Теперь комната пуста. Мы с Ургау в ужасе смотрим друг на друга, я пытаюсь крикнуть, броситься к нему, но понимаю, что не могу ни двигаться, ни говорить. И я чувствую, как во мне начинают зарождаться паника и отчаяние.

Неужели всё пропало?!!

*Обсидиан - минерал вулканического происхождения, чёрного или тёмно-серого цвета, “вулканическое стекло”.

========== Глава 123. Исход Ритуала. ==========

POV Егора.

Сначала всё вроде бы шло так, как нам сказал Ольсарий - чаша, кровь, раскрывшийся в ней как странный бутон убийственного цветка Ловец Душ. Я даже сознания умудрился не потерять, отметив, как встревоженно на меня смотрит Рин. Ярри – так тот вообще держался молодцом, да ещё и умудрялся ободряюще улыбаться мне одними губами. Кровь постепенно заполняла чашу, я чувствовал холод и боль, текущие по позвоночнику – привычные, когда происходила отдача Силы, но сейчас особенно сильные, почти невыносимые.

Наконец чаша заполнилась больше, чем наполовину и Ольсарий пробормотал заклятье. Кровь перестала течь, ранки затянулись, и я почти сразу почувствовал облегчение. Тем более что нам предстояло незабываемое зрелище. Ловец Душ, погружённый в чашу, практически сразу «раскрылся», и прямо над ним из серого тумана, который до этого окружал урну с прахом Госпожи, начала формироваться женская фигура. Казалось, ещё чуть-чуть, и наша миссия увенчается успехом. Но тут произошло необъяснимое.

Вместо неясного призрака перед нами возникла вроде бы живая женщина – совсем молодая и красивая, с вьющимися тёмными волосами и бездонными чёрными глазами, с кожей тёплого коричневого цвета. Одета она была во вполне привычную мне одежду – серую футболку и брюки цвета хаки.Женщина подняла руки в замысловатом жесте, и…

И комната исчезла. Исчезли Ургау и Рин. А мы вместе с Ярри и Ольсарием оказались словно висящими в чёрной бесконечной вязкой пустоте. Мы по-прежнему сидели втроём, а между нами стояла чаша с Ловцом Душ. Только вот его сияние медленно стало угасать. Женщина же встала поодаль – не далеко, но и не близко, а лицо её исказилось злобной улыбкой. Теперь она уже не казалась ни молодой, ни красивой.

- Ольсарий! – обратилась она к Магу. – Как ты мог предать меня? Ты был единственным, кому я доверилась…

- Я не предавал тебя, Госпожа… - грустно вздохнул Ольсарий, - Может быть, ты и сама не понимаешь этого, но той, кого я знал, кому сочувствовал и с кем разделял власть, уже нет. Твой жизненный путь подошёл к концу. Ты должна упокоиться с миром, дабы не натворить ещё больших бед.

- Возможно, - вспыхнул в глазах женщины злобный огонёк, - я сделаю так, как ты сказал. Но прежде чем я упокоюсь, я открою Двери. И этот мерзкий отвратительный мужской мир перестанет существовать. Ты старый дурак, Ольсарий! Ты сам привёл мальчишек ко мне! Их кровь и их Сила откроют Двери. И вместе с моей жизнью закончится и история этого проклятого Небесами мира!

- Стоп, - неожиданно для самого себя высказался я, - а нас с Ярри вы спросили – хотим ли мы умирать? Хотим ли мы стать причиной смерти тех, кто нам дорог? Может быть, Млез не самый лучший из миров, но во многом это ваша вина, Госпожа! За пять тысяч лет у вас могло бы получиться что-нибудь более-менее приличное.

- Замолчи, гадёныш! – зло рыкнула Госпожа и метнула в меня какое-то заклятье. Явно не убойное, но несомненно болезненное, ибо поймавший его Ольсарий в три погибели согнулся от боли, с трудом прохрипев:

- Не тронь мальчика… он ведь прав.

- Прав? – ещё больше распалилась женщина, - да что в этом понимает этот глупый щенок? Может он понять, каково это – оказаться в мире, который сошёл с ума? Когда всё рушится в один миг – жизнь, карьера, семья, любовь? Каково это, когда от тебя отказывается родной отец? Когда тебя превращают в инкубатор, а когда выясняется, что ты и для этого не годишься, то в общую подстилку? Каково это, когда любимая младшая сестрёнка умирает у тебя на руках, а ты точно знаешь, что её возможно было спасти, если бы было необходимое оборудование и лекарства, но лекарств нет, а оборудование больше не работает? Каково это – остаться единственной женщиной в мужском мире?

