Вот она! Моя мужская бравада! Я, властелин мира, мать его! Ну не совсем чтобы мира. Но я точно властелин этой душевой кабины.

– Приказал вернуться? А что ещё прикажешь? Ты, конечно, можешь заставить меня отсосать, и мне придётся это сделать. Потому что ты мужчина. Ты сильнее меня. И ты скорее сломаешь мне шею, чем позволишь ударить себя. Но, нужно ли тебе это? – в её глазах застыло разочарование. О, Господи! Нет. Холи, нет! Только не разочаровывайся во мне. А если ты уже это сделала, то очаруйся обратно! Я не вынесу этого взгляда. – Прости меня! – крепко прижимаю её к себе. – Уйди, Шеннон! – тихонько просит. – Нет! Холи. Не прогоняй. Не нужно. Прости меня. Я идиот, – кладу ладони на её щёки, впиваюсь в губы. Мой поцелуй груб, настойчив. – Шеннон! – пытается оттолкнуть. – Нет. Пожалуйста, мне это нужно. Дай почувствовать, что ты всё ещё моя! – шепчу. Она прикрывает глаза, обвивает мою шею руками и позволяет себя целовать так, как я этого хочу. Она не отталкивает меня. Губы податливы и нежны. И дыхание сбилось. Я вдоволь насыщаюсь союзом наших губ и ослабляю хватку. – Пожалуйста, не заставляй меня. Я сделаю это, когда захочу сама, – шепчет мне. – Не нужно. Ничего не делай. Я не хочу этого, – бормочу уткнувшись своим лбом в её. Холи, я не хочу ничего, чего бы ни захотела ты сама. Ни за что. Я никогда не заставлю тебя. Только не уходи. Только будь со мной. Только останься здесь. Ты моё небо, моя богиня. Я свихнусь без тебя. – Я не хочу возвращаться, – тихонько говорит она. – Что? – я всё правильно расслышал? Она не хочет возвращаться? Или это капли воды так громко барабанят по дну ванны, что я оглох и это звуковая аномалия? – Не хочу к мужу, не хочу в Америку, – качает головой. – Давай останемся. Останемся здесь навсегда, Холи! – хватаюсь за эти её слова. Она грустно улыбается. – Мы не сможем, сладкий. У нас есть ещё одна жизнь. Там. За океаном. У тебя группа. У меня муж, – голос дрожит. – Брось его, Холи! Брось! Будь со мной! – держу её за ладони. – Буду, Шеннон. Буду, – она лишь тихонько смеётся, как-то нервно, и выходит из душа. – Как только наступит моя следующая жизнь.

====== Часть 45. Непредсказуемая сука ======

– Ты невозможна и неисправима! – оборачиваюсь полотенцем, тереблю волосы. – Но ведь именно такой я тебе и нравлюсь, Шеннон, – просовывает голову через дверь в ванную. Улыбается. Она в гостиничном халате. – Сейчас схвачу тебя и исправлю! – шагаю к двери, но поскальзываюсь на воде, стёкшей с рыжей и с громким хлопком растягиваюсь на полу. – О, Господи! Сладкий! – подлетает она ко мне. Поднимает мою голову с пола. – Шеннон! Шеннон, очнись. Господи, ты жив? – она дрожит, наклоняется, целует всё моё лицо. Не улыбайся! Шеннон, не смей улыбаться! Ты в обмороке! Холи наклоняется, прикладывает ухо к моей груди, проверяет пульс на шее. – Шеннон, ну пожалуйста! Умоляю тебя! – целует в губы. Больше не могу притворяться! – Ммм… Коричные губы с привкусом карамели, – улыбаюсь. – Твою мать! – восклицает она. – Сукин сын! – шлёпает меня ладонью по груди. – Ты перепугал меня, Лето! – почти визжит. – Ты перепугал меня, Лето! – передразниваю её. Хохочу. – Придурок! – рычит она и уходит. – Холи! – иду за ней. – Пошёл к чёрту! – усаживается на кровать, открывает книгу. – Ну, ладно. Как хочешь. Позлись, – киваю ей. И она так и делает. И я не отступаю. До самой ночи мы не сказали друг другу ни слова. И ужинали молча, и легли спать повернувшись друг к другу спинами. Я был страшно раздражён, и слышал её злобное сопение. Знаешь, кексик, я тоже могу встать в позу!

В самолёте она занимает место у окна, а рядом со мной, у самого прохода садится мальчик с огромными скобами на зубах. Он клацает ими, словно два куска железа бьются друг о друга при шторме. А ещё он слишком громко дышит и от него пахнет рыбой. Холи! Поменяйся со мной местами! Но попросить я её об этом не могу. Я, знаете ли, тоже тот ещё гордец! Но в аэропорту Бангкока, в тёплой ночи я не мог не поговорить с ней.

– Хол, – окликаю её. Он шагает впереди. Резко тормозит, разворачивается. Смотрит на меня. – Можно устроить себе ещё одни выходные. Здесь в Таиланде, – улыбаюсь. – Что? – сводит она брови. На лице выражение пренебрежения. – Можем снова снять номер в отеле, насладиться последними деньками вместе, – как-то слишком мечтательно получилось. – Ни за что! – рычит она, и вдвое быстрее шагает в сторону касс. К тому моменту, как я нагоняю её, она уже купила билет и двигается в сторону зала регистрации. Вот сука гордая! Покупаю билет и иду за ней. Холи уже прошла регистрацию и сидит в кресле в зале вылета. Меня просят раскрыть сумку и проверяют каждую вещь. Я, что, мать вашу, похож на террориста или наркомана провозящего с собой контрабанду? Я и без того раздражён. Почти ухожу как слышу за спиной: – Шеннон! – тихий голос. Оборачиваюсь. Тайка из таможенного контроля. – Одно фото. Ты и я, – улыбается. – Давай! – улыбаюсь, прижимаю девушку к себе за плечи и её коллега фотографирует нас. – Спасибо! – она счастлива. Оставляю её. Опускаюсь в кресло возле моей сердитой корички. – Холи, хватит дуться. Я не сделал ничего такого, из-за чего можно обижаться больше суток! – смотрю на неё. Она игнорирует меня. – Холи, – хватаю её за ладонь. Она отдёргивает руку. – Холи, я начинаю злиться! Прекрати так себя вести! – требую. Она сжимает зубы и утыкается в телефон. – Я прямо сейчас повалю тебя на пол, сожму грудь и пролезу в тебя так глубоко, что ты ещё неделю не сможешь ходить ровно, если ты не начнёшь со мной разговаривать! – шиплю.

Она продолжает молчать. – Хол, клянусь, я сделаю это! Ты провоцируешь меня, – шепчу. Замечаю, что она улыбается. Ах ты стерва! – И ты будешь стонать и извиваться. И будешь выгибаться от удовольствия. А я буду медлить. Ты будешь умолять меня, подарить тебе освобождение, – продолжаю шептать. Улыбка с её губ пропадает. Они приоткрываются, и её грудь вздымается всё тяжелее и тяжелее с каждым вдохом. – Хочешь, займёмся сексом в туалете? – киваю на выход.

– Туалет? Это всё, что ты можешь мне предложить? – фыркает она. – Отправляйся к чертям! – отворачивается.

В этот самый момент объявляют посадку, и стерва скрывается за углом коридора. Ну ничего. Лететь больше десяти часов, Холи. Ты откроешь свой отравленный ядом стервы рот.

Я ошибся. С этой стервой никогда не знаешь наперёд. Сука слишком непредсказуема. Не дождавшись меня, Холи выходит из самолёта, хватает с ленты свой чемодан, и шагает в сторону зала прибытия. Меня обступают поклонники, и я теряю рыжую из виду. Девчонки голосят что-то, фотографируют меня. Я улыбаюсь им, шучу. Замечаю рыжую на руках её мужа.

Чёртов Даганет! СДОХНИ!

Еду домой. В такси играет тихая музыка. Наслаждаюсь вечерним красным солнцем. Я скучал, любимый город! Я дико устал. Хочу залезть под одеяло и вырубиться на двадцать четыре часа. Но я был бы счастливее и спал крепче, если бы коричка была рядом.

В моём доме душно, пыльно. Неужели мама весь месяц не приезжала убираться? Фу! Ненавижу грязь и беспорядок. Но сейчас не об этом. Я лишь хочу спать. Раскинуть руки и ноги, и уснуть.

Ворочаюсь. Мне чего-то не хватает. Я знаю чего. Моего кексика. Холи! Сукина дочь! Я так привык засыпать рядом с тобой. А теперь я не чувствую твоего тепла, аромата. Не ощущаю теплых ладоней и ловких пальчиков. Мягких, нежных губ, на моем подбородке, щеках, губах.

Выуживаю из сумки свою рубашку, в которой она ходила. Кладу рядом с собой, утыкаюсь в неё носом и сразу же засыпаю. И мне снова снишься ты. Моя прекрасная девочка.

Стоишь у окна, спиной ко мне. И от тебя исходит свет. Как золотое облако над тобой. И ты в моей рубашке. В этой самой рубашке. Я зову тебя, и ты просишь меня не шуметь. А потом поворачиваешься, и я вижу на твоих руках малыша. Что? Малыш? Чей? И я спрашиваю у тебя, а ты говоришь, что это наш сын!

Просыпаюсь. Вглядываюсь во тьму. Фух, это сон. Это был всего лишь сон! Чёртов идиотский сон!

====== Часть 46. Дети... Брр... ======

Ребёнок от рыжей? О, Боже! Сын будет красивым как и мы, настоящим талантом. У него будет сумасшедший огонь в волосах и наш характер. А дочь? О, нет! Ни за что! Я уже знаю, как это будет!