Нам с Томо пришлось пробыть по делам в Нью-Йорке почти целую неделю. Мой ароматный кексик готовит вечеринку. Нашу вечеринку к помолвке. Она так этим загорелась. Даг никогда не позволял ей ничего планировать. Тем более, что я это ненавижу и попросту не умею. Как объяснила мне рыжий гений, притащить пиво и заказать пиццу, даже самую дорогую, это ещё не вечеринка, Шеннон!
Садимся в самолёт.
– Ты правда женишься? – наклоняется Томо. – Я, правда, женюсь, чувак! – улыбаюсь. – Как только она разведётся с мужем, я сразу потащу её в церковь. – В церковь? Ты? – Томо раскрывает глаза. – Эй! Я верующий! – пихаю его в колено. – То, что ты по сто раз в день взываешь к Богу, ещё не значит, что ты веришь! – Как раз то и значит, – закатываю глаза. – Эй, рыбка! – подзываю стюардессу. – Двойной арманьяк, – прошу. – Мне тоже, – заказывает Томо, и что-то печатает в своём телефоне. – Сэр, включена надпись с просьбой отключить телефоны. Или переведите его в режим полёта, – улыбается девушка. Он кивает и стюардесса удаляется. – И, что? Никаких комментариев? – разводит Томо руками. – Чтобы я не сказал, всё будет звучать оскорбительно. Моя рыжая лучше. – Поверить не могу, что ты так влюбился, – Томо качает головой, отключает телефон и откидывается на спинку. – Точно! Телефон! – щёлкаю пальцами. Просовываю руку в карман. Нет. Его нет. Проверяю и левый карман, куртку, сумку с документами. – Ты не помнишь, куда я дел телефон? – Какой? – Айфон! Чёрт, с бирюзовой крышкой, – начинаю нервничать. – Бирюзовый? Последний раз я видел его в твоих руках, прямо перед тем, как нас обступили фанаты. – Чёрт! – рычу, пристёгиваю ремень. – Что? Купишь новый! – Томо жмёт плечами. Куплю… Куплю… Быстро осушаю бокал с алкоголем, погружаюсь в беспокойный сон.
Прямо в такси разбираю чемодан. Господи, пожалуйста, пусть телефон будет где-то среди вещей! Дома продолжаю поиски. Перетрясаю все вещи. Нет. Ничего. Звоню на этот номер каждую минуту. Умоляю кого-то, кто прослушает сообщения, чтобы телефон вернули, предлагаю немыслимые суммы за него. Только верните айфон. Чёрт вас дери! Вся память галереи забита фотографиями обнажённой Холи!
Если это попадёт в сеть, то все увидят её, ведь лицо видно очень хорошо. Холи, Холи! Прости, что фотографировал тебя, пока ты спала! Чёрт! Почему сейчас? Почему именно сейчас, когда у нас всё так идеально складывается? Когда мы почти не ссоримся… Вернее ссоримся не меньше, но теперь я не так боюсь что она вернётся к мужу. Да, чтоб у тебя отсохли твои чёртовы воровские руки!
Я жутко нервничаю, пока еду в Игл Рок. Противный, липкий, холодный пот покрывает спину. Как сказать ей, что весь мир увидит её голой? Холи! Холи! Заглушаю музыку своим громким рычанием.
Поворачиваю ключ в замочной скважине. В квартире тишина.
– Холи! – пытаюсь разуться, но шнурок запутался. – Хол! Эй, кексик! Ты же говорила, что будешь дома! – разочарованно шепчу я. Откидываю ботинок. Прохожу в кухню. На полу осколки посуды, на стойке полный беспорядок. Холи сидит на барном стуле, курит в открытое окно. – Привет. Прости, что не встретила… – голос глухой. – Нас ограбили? – осматриваю кухню. – Я злилась, – жмёт плечами. – Где-то я это уже слышал… – собираю осколки. – Я ездила к маме. Мы с Люси ездили к маме. – Ты не говорила, – свожу брови. – Она была чрезвычайно рада, что мы с Дагом разводимся, – игнорирует мой комментарий. – Просто на седьмом небе. Я рассказала ей о нас. Она была в шоке, но ждёт приглашения на помолвку. Ей интересно, что за мужчина смог увести меня от этого изверга, – слышу, что она улыбается. – Люси хочет выбрать платье для меня. Она тоже счастлива, что теперь мы можем общаться нормально. Без запретов. Знаешь, мы даже напились в баре в Сакраменто. – Напились? Ты пила? – я скептик. – Девственный мохито, – отмахивается она. – Я понял, – киваю. Сажусь на стул, подавляю свою нервозность. – Всё, что ты рассказала, звучит очень позитивно. Так зачем ты разгромила кухню? – Мне пару часов назад позвонила мама, сказала, что взяла билеты на следующую пятницу. Но голос у неё был какой-то странный. Такой, который у неё был всегда, когда я уезжала от неё обратно, к Дагу. На все мои вопросы она отмахивалась. Но в итоге сказала, что её уволили. Я сразу же позвонила Граффаду… – голос у неё дрожит. – Что? – рычу. – Да. Прости. Я знала, что тебе это не понравится. Знала, и всё равно позвонила ему, и сказала, что он не имеет права. Что так нельзя! А он сказал, что не станет увольнять маму, если я вернусь к нему. – А ты? – цежу сквозь сжатые зубы. – А я? – разворачивается она. О, Боже! Как же сильно я скучал по этим зелёным глазам. По этой ярости, плещущейся в них. Я люблю тебя, рыжая! – Ты серьёзно это спрашиваешь? Конечно, я послала его! Лучше мама переедет сюда, и я найду ей работу здесь, чем вернусь к нелюбимому, – роняет лицо на ладони. Я рад, что она отказалась. Но эти мысли о голой ей, заполонившей интернет, не дают мне покоя. Я нервничаю, грущу. – Пожалуйста, мы можем сегодня не заниматься сексом? – её голос дрожит, она поднимает голову. – Конечно! О, Господи, конечно! – миную половину кухни и сгребаю её в охапку. Она сейчас такая маленькая, беззащитная. Так нуждается в любви. И я с готовностью могу предложить ей её!
