– И ты… веришь в это?

– Так же горячо и непоколебимо, как ты веришь в Свет. Даже больше - я знаю, что это именно так. Для меня легенда перестала быть легендой.

– Твое право, - ответил Клемент.

Маг затих, видно о чем-то задумался, а монах снова погрузился в нереальный мир фантазий и кошмаров. Что такое седьмое чувство… Существует ли оно или это вымысел? Он ни к кому не чувствовал ничего подобного. Для него всегда был только Свет, перед которым меркнут все красоты мира. Если же он не прав, то чьи глаза станут для него освобождением от страданий? Серо-зеленые глаза, такие же, как его собственные… Уже не станут, слишком поздно. Ему объявлен приговор, и он больше не увидит их даже в зеркале. Счастье в человеческом теле невозможно. Кто считает иначе - слепой глупец. Мы рождены для страданий, потому что таков удел нашего тела.

Омут, в который можно погрузиться с головой, но не утонуть. Прохладная темно-зеленая вода шепчет о прошлых жизнях. Ее тихий шепот не заглушить даже ураганному ветру, но ветра и так нет. Бледный свет освещает водную поверхность, покрытую легкой рябью от человеческого дыхания.

Это море. Очень глубокое, совсем лишенное дна. Если долго плыть вниз, то дно окажется небом, а морские звезды - настоящими звездами. Они будут расти, и гореть факелами, которые сожгут тебя дотла. Так больно, что нет сил кричать, теперь ты не человек, а затравленный зверь, корчащийся от боли.

Вперед, вперед к звездам, к их обжигающему жару, ты - бабочка, летящий на свет. Душа, летящая к свету, чтобы погибнуть в его милосердном огне…

– Эй, монах! - старик склонился над Клементом. - Лучше приди в себя. От твоего крика кровь стынет в жилах даже у такого закоренелого, кхе-кхе, преступника как я.

– Я умираю?.. - спросил он, возвращаясь в реальность.

Как ни парадоксально в его ситуации, но ему стало лучше. Жар понемногу начал спадать. Маг, несмотря на свои пальцы, все еще мог лечить.

– Пока нет. Ты отключился на какое-то время, а потом начал кричать и вздрагивать, словно тебя живого пожирало чудовище.

– Лучше бы так оно и было…

– Это все последствия пыток. Если тебе удастся остаться в живых, то кошмары будут тебя преследовать долгие годы. А если нет, то надеюсь, твоя душа попадет в лучшее место, чем это. Должны же некоторые желания сбываться, хоть иногда. По тебе есть кому плакать? Родственники, друзья?

Клемент подумал о Мирре и закрыл глаза, решив не отвечать.

– Совсем никого? - удивился лекарь.

– У меня был друг. Но он ушел раньше, чем я.

– А за мной будет плакать только собака. Вернее выть. Единственное существо, которое меня понимало, которому я мог довериться, - старик покачал головой. - Ей было наплевать на то, кто я и что я не вписываюсь в картину мира воспетую орденом.

– Оставь в покое орден, - монах глубоко вздохнул. - Сколько можно?.. Да, странная ересь.

– О чем ты?

– Седьмое чувство… Признайся, почему ты так уверен в том, что оно существует?

– Ага! Тебя все-таки заинтересовал мой рассказ?

– Ты не ответил…

– Все очень просто. Видишь ли, я сам встречал человека, который был моей половиной. Эта была тридцать лет назад. - Маг оперся спиной на стену. - Я никому не рассказывал об этом… страдал молча, храня эту тайну в себе. Думал, что мне придется унести ее с собой в могилу, но видимо это не так. Я расскажу тебе, можно?

– Рассказывай… Почему же вы не заглянули в глаза друг друга?

– Я-то заглянул, а вот она в мои не успела. - Старик тяжело задышал, борясь с нахлынувшими воспоминаниями. - Злой рок разлучил нас. Мы еще не были готовы для счастья.

– Что же произошло?

– Тогда, как и сейчас, я был лекарем. И мне в дом принесли умирающую девушку. Она не была особенно красива, к тому же агония последних мгновений никого не делает привлекательным. Я не знал кто она и откуда - ее нашли прямо на улице, но я сам едва не умер, когда посмотрел в ее глаза. А девушка смотрела в другую сторону. Она уже не могла увидеть меня! - Маг подозрительно громко и неестественно закашлялся. - Через мгновение она умерла. Мне осталось только похоронить ее. Вот так.

– Ты плачешь?

– Да, - признался старик. - Ничего не могу с собой поделать. Как только я вспоминаю ее, как слезы начинают душить меня. Лучше бы я никогда не встречался с ней. Это великое горе - знать, что освобождение было так близко, и упустить его. Мы думаем, что завтра как всегда наступит, и рассвет принесет с собой надежду, но после того, что случилось со мной… Моя надежда умерла. Я больше не жил по настоящему, не мог радоваться или грустить. Даже гнев мой, если мне доводилось вспылить, был какой-то фальшивый. В сердце навек поселилась тихая непроглядная печаль. Поэтому мне не так уж страшно умирать - уже все равно. Ну, монах, ты доволен страданиями мага?

– Сейчас ты просто человек, а человеческие страдания мне понятны как никогда. Мне жаль тебя.

– И на этом спасибо. Если бы ты набросился на меня с обвинениями или ругательствами, это было бы очень неприятно. Я встречал много монахов-фанатиков.

– Я никогда не был одним из них. Свет, которому я служу, не ослепляет.

– Значит ты, наверное, не из Вернстока. В этом городе все ослеплены: кто Светом, кто золотом, кто ненавистью.

– Нет, я из монастыря на севере. Это хорошее место. Пока я там жил, было тихо и спокойно, люди доверяли друг другу.

– Но потом все изменилось…

– В худшую сторону.

– Ты знаешь, что уже рассвет? Я слышу шаги в коридоре. Сейчас за мной придут. Начнут пытать… Обещали прийти с рассветом. Скажи честно, тебя мучили, потому что хотели узнать какую-то тайну?

– Да. Но я не сказал.

– Молодец. А меня будут пытать просто так, - старика передернуло от омерзения. - Казнь тоже будет показательная, для удовольствия собравшегося народа. Зверство, учиняемое над магами нынче так популярно, на него приходят посмотреть всей семьей, вместе с детьми. Что же ожидать от таких детей, когда они вырастут? Орден культивирует жестокость и не только в столице, а везде, куда он сумел дотянуться своими щупальцами. Какой все-таки неприятный звук издают сапоги палача…От их мерного скрипа делается жутко.

Теперь и Клемент расслышал шаги, которые неумолимо приближались к их камере. По коридору запрыгали блики света.