Заглянув в шкаф (стараниями родителей у меня там теперь была куча одежды на все случаи жизни), я выудил оттуда свободные мягкие брюки и рубашку, не стеснявшую движений, и наклонился в поисках сапожек со шнуровкой, похожих на сапожки Радегаста - я точно знал, что там были такие.

В поисках обуви я наткнулся на лежащий в самом углу шкафа пустой мешок, с которым я бежал из Глинтии. Пустой, потому что ноут был теперь в лаборатории Келагаста, а деревянная лошадка гордо стояла на столике у кровати. Видно у слуг просто не поднялась рука выкинуть принадлежащую мне вещь. Я взял мешок в руки, и тут произошло нечто необычное. Камень в перстне Шошаны на моей руке засветился мягким желтоватым светом.

Сказать, что я был удивлён – значит, ничего не сказать. С тех пор, как Шошана подарила мне этот перстень, я носил его, не снимая. Он удобно сидел на пальце, не натирал, не сваливался, не скользил… Короче говоря, я попросту перестал его замечать. А видно, зря. С артефактами так не поступают.

Я отдёрнул руку от мешка и отпрянул от шкафа. Перстень перестал светиться. Однако. Стоило мне вновь открыть шкаф и взять в руки мешок, свечение возобновилось. Никаких неприятных ощущений это не доставляло, так что я вновь взял мешок в руки и стал прощупывать мягкую выцветшую, но всё ещё сохраняющую прочность, ткань. Очень скоро я обнаружил внутри мешка что-то вроде маленького кармашка, а в нём странную выпуклость. Там был какой-то небольшой, но довольно тяжёлый предмет. Интересно девки пляшут…

Понятное дело, я полез в кармашек, и извлёк из него… ещё один перстень – с тёмным негранёным, а словно бы отполированным полукруглым камнем. А это ещё откуда? И тут у меня в голове всплыли слова Дальхаша: «Я не беру нерушимых клятв с глупых мальчишек… это просто перстень…»

Ну да. Это ж тот самый перстень, который отдал мне Дальхаш. Как это я умудрился положить его в мешок? Машинально, наверное – весь в нервяке был перед побегом… Я ведь про него и забыл уже – он говорил, что это самый обычный перстень… Не артефакт… Однако, сам перстень, похоже, считал по-другому. Его тоже окутало сияние – серебристое, серыми и чёрными прожилками. Я схватил перстень и помчался искать кого-нибудь более опытного – для консультации. А когда оказался в гостиной – остановился как вкопанный – посредине комнаты возникал Переход.

========== Глава 119. Гость в дом… ==========

POV Егора.

Я схватил перстень и помчался искать кого-нибудь более опытного – для консультации. А когда оказался в гостиной – остановился как вкопанный – посредине комнаты возникал Переход.

Я опешил. А потом руки сами собой изогнулись в замысловатом жесте и две фигуры, возникшие в переходе, оказались облитыми с головы до ног потоком вызванной моим заклятьем воды.

А уж потом я разглядел, что это Ольсарий и Ургау. Кот и Маг первое мгновение выглядели ужасно ошарашенными, а потом Ольсарий сказал очень длинное предложение из насквозь непонятных мне слов, но я так понял, что он вряд ли благодарил меня за сообразительность и креативность.

И тут в гостиной нарисовались практически все обитатели дома, за исключением Фехта и Скарелла. Надо отдать должное папе Турзо и папе Норгейлю – они отреагировали так, словно мокрые с головы до пят глинтийские Маги в их гостиной – дело насквозь обычное и житейское. Они вежливо приветствовали Ольсария и предложили ему посильную помощь в приведении себя в порядок, а так же извинились за моё неподобающее поведение. Радегаст с Келагастом тоже и бровью не повели. А вот Ярри, Энис и Натик, вежливо поклонившись, куда-то немедленно исчезли. И, судя по их лицам, они хотели найти уединённое местечко, чтобы там качественно поржать.

Однако, Ольсарий сменил гнев на милость и позволил нашим слугам себя увлечь для переодевания. Мокрый с головы до ног, но ничуть не обиженный Ургау облизал мне щёку и муркнул, но обниматься не стал, тоже отправился переодеваться, утащив c собой Рина.