====== Часть 63. Родственники ======
В моём доме вот-вот, уже через пару часов, будет полно гостей. У нас гавайская вечеринка. Что в голове у этой женщины? Ума не приложу, почему она захотела именно гавайскую. Хотя… Почти все девушки будут в купальниках, и я без зазрения совести могу разглядывать полуголые тела.
Эй, соберись! Ты женишься не на всех них, а на ней одной. На той, у которой купальник сильно напоминает половинки кокосового ореха, на той, у которой в огненные волосы вплетены бледно-розовые лилии. На той, у которой самый приятный голос, у которой самые крепкие объятия, у которой самые красивые глаза, у которой губы слаще шоколада. Я женюсь на любимой. На самой любимой женщине в этом мире!
– Ты что напялил? Переодевайся! – рыжая влетает в комнату. – Что не так? – смотрю на себя в зеркало. Любимая драная майка, джинсы с дырками на коленях. – И где в этом твоём наряде, есть хоть намёк на Гавайи? – Вот тут! – быстро надеваю на шею бусы из цветов. – Нет! Вот рубашка, вот шорты, – суёт мне в руки одежду. Разворачиваю огромных размеров красную рубашку с синими цветами. – Хол, я это ни за что не надену! – качаю головой. – Почему? – она искренне удивлена. – Как бы тебе помягче сказать? Эмм… Она – уродская! Боже, ничего уродливее я в своей жизни не видел! – эмоционально объясняю. – Шеннон! – леденящий кровь своей сталью голос. – Холи, я брутальный рокер! – будто упрашиваю её. – Знаешь, что, брутальный рокер? – голос наигранно спокойный. – Вчера ты пел песню Глории Гейнор в душе! – Холи, прекрати, мне не по себе! – Я подготовила эту вечеринку, ты дал мне полную свободу. Я еще не отошла от первого позора, когда ты попросил меня сделать мейк, и я выглядела размалёванным клоуном! Так что надевай эти вещи и ни смей пререкаться, капризный ребёнок! – почти приказывает она. – И как я буду выглядеть? Сегодня я познакомлюсь с твоей семьёй, и они решат, что я полный придурок, раз так вырядился. Чёртов попугай! – ворчу, спуская джинсы. Я знаю, что мне придётся это надеть. – Если ты наденешь это, то я кое-что сделаю для тебя, как только уйдут гости! – она прижимается ко мне всем своим полуобнажённым телом, тихий шёпот влетает мне прямо в ухо. У меня, кажется, встал. С недоверием смотрю на любимую. Что же это будет? – Я поцелую – жар её дыхания обдаёт мою щёку, – Его, – тоненькие пальчики сжимают член через ткань боксеров. Шумно втягиваю воздух. Лучше поцелуй прямо сейчас! – Как бойскаут! Всегда готов! – быстрый поцелуй в уголок рта и она скрывается за дверью. – Прекрати меня обламывать! – кричу. – Сука! – уже тише добавляю. Переодеваюсь. – Привет! Я – Шеннон! – кривляюсь перед зеркалом. – Знаю, что выгляжу как идиот, но я люблю вашу дочь… – выдыхаю. – Идиот! А кто у нас идиот? – Шеннон! – кричит с первого этажа Холи. Бинго, родная! Шеннон – идиот! – Шеннон! – передразниваю её, спускаюсь по лестнице. – Упс! – рядом с Холи стоит целая толпа. – Добрый вечер, – киваю. – Папа, это – мой жених Шеннон. Это мой папа – Владимир, – она представляет мне высокого мужчину. – Здравствуйте. Много слышал о вас! – я нервничаю. – И я. Рад, что Холи теперь с хорошим человеком. Моя жена – Элизабет. – Просто Лизи, – улыбается женщина. – Это моя малышка – Дакота, – Холи сжимает ладонь сестры. Девушка смотрит на меня, раскрыв рот. – Ш… Ш… Ше… – это всё, что она может из себя выдавить. – Очень приятно, Дакота, – шепчу ей. – Располагайтесь. Чувствуйте себя, как дома, – обвожу рукой гостиную. – Шеннон, это моя мама – Нэтали, – Холи подводит меня к рыжей женщине. Красивой женщине. – Миссис О’Доннелл, – целую костяшки её пальцев. – Теперь я вижу, в кого ваша дочь пошла красотой, – говорю чистейшую правду. Сбоку слышу недовольный хмык Люси. Холи закатывает глаза. – Обе ваших дочери, – исправляюсь. – Спасибо, вы очень милый, – её мама приподнимает подбородок.
