========== Глава 35. Ферма. Часть вторая. ==========

POV Егора.

Между тем, Магистр Ганнараль продолжал исполнять свои обязанности экскурсовода. Он показал нам просторные и светлые комнаты, где жили Источники, кухню и столовую, игровые комнаты, что-то вроде спортзала, медицинские кабинеты. Ничего ужасного – напоминает обычный детский дом. Точнее даже очень хороший детский дом, судя по количеству суетящегося вокруг маленьких Источников персонала. Причём сразу было заметно, что их никто не бьёт и не обижает. Детишки были совершенно незашуганные, хорошенькие и весёлые. Только вот, чем старше становились дети, тем грустнее мне становилось. Самые старшие, тринадцатилетние почти не могли говорить. Единственные слова, которые абсолютно все произносили чётко, были «да», «нет» и «Господин». Трое наиболее развитых смогли связно ответить на вопрос, что они ели на обед и что им нравится делать. Даже самые старшие с трудом управлялись с ложкой, и ведь нельзя сказать, что их ничему не пытались обучать – я видел как их «воспитатели» показывали им разные картинки, учили складывать кубики и заставляли собирать из кусочков что-то напоминавшее мозаику. Но любому действию – даже умываться, надевать и снимать одежду и посещать туалет Источников приходилось обучать годами, пока оно не доводилось до автоматизма. У них была слабая память, рассеянное внимание, жуткая гиперактивность – то есть всем видам деятельности малыши предпочитали беготню друг за другом с громкими воплями, лазанье по специальным лесенкам и разбрасывание в разные стороны многочисленных игрушек. Поведение, в общем, нормальное для трёхлетки, но когда этим же занимались подростки… М-да, жутковато это выглядело. Удивительно, что их вообще чему-то умудрялись научить.

Но только я успел подумать, как всё здесь что-то слишком благостно, как жизнь снова подкинула пендель для размышления. Когда мы прошли детские комнаты для занятий, несколько из них оказались запертыми. Любопытный Дальрин, который тоже впервые видел Ферму изнутри, немедленно поинтересовался, а что находится там. Магистр слегка закашлялся, но всё-таки ответил, что это комнаты для особых занятий со старшими. Дальрин не понял, хотя у меня возникла в уме нехорошая мыслишка, которую Магистр Ганнараль тут же подтвердил:

- Здесь старших учат доставлять удовольствие будущим Господам. Понимаете, если этого не сделать, для Источника подобное требование может оказаться шоком, поэтому их заранее всему обучают.

Я попробовал себе представить, как трёх-пятилетнего ребёнка можно обучить сексу со взрослыми дядями и меня замутило от отвращения. Да, биологически им по тринадцать лет – хотя всё равно ещё рано – но их умственное развитие в большинстве случаев как у трёхлетки. Вот гадость-то…И они хотят, чтобы мои…мои… не знаю как их назвать… ну не дети точно… может быть клоны… неважно… росли здесь, чтобы потом стать для какого-нибудь местного извращенца помесью шлюхи с батарейкой? Меня вновь стало мелко потряхивать от злости и отчаяния и шедший рядом молчаливый, как тень, Фехт, успокаивающе сжал мои пальцы. А Дальрин, заметив, что Магистр Ганнараль намерен свернуть экскурсию, с любопытством спросил:

- А что находится там, за железными дверями? – и махнул рукой в соответствующем направлении.

- Там лаборатории. Но извините, туда я вас проводить не могу, для того, чтобы пройти в лабораторию нужно иметь «голубой» допуск, - ответил Магистр.

- А Ритуал тоже там проводится? – вырвалось у меня.

- Да, - мрачно ответил Ганнараль, было явно видно, что ему совсем не хочется распространяться на эту тему, но мы с Дальрином отставать не собирались:

- Дорогой Магистр! – самым просительным голоском милого мальчика-отличника произнёс Дальрин, - Ну намекните, хотя бы в чём заключается Ритуал…

- Боюсь, что несовершеннолетним этого слышать не стоит… - неуверенно произнёс Магистр. Но видно было, что в душе он не самый плохой человек и колеблется не зная, как поступить.

- Ага, - мрачно сказал я, - Значит подвергать несовершеннолетних этой пакости можно, а знать, о том, что может тебя ждать – это нельзя.

Магистр вздохнул. Было прямо заметно, как в его душе долг борется с обычной человеческой жалостью. Наконец жалость победила, Магистр воровато оглянулся, подошёл к железной двери, начертил в воздухе какой-то знак, и дверь распахнулась.

- Следуйте за мной, - сказал Магистр, - у нас не более пяти минут.

Мы торопливо прошли в лабораторию, выглядевшую именно так, как я себе представлял средневековых алхимиков: длинные столы, заставленные всякой странного вида стеклянной посудой – колбами, ретортами, плоскими банками, чем-то вроде пробирок. Некоторые сосуды были закреплены над горевшими ровным желтоватым или голубым огнём небольшими шарами, на столах в углу были наставлены стеклянные банки с плоскими крышками, к содержимому которых я даже не стал приглядываться. Рядом поместилось что-то похожее на микроскоп, по стенам на специальных полках были расставлены многочисленные книги, мешочки с травами, банки с сушёными плодами, пакеты с красителями, чучела совершенно жутких уродливых животных-мутантов… Короче, глаза разбегались. Уважаю серьёзный подход к делу.

Но Магистр целенаправленно прошёл в дальний угол лаборатории, мы пошли за ним и оказались ещё перед одной железной дверью с маленьким круглым окошечком скрытым за круглой же заслонкой. Ганнараль приподнял заслонку и сказал:

- Смотрите.

Сначала к глазку приложился Дальрин, но, едва успев разглядеть там что-то, тут же отпрянул. Потом туда же глянул Фехт и тоже отпрянул с совершенно неописуемым выражением лица. Да что ж там такое-то?

И я нетерпеливо прильнул к глазку.

Освещение в той каморке, куда я заглянул было очень слабое, и мне понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли к нему. А когда они привыкли… Меня просто затрясло. Каморкой, кстати я комнату назвал зря. Она была довольно просторной, а углы её были опутаны какой-то странной субстанцией, напоминавшей то ли сопли, то ли толстую паутину. Точнее уж, паутину. Ибо в обоих углах каморки я разглядел два огромных жирных паучьих тела с короткими ножками. Отвратительно огромное, покрытое короткими волосками туловище, венчалось относительно небольшой головой, очертаниями напоминавший мотоциклетный шлем, прямо из которого росли мощные хелицеры. Пауков я не боялся, но это чудовище… Это было что-то запредельное… Поэтому я тоже отпрянул, успев подавить вскрик и отметив, что посреди каморки стоит крепкий железный стол с кольцами по углам. Очень удобными для того, чтобы кого-нибудь к ним привязать. Стоп. Не кого-нибудь. Есть у меня мерзкое ощущение, что к этим кольцам могут привязать меня. Меня… И что? Отдать на съедение этой твари? Но каким образом это полезно для размножения – ведь предполагается, что у меня генетический материал будут добывать? А пауки меня возбуждают ещё меньше, чем Дальхем…

Но Магистр сказал:

- Давайте выйдем, пока нас не застали, иначе у меня будут неприятности. Я расскажу вам всё снаружи.

Мы покинули лабораторию и Ганнараль отвёл нас в небольшую уютную комнатку – что-то вроде своего личного кабинета. Там он усадил нас в кресла, сам сел за стол напротив и начал рассказывать.

Оказывается, это были совсем непростые пауки, точнее паучихи. Ритуал действительно отличался редкой жесткостью, но никто из персонала Фермы рук, так сказать не пачкал. Всё делали эти милые зверюшки. С помощью заклинаний их временно обездвиживали, затем к столу в центре каморки привязывали обнажённого, опоенного афродизиаком Источника и та из паучих, которая успевала первой, опускалась на него. Эти пауки были генетическими мутантами, выведенными искусственно именно для подобной цели. У них имелись репродуктивные органы, похожие по строению на человеческие и что-то вроде матки. Короче, я так понял, что паучиха просто насиловала бедного Источника, но даже не это было самым страшным. После совокупления начиналось ментальное воздействие. Паучиха каким-то образом воздействовала на мозг Источника, посылая ему страшные видения. То есть бедняга в своём воображении переживал самые ужасные пытки и самое жуткое насилие, он переживал всё, чего боялся больше всего на свете, умирал, вновь воскресал, и всё начиналось снова. Неудивительно, что многие Источники не выживали после такого. Для них жуткие видения были насквозь реальной реальностью, а прервать этот процесс было невозможно, пока паучиха не насыщалась ментально чужими страданиями, и не покидала несчастного, впав в анабиоз в своей паутине.