. И тебе, и себе. А то в этом… как-то неудобно с Семьёй встречаться.

Димка фыркнул. Действительно, на нём не было ни единой нитки, а всю одежду Алькотриса составляла впопыхах наверченная вокруг бёдер ткань – та самая, которой было прикрыто его тело.

- Может, этого привести в чувство и спросить? – поинтересовался он, кивнув на бесчувственного Ристагона.

- Вот уж нет, – усмехнулся Алькотрис, – с него и отравить нас станется, лишь бы уходить на тот свет не одному, а в компании. Ступай в душ. А я что-нибудь раздобуду.

Тёплая вода словно обожгла свежие рубцы, и Димка зашипел сквозь зубы от боли. Но вскоре щипать и дёргать почти перестало. Так что, когда Алькотрис вернулся со стопкой одежды, уже облачённый в коротковатые коричневые брюки и пёструю рубашку, напоминавшую индийскую курту*, Димка уже ждал его более или менее бодрым. Правда, ничего, чтобы обработать рубцы, Алькотрис не нашёл, но тут, видимо, запустилась регенерация Древнего – рубцы болели меньше, да и кровоточить перестали.

Димке досталась не менее пёстрая рубашка, мешком повисшая на его теле, чёрные брюки и что-то вроде кедов со странными застёжками. Он перекинулся и оделся, а потом посмотрел на себя в зеркало и оценил результат одной мыслью: «Могло быть и хуже».

В общем и целом, Димка и Алькотрис в одёжках с чужого плеча напоминали двух психов, сбежавших с карнавала в дурдоме. Но ведь могло быть и хуже. Гораздо хуже.

- Нам нужно наружу, – повторил Алькотрис. – Это помещение блокирует сигналы связи. Отсюда нас не услышат. Идём, Димо.

А потом вновь притянул Димку к себе и прошептал:

- Как же я рад, что ты нашёлся… И что я, наконец, свободен.

*Курта – длинная свободная туника, длиной до колена или выше. Относится к национальной индийской мужской одежде.

====== Глава 53. Бутончик ======

- Нам нужно наружу, – повторил Алькотрис. – Это помещение блокирует сигналы связи. Отсюда нас не услышат. Идём, Димо.

А потом вновь притянул Димку к себе и прошептал:

- Как же я рад, что ты нашёлся… И что я наконец свободен.

- Спасибо, папа… – неловко прошептал Димка. – И я тоже рад, что мы встретились. И что ты свободен.

- Да, – улыбнулся Алькотрис. – Мы найдём твою маму… И всё теперь будет хорошо. А теперь…

И тут Димке пришла в голову очередная светлая мысль. Он глянул на обломки второго браслета, валявшиеся на ковре, и сказал:

- Я хочу забрать это.

- Но артефакт наверняка непоправимо испорчен, – возразил Алькотрис. – Наверняка Ристагон связывал его с собой насильственно, подавляя вложенное при сотворении псевдосознание. Боюсь, что теперь это просто обломки.

- Ты против? – удивился Димка. – Но мне кажется, этот артефакт, пусть даже и сломанный, не заслужил того, чтобы пылиться здесь. В конце концов, он же отказался служить Тукхвару. Может, его можно как-то восстановить?

- Нет, – ответил Алькотрис,- я совершенно не против. Даже если браслет непоправимо испорчен – хоть память будет.

- Ну, вот, – улыбнулся Димка, – ты же всё понимаешь…

Парень наклонился и подобрал оба обломка браслета. Странно, но когда он аккуратно увязывал их в кусок ткани, безжалостно оторванный от простыни, то ощутил лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Неужели второй браслет оказался таким «живучим»? Но покалывание прекратилось, и Димка решил, что ему попросту показалось. Поэтому он тряхнул головой и уложил узелок с обломками браслета в карман пёстрой длинной рубашки, а потом сказал Алькотрису:

- Я готов.

Алькотрис кивнул. Потом он без особого труда прихватил бесчувственное тело Тукхвара, закинув того себе на плечо, как охапку хвороста, и вышел в коридор. Димка отправился за ним. Несколько минут Найя задумчиво оглядывался, словно прислушиваясь к чему-то, а потом заявил:

- Думаю, что выход там. Браслет подсказывает мне высокую вероятность этого.

Димка только вздохнул. Упоминание о Борьке было, как ножом по сердцу. Хотя, уже не Борьке. Браслет ведь рассказывал ему, что при каждом новом запечатлении прежняя личность стирается. Так что вряд ли Борька сейчас помнит прежнего носителя.

Нет, Димка не жалел ни секунды о том, что надел браслет на руку Алькотриса, но сейчас у него было такое ощущение, что его близкий друг отдал жизнь ради его счастья и благополучия. Поэтому он просто пошёл по коридору следом за отцом – на этот раз в другую сторону. Коридор быстро сменился металлической лестницей – выходом на следующий уровень. Но и этот уровень, похоже, был подземным.

Как ни странно, здесь не было ни пыли, ни неухоженности. За прозрачными перегородками виднелись большие бассейны с фиолетовой водой, освещаемые неярким приглушённым светом ламп из коридора, стоящие возле них низенькие столики и удобные, наподобие шезлонгов кресла. Рядом с каждым креслом стоял непонятного назначения аппарат, и всё, похоже, было во вполне рабочем состоянии. Видимо, высшие офицеры сгинувшей Ристагонской империи любили отдохнуть со вкусом.

Бассейны сменились небольшими уютными комнатами – с одним, двумя и тремя креслами, всю стену напротив кресел занимали молочно-белые выключенные экраны, на полках ещё стояли разноцветные сосуды с непонятным содержимым и яркими этикетками и похожие на цветы бокалы на тонких ножках. Потом вновь пошли закрытые двери, и Димка, не удержав любопытства, заглянул в одну из них. Комнату освещала тускло-оранжевая лампочка, там тоже стояло удобное кресло и столик с наставленными на нём сосудами и бокалами. А ещё было нечто такое, от чего Димку бросило в краску.

Нечто вроде гамака с опорами для рук и ног, крестовина – практически в человеческий рост с металлическим обручами на концах, аккуратно развешанные по стенам всякие плётки, пилочки и щипчики… и ещё что-то совсем уж непонятного назначения… но явно что-то нехорошее.