Монах перечитал заново переведенный отрывок и глубоко задумался. А что, если в этом есть доля правды и орден из лишнего рвения немного исказил действительность? Может раньше, некроманты действительно приносили пользу обществу? Они умеют работать с мертвой плотью, этого никто не отрицает, другое дело, на что направлена их деятельность. У него не выходили из головы слова Рихтера, вернее, то, каким тоном тот их произнес. Рихтер посеял в его душе зерна сомнений.
Клемент отложил книгу, задул свечи и, став на колени, принялся с жаром молиться. Его вера в Свет была крепка как прежде, но вот вера в орден дала первую трещину. Сомневаться в ордене означало сомневаться в возможности получения помощи. Он ехал в Вернсток с целью рассказать о самоуправстве Смотрящих, но поверят ли ему? Он представил, как Пелеса вызывают на разбирательство, и тот ставит свое слово, против слова Клемента. У монаха не было никаких доказательств, кроме одного, самого главного - Мирры. Если орден признает ее невиновной, то все решения главы Смотрящих могут быть подвернуты сомнению и пересмотрены. А если нет? Девочку могут осудить за соучастие, а за него тоже полагается смертная казнь.
По спине монаха пробежал неприятный холодок.
– О, Боже, укажи мне путь. Я уже не знаю, кому можно доверять в этом мире. Он изменился и совсем не похож на тот, который был описан в книгах, прочитанных мною в монастыре, - прошептал Клемент. - Но быть может, я читал не те книги? Демоны окружают меня, и хоть я не вижу их, эти нечестивцы толкают слабых духом людей на сторону Зла. Благой Свет, помоги мне. - Он низко склонил голову. - Я всегда был только рад служить тебе. Но тогда я был один, а теперь со мной ребенок, и я рискую не только своей жизнью, но и благополучием девочки. У меня нет права на ошибку. Молю, не дай же мне совершить ее.
Клемент замолчал, поднялся с колен и прислушался. В самой таверне было тихо, и только за окном слышался далекий волчий вой. Он покинул комнату, и пошел проверить, как чувствует себя Мирра.
Была полная луна, дававшая много света, поэтому он не стал зажигать свечу. Девочка лежала на спине. Она раскрылась, одеяла сползли на пол. Он поднял их и укрыл ее. Клемент послушал, как она дышит - дыхание было спокойным, ровным и прикоснулся к ее лбу. По сравнению с его вечно холодной рукой, он был теплый, но не более того. Завтра от болезни не останется и следа.
Довольный увиденным Клемент вернулся к себе.
Свет Великий и Истинный, ну почему я? Обычный человек, который хотел только тишины, покоя и уверенности в том, что Тьма не переступит порога его души. Это ведь только Святой Мартин знал, что он делает, а я не знаю. Он был отмеченный твоей печатью, был настоящим святым… Легче жить, когда понимаешь, что тобой руководит Добро, а не его извечный антипод.
Я так боюсь ошибиться. О, Свет, почему же ты не поможешь мне, хоть самую малость? Мне не страшно погибнуть, смерть за правое дело - почетная смерть. Меня больше страшит ответственность за другого человека, которую я так опрометчиво взял на себя. Да, я поступил глупо, но был ли у меня другой выбор? Лучше действовать, не зная к чему это приведет, чем сидеть сложа руки и наблюдать как побеждает зло.
Если Пелеса не осудят, то моя участь будет незавидной. Но ведь его преступления очевидны! Пускай его хотя бы признают невменяемым, вернут старые порядки в монастыре и город станет прежним.
Не обманывай самого себя, ничего прежним уже не будет. Разве смогу я, помня то, что случилось, смотреть в глаза братьев и доверять им? Между нами всегда будет стоять прошлое.
И хотя я не знаю, чем закончиться моя поездка, отступать нельзя. Рем никогда бы не отступил. Вот уж кто не изводил бы себя вопросами, окажись он на моем месте. В нем была решительность, которой мне сейчас так недостает.
Просто чудо, что я не был убит во время нападения в лесу. Разбойник ведь мог достать нож и вместо того, чтобы бить, просто перерезать мне горло. И все…
А что произошло бы тогда с Миррой, даже страшно представить. Моя смерть была бы ничтожна, по сравнению с ее мучениями. Нет, нельзя быть таким беспечным. Свет в этот раз помог мне, но еще искушать судьбу не стоит. Это было последнее предупреждение. Глупцу ничем не поможешь, а упорствующему глупцу - тем более.
Надо стать осторожнее, ехать только вместе с торговыми караванами, у которых большая охрана или ехать одним, но по оживленному пути. Никаких глухих тропинок через лес, подозрительных дорог и странных попутчиков. Жизнь опасна и так уж повелось, что плохих людей всегда было больше чем хороших.
А может нападение - это указание повернуть назад? Но Свет не может желать несправедливости, а повернуть сейчас - это означает с ней согласиться. Она вершиться в нашем краю и уже приняла устрашающие размеры.
Как все-таки невероятно болят ребра… Лекарство творит чудеса, но в ближайшее время лучше воздержаться от глубоких вдохов. Я ничего не сломал, Мирра тоже, так что можно считать, что мы еще легко отделались. Синяки и порезы - это пустяки. Они через несколько дней заживут.
Почему Ларет дал мне книгу о некромантах? Знал ли он о ее содержании или нет? Гном мог искусно претворяться, но зачем ему это? Трактирщик производит впечатление добродушного старика, не замешанного в магии. Если он никак не связан с некромантами, то ставит себя в двусмысленное положение. Эта книга должна исчезнуть, сгореть в огне, потому что за хранение подобной вещи орден жестоко карает. Как я должен поступить в таком случае? Уничтожить ее самому или взять с собой, чтобы доложить о книге Смотрящим в Вернстоке? Если Смотрящие узнают о ней, то нагрянут сюда с проверкой. Если то, что я слышал об ухудшении отношений между гномами и людьми - правда, то у Ларета будут очень большие неприятности. Возможно, его даже осудят на смерть.
Но ведь лично я не считаю это правильным. И у самого рука не поднимается уничтожить книгу. Будь я человеком далеким от науки и искусства, я бы сжег ее, не задумываясь, но я же иллюстратор, и стоит взглянуть на ее картинки, как у меня дух захватывает. Что же делать? Закрыть глаза и притвориться, что я ничего не понял?