Так что по шее я от папы Норгейля всё-таки схлопотал. Правда меня тут же обняли и добродушно прогудели в ухо, с чего это вдруг я решил такое учудить.

- А я думал, вдруг это враги… - выдавил я.

- Если бы это были враги – усмехнулся папа Норгейль, - Переход бы вообще не открылся. Поверь, здесь, в Столице, охранная Магия слишком мощная. Кроме того, заклятье «распознало» Ургау.

Вот я идиот! Я почувствовал, что опять начинаю краснеть.

- Но я же не знал… - пробормотал я, на что меня обняли ещё разок.

- Перестань, Норгейль! – отбил мою замученную тушку у любящего родителя папа Турзо, - вот начнёт мальчик систематическое обучение, тогда и спрашивать с него будем.

По моей спине пробежал нехороший холодок. Долтон тоже имел счастье обучаться у папы Турзо и до сих пор его имя произносил с явным трепетом душевным. Чувствую, что методика преподавания у моего доброго и милого папы была более чем оригинальной. Но папа продолжил свою мысль:

- А скажи-ка, почему ты вдруг их водой решил полить? Это же неприятно, не спорю, но не смертельно.

О как. Нет уж, лучше промолчу, что это была непроизвольная реакция на мысль «Мочить их надо!», поэтому поток огня в заклятии сменился потоком воды. Боюсь, что это папам явно не понравится. А уж Ольсарию с Ургау… Вообще молчу.

Поэтому я пролепетал что-то невнятное, папы этим явно не удовлетворились, но от меня отстали, найдя новую тему для вопросов:

- А кого ты искал, малыш? – спросил папа Турзо.

Вместо ответа я продемонстрировал ему оба перстня, которые при приближении друг к другу тут же начинали светиться, и спросил, чтобы это значило.

Папа Норгейль озадаченно покачал головой. Папа Турзо озабоченно нахмурился, словно что-то припоминая, но тут в гостиной вновь появились Ольсарий, Ургау и Рин.

- Я прошу прощения за вторжения, но дело, по которому я прибыл, не терпит отлагательств, - вежливо произнёс уже отошедший от «мокрого дела» Ольсарий после взаимных представлений друг другу. - Ургау рассказал мне всё, что касалось последних событий и должен сказать одно, молодые люди – у вас в Глинтии осталось незаконченное дело. Хвост, так сказать…

- То есть вы хотите сказать, что дети должны опять отправиться в Глинтию и рисковать своими жизнями? – воинственно поинтересовался папа Турзо.

- Нет, не должны, - невозмутимо ответил Ольсарий, отпивая из высокого бокала глоток подогретого вина с пряностями, - но сделать это могут только они. Иначе может пройти тридцать, сорок, сто лет и всё начнётся снова. Пока она может возродиться – Млезу не будет покоя.

- То есть, - вмешался я, - эту женщину нужно убить?

- Нет, - вздохнул Ольсарий, расшифровывая всё, как несмышлёнышу, - не убить. Не сомневаюсь, что Дальхем и его друзья сделали это, и весьма качественно. Её нужно упокоить.

Блин… не понимаю ничего… убить, упокоить, какая разница?

- Убить, - шёпотом разъяснил мне Рин, - значит прекратить, прежде всего, существование тела. А душа при этом может остаться неупокоенной и причинять вред живущим. Сильного Мага, умершего…хмм… неестественной смертью всегда необходимо упокоить.

- Так, всё более-менее понятно. И что?

- А то, - спокойно сказал Ольсарий, - что лучше всего сумеете сделать это вы вдвоём с братом.

Та-к… Опять моя задница чувствует какой-то глобальный пиздец. Что ж мы с Ярри (а я не сомневался, что Ольсарий имеет в виду Ярри) такие востребованные-то? Нет, только начинаешь себе спокойно жить, кааак….

Но долго жалеть себя мне не дали. Ольсарий решал удариться в воспоминания, и я навострил уши.

- Что вам известно о Божьей Буре? – прежде всего спросил он.

Пришлось нам рассказывать, всё, что уже успело скопиться к этому моменту в наших головушках. Потом Келагаст и я воспроизвели вчерашнюю запись в лицах. Получилось артистично, и Ольсарий вздохнул: