Утро. Открываю глаза. В комнате темно. Спасибо чёрным рольставням. Жму кнопку на пульте. В окна проникает солнечный свет. Кажется, я впервые проснулся раньше девчонки, с которой переспал накануне. Приподнимаюсь. Смотрю на мой шоколадно-коричный кексик.
ТВОЮ МАТЬ!
Женское тело! Ну что может быть красивее? Она такая соблазнительная. Ноги чуть согнуты в коленях, наклонены вправо. Левая рука закинута за голову, правая ладонь покоится на моём паху. Я отодвигаюсь, сажусь на колени. Она издаёт глухой звук похожий на мурчание просыпающейся кошки.
Замираю. Пухлые губки чуть приоткрываются. О! Холи! Странно, что я хочу тебя трахнуть, даже пока ты спишь? Я должен снять тебя! Я хочу видеть тебя всегда, когда только захочу. Хватаю телефон с тумбочки. Делаю целую кучу снимков обнажённой Холи.
- Меня слепит этот солнечный свет, – просыпается. Кладёт мою ладонь на свои глаза.
– У меня есть хитрость, – тянусь за пультом, и нажимаю волшебную кнопку. На окна потихоньку опускаются чёрные ставни. – Ого! А теперь я вообще ничего не вижу, – она поворачивается ко мне, касается губами шеи, плеч, груди. – Можно, я сделаю так же? – улыбаюсь. Она смеётся и целует меня в губы. Дверь в комнату резко распахивается. В дверях возникает Джаред, в трусах, с помятой причёской и бутылкой пива в руках. – Упс, извините. Не отвлекаю? – будто бы смущается он. Интересно, он когда-нибудь вообще испытывает чувство смущения? – Псих! Настоящий! – шепчет Холи. Он улыбается. – А тебе не мешало бы прикрыть свою маленькую попку! – смеётся Джаред. – Ушёл! Быстро! – ору на брата и прикрываю Холи одеялом. Он уходит. Она смеётся. Ей льстит, что её прекрасное тело замечают.
- Который час? – смотрит на меня.
– Обед, – смотрю на часы. – Мне пора, – вскакивает, но я укладываю её обратно.
- Я не хочу, чтобы ты уходила! – смотрю на неё.
- Мне нужно. Я должна работать. Жить своей жизнью без тебя, – потягивается. Ее тело сводит меня с ума. Хочу облизать ее с ног до головы. – Ты так смотришь. Я представляю, о чем ты сейчас думаешь, – качает головой.
- Когда ты рядом мне сложно думать о чем-то другом, – наваливаюсь на неё, стягиваю трусики.
– Шеннон, я хочу чтобы ты сварил мне крепкий кофе! – стучит в дверь Джаред. – Я расчленю его тощее тельце, – рычит она, натягивает трусики обратно. – Мне действительно пора, – встаёт с кровати. – Где мои вещи? – осматривается. – Холи, он просто… – Просто ничего не говори! – рычит. – Не приказывай мне! Буду разговаривать, сколько хочу! – злюсь. – О! Большой мальчик сердится? – улыбается она. – Я бы предпочла больше никогда этого не видеть, и тем более не слышать подобного тона в своём присутствии! – стерва заговорила. Она выходит из комнаты, поднимается на второй этаж. Джаред молча наблюдает, как я иду за ней. Встаю в дверях. Уже натягивает джинсы. А я так хотел посмотреть, как она будет застёгивать крючки на своём боди. О! Шеннон! Ну что за мысли? – С дороги! – Что? – раскрываю глаза. – Просто «с дороги»? Ты в своём уме, рыжая? – хмыкаю. – Уйди с дороги. Так лучше? – спрашивает. – Ты можешь хотя бы сделать вид, что уважаешь меня? – расставляю ноги в стороны. – Могу, – кивает она. – Что может быть проще, чем сделать вид? – Что с тобой женщина? Тебе плевать, на то, что было между нами ночью? – наклоняюсь к ней. – Эмм… – кривит губы. – Плохо если да? – Да, – киваю. – Хотя, знаешь? И мне плевать. Вали! Делай, что хочешь! – отхожу от двери. – Хочу остаться! – неожиданно говорит она и опускается в моё любимое белое кресло. Я в шоке. Застыл на месте. Прямо окаменел. – Мы можем заняться сексом? Прямо сейчас, – смотрит на меня. – Что? Ты нормальная? Холи, я вообще тебя не понимаю. Я… – замолкаю. – Дьявол! Зачем я отказываюсь? – бросаюсь к ней. – О, Господи, Шеннон! Какой секс? Я же пошутила! Твой брат здесь, – отталкивает меня, выходит из комнаты, спускается вниз. – А ну стой, мать твою! – сбегаю по лестнице. – Пока, Джаред, – кивает ему. – Обожаю твой голос, – выходит из дома, полностью меня проигнорировав. – Что у вас? – встаёт брат. – Не сейчас! – бросаю ему. Вылетаю за ней. – Я приказал остановиться! – хватаю её за руку. – И что мне делать? Подчиняться? – сверкает глазами. – Я бы хотел, чтобы ты подчинялась! – смотрю в её глаза. Она улыбается, прижимает к себе за шею, страстно впивается в мои губы, чуть прикусывает нижнюю. Рычит. Тянет меня за волосы, целует в шею, оставляет больной засос.
- Я бы съела тебя! – улыбается.
– Когда мы снова увидимся? – сжимаю её задницу. – Когда я захочу! – снова целует меня и скрывается за воротами.
Господи, эта женщина сведёт меня в могилу!
====== Часть 20. Рабыня... ======
– Срок давности преступления? – вхожу в дом. – Эмм… Смотря, что за преступление, – поворачивается Джаред. – Убийство? Ты убил её? – смеётся. – Нет! Педофилия! – рявкаю. – Что? – брови брата запутались в волосах. – Не вникай! – поднимаюсь в комнату.
Сука! Как же она меня заводит! Холи! Пришла и забрала моё спокойствие! Душевное равновесие. Только и думаю как бы так с ней встретиться, чтобы трахнуть еще раз.
Заправляю кровать. Встряхиваю одеяло и замечаю полёт крошечных белоснежных трусиков. Чертовка! Она специально их оставила! Сегодня утром они были на ней. Поднимаю их, сжимаю в кулаке.
– Отправляйтесь к остальным трофеям! – бросаю трусики в ящик с другими трусиками, которые оставляли предыдущие. – У тебя всё нормально? – плюхается Джаред на кровать. – Встань! – повышаю голос. – Ты же знаешь, я этого ненавижу! Это не диван, и не гардеробная, и не чёртова лежанка! Кровать предназначена для сна! – злюсь. – И ещё она предназначена для того чтобы ты на ней трахал свою сладенькую коричную палочку! – сжимает Джаред зубы. – Как ты её назвал? Коричная палочка? С чего? – Брось! Только больной, с патологией дыхательных путей не почуял этот пьянящий аромат кекса с корицей! – Клянусь, брат, она меня околдовала. Она ведьма! И ведь я думаю, что я сам этого хочу! – тру лицо ладонями. – Я вчера был с Джефом и Хоуп. Пошёл к барной стойке купить бутылку арманьяка, а тут она. Вернулась из Ирландии. И ты бы видел эти невинные глаза, эту кокетливую улыбку, этот покорный взгляд. Чёрт! Я еле сдерживался, чтобы не трахнуть её прямо там. Я не люблю, когда девчонка полностью прогибается под меня, не люблю беспрекословную покорность. Но когда она ведёт себя покорно, то у меня просто сносит крышу. Среди всей этой напускной храбрости и надменности, простое согласие со мной – уже большая победа! Чёрт! – опускаюсь на корточки. – Она действительно зацепила тебя? – Посмотри на меня, Джаред! Я, как одержимый… Всё, чего я хочу – это трахать её. Снова и снова. И хочу чтобы она молча подчинялась мне. Была тихой, смиренной и молчала. Просто молча соглашалась со мной, – бормочу. – Шеннон, ты слышишь себя? – удивляется Джаред. – Нашёл бы себе труп. Он не будет сопротивляться, – качает головой. – Ты в своём уме? – раскрываю глаза. – А ты? Тебе было бы куда проще если бы у тебя была покорная девочка. Ну эти… Извращенцы. Нижние, или как их там, – сводит брови. – Ну эти, которые играют собачек, служанок, рабынь… – Я понял! – повышаю голос. – Я не хочу другую. Хочу рыжую. Пусть она будет такой! Но только не собачкой. А просто смиренной. Хотя… Рабыня? – загадочно улыбаюсь. – Вали, мне нужно в душ и поедем работать! – выгоняю брата из комнаты, закрываюсь в ванной, включаю воду. Сжимаю ладонью свой похотливый орган.
Рабыня… Хотел бы я посмотреть на это. На неё. Она была бы в старой, чуть потрепанной кофте молочного цвета, длиной чёрной юбке. Рыжие кудри были бы скрыты от меня платком. Опустив голову, она бы поднесла мне чашку кофе на сверкающем подносе. И я бы медлил целую вечность прежде чем забрать его. А она стояла и ждала.
– Ты забыла кекс! – сказал бы я, забирая кофе. – Простите, господин, – прошептала бы она и ушла, а я бы смотрел ей в спину и наслаждался тоненькой фигурой своей рабыни. И я бы сидел, закинув свои ноги в длинных рабовладельческих сапогах на стол. Рвал на мелкие кусочки старый контракт о покупке ещё двух кофейных плантаций и бросал их на пол по правую сторону от себя. – Ваш кекс, господин, – вернулась она, и опустила блюдце с ним на стол. – Он коричный? – поинтересовался я, учуяв аромат. – Нет, господин. Он шоколадный, – стояла бы она, опустив голову и переплетя пальцы. И я бы попросил её убрать клочки бумаги. И она бы опустилась на колени, совсем рядом со мной. Я бы наблюдал за ней, понял, что корицей пахнет от неё. От той, которая волнует меня. От той, которую я заметил среди других рабынь и перевёл её прислуживать в дом. Поближе к себе. Которую, мечтал затащить в постель уже несколько месяцев.