- А Дарья? – неосторожно вырвалось у меня.

- Что Дарья? Почему? Почему отец берёг её, а не меня? Чем она лучше? Её не заставляли рожать по пятнадцать раз, пока организм не изнашивался до смерти… Она благополучно родила двоих и больше к ней никто не смел прикоснуться, а моя… моя бедная Вика умерла, рожая первого ребёнка… а меня кто только не…

- Всё так. И мне ужасно жаль Алину, - тихо сказал я, на самом деле в этот момент чувствуя жалость, - но ведь вы же не Алина. Алина давно мертва. Вы её клон.

- У меня её память. Её мысли. Её душа. Я – это она. Я отомстила. И я была вправе делать это! А ты… Ты разве знаешь, что это такое когда тебя насилуют, глупый мальчишка? И когда ты живёшь под страхом того, что это может в любой момент повториться?

- Я не глупый мальчишка. Меня зовут Егор! - упрямо перечил ей я. - И я слишком хорошо знаю, о чём вы говорите. Я ведь был Источником, а каково живётся Источникам в Глинтии, вы должны знать лучше меня, «Великая»…Госпожа.

Думаю, кавычки в моём голосе можно было расслышать не особо напрягаясь, и Госпожа зло поджала губы. Но меня было уже не остановить. Ох, сколько раз я нарывался на пиздюли своих богатеньких одноклассничков именно из-за этого – начав резать правду в глаза, уже не мог остановиться. А правда мало кому нравится. Вот и приходилось либо отмахиваться, либо удирать со всех ног. А отсюда не удерёшь. И, возможно, отмахаться не удастся. Так почему я должен молчать? Выскажу этой гиене всё, что думаю, хотя бы перед смертью.

- Вернёмся же к нашим баранам, - ввернул я поговорку, которую обожала наша литераторша, - то есть к началу беседы. Я спрашивал – почему вы думаете, что мы с Ярри с радостью умрём, чтобы дать вам довершить свою месть?

- Я и не думаю так, - холодно ответила женщина, - вы просто расходный материал.

- Между прочим, абсолютно ни в чём не повинный материал. Ни я, ни Ярри не сделали вам ничего плохого.

- Вы – возможно нет. Но ваша семейка…

- Меня, новорожденного, вышвырнули в другой мир почти на семнадцать лет! Моего отца изнасиловали так, что он еле выжил! Вы считаете, что мы всё ещё должны меряться обидами?

Госпожа промолчала, а я закончил свою мысль:

- Чем вы тогда лучше тех, кто обходился так ужасно с вами? За пять тысяч лет любая месть потеряла смысл. Вы прожили долго, очень долго. Вам пора уйти. Простите, но это так.

На лице женщины злоба сменилась растерянностью. Её лицо дрогнуло, как у обиженной девочки, и вдруг я заметил, что почти погасший Ловец Душ начал светиться снова. Свет его стал набирать силу, распространился вокруг и когда он достиг замершей в задумчивости Госпожи, её тело начало таять, словно втягиваясь внутрь Амулета. Медленно, но неотвратимо. И только сейчас я заметил, что Ольсарий сплетал какое-то заклятье, пока я отвлекал Госпожу разговорами, а Ярри, судя по побледневшему лицу и закушенной губе, продолжал отдавать Силу.

Госпожа печально улыбнулась:

- Что ж, пусть будет так… Это не ты поймал меня, Ольсарий, это я добровольно выбрала упокоение. Прощайте. Может быть, вы будете более счастливы, чем я.

Эти слова были её последними словами, Госпожа полностью исчезла внутри Амулета и ловушка закрылась. Теперь это снова был шар – чёрный, с золотистыми искорками, висящий перед нами в пустоте. Чаша с кровью исчезла бесследно.

Я огляделся. Почему-то назад мы не вернулись, продолжали оставаться там, куда вытащила нас Госпожа.

- Ольсарий… - прошептал я, удивляясь, как испуганно и жалко звучит мой голос. - Где мы? Неужели мы остались здесь навечно?

Дотянувшийся до меня Ярри обнял меня и прижал к себе. Ольсарий же только вздохнул: