Тяжёлая дверь мастерской скрипнула, но шагов вошедшего человека слышно не было. Оторвавшись от своего занятия, Рик с улыбкой обернулся и встретился взглядом с чёрными глазами своего лучшего друга:

- Привет, Зари. Где тебя всё утро носило, я тебя везде искал.

- Учитель отправил меня в соседнюю деревню: там кое-что произошло с колодцем.

- И что там такого страшного случилось? Крыса утонула, или какая-нибудь бабка порчу на соседский колодец навела? Ой! Нет! Я понял! Жаба поселилась, и эти суеверные болваны боялись подойти к колодцу? Я прав? Что, с этим Саймон или Рендольф справиться не могли? Они же у нас вроде как подмастерья. У нас-то ещё нос не дорос. Вот и отправились бы, жирок растрясли, дармоеды.

- Да нет, дело посерьёзней – гриндилоу пошаливали.

- А-а, тоже не бог весть что. Зачем Учителю тебя было посылать?

- Вот и я понять не могу. Только зачем-то ему это надо было. Он ведь никогда ничего просто так не делает, – хрупкий юноша со связанными в хвост непослушными чёрными волосами подошёл к другу поближе и заглянул ему через плечо. – Что это?

- Понимаешь, мне всё не даёт покоя одна идея. Вот, смотри, у Мерлина был посох, который концентрировал его магию и помогал усилить действия накладываемых заклинаний. Беда многих нынешних магов в том, что они порой не могут сконцентрироваться. У тех же Саймона с Рендольфом, заметь, во время чародейства только малая часть силы идёт на заклинание, а остальная бесполезно клубится вокруг них. Вот я и решил…

- Эк ты замахнулся! Кто такой Мерлин, а кто они? Это же небо и земля. А ты в курсе, что создать посох и пользоваться им может только очень сильный волшебник, потому что это требует огромной магической мощи? Даже магистру Певереллу это далось бы с большим трудом. Что уж говорить об остальных.

- Я и не собираюсь создавать посох! Вот, смотри, – Рик пододвинул другу свои черновики, – палочка не длиннее пятнадцати дюймов, она будет концентрировать силу волшебника, в результате чего и чары будут срабатывать более точно и эффективно.

- Хм-м, интересная идея. И что здесь не так?

- Не понимаю! Я перепробовал все сорта дерева: палисандр, сосну, кедр, яблоню, лиственницу, ясень, дуб, даже осину, но ничего не выходит.

- А если вымочить дерево в специальных зельях, или, к примеру, драконьей крови?

- Да хоть в желчи мантикоры! Я в этом я ничего не понимаю!

- Упаси тебя Моргана! Какая желчь мантикоры? Ты с ума сошёл? Она же смертельно ядовита! Хм-м, а само дерево как-то влияет на работу этой… палочки?

- Разумеется!

- Вот и надо подобрать такое сочетание, чтобы дерево и пропитывающее его вещество не противоборствовали бы в палочке, а усиливали действие друг друга. Так, ты мне дай характеристики… скажем, пяти пород деревьев, а я постараюсь подобрать к ним зелья, или ещё что-нибудь.

- Только учти, твои зелья должны быть стойкими и сохранять свои свойства не один год.

- Ты ещё будешь меня учить зельеварению? – темноволосый хрупкий паренёк, едва достигающий среднего роста, дёрнул за буйную гриву волос, рассыпавшуюся по плечам своего атлетически сложенного друга, но тут же отдёрнул руку. – Ладно, я подумаю, что можно будет сделать… – проговорил он уже другим, совсем невесёлым тоном и быстро вышел из мастерской.

- Зари… – Рик хотел было поинтересоваться, что творится с другом последний месяц, но того уже не было в комнате. – Да что с ним такое?

Он решил, что выяснит у Зара, что произошло вечером, когда они вернутся в свою комнату. Но день был так насыщен учёбой, тренировками и работой над боевыми заклятиями, что Гриффиндор дополз до своей спальни только затемно и, кое-как приняв душ, завалился спать, даже не потушив горевшие в комнате свечи. Зар явился ещё позже: они с Учителем весь вечер проработали в лаборатории, и юноша был вымотан не меньше своего друга. Вернувшись из ванной, где у них как у личных учеников магистра был собственный душ и маленькая ванна, он застыл на пороге. В комнате было жарко, и Рик во сне скинул одеяло, оставшись совершенно обнажённым. По телу юного Слизерина прокатилась горячая волна, заставившая покрыться румянцем нежную, ещё не знакомую с бритвой, кожу лица. «Да что это со мной такое творится последнее время?» Нет, Зари не был монахом, да и в те времена юноши его возраста, как правило, уже были достаточно посвящены в радости секса. К тому же, для мага такого знатного происхождения, как у него, вообще почти не было запретов. Но Рик был его другом, единственным другом, и мальчик не хотел терять его из-за своих внезапно пробудившихся желаний. Зар давно понял, что женщины возбуждают его слабо. Нет, ему приятно было покувыркаться на сеновале с хорошенькой служанкой и нравилось ловить на себе заинтересованные взгляды знатных дам. Но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, что он получил в объятиях своего бывшего наставника, мастера Шейли, который ещё полгода назад посвятил его в радости секса с мужчиной. Правда, в отличие от Рика, который свои похождения скрывать не собирался, Зари, свои не афишировал. И вот, стоило Артуру Шейли месяц назад уехать куда-то в Шотландию, чтобы там стать личным магом какого-то знатного вельможи, как у юноши начались проблемы. Во всяком случае, Слизерин старался объяснить своё влечение к другу именно этим, благоразумно опуская тот момент, что к Рику его тянуло ещё до отъезда любовника. С этим надо было что-то делать. И срочно, пока наблюдательный друг не заподозрил неладного и не отшатнулся от него. Этого бы Зари не вынес. Он с улыбкой вспоминал, какой скандал разразился, когда этот старый хрыч, Ланселот Гриффиндор, узнал, с кем подружился его племянник. Бедный Годрик после его «внушения» больше недели сидеть не мог, а если бы не зелья, сваренные Заром и Учителем, не смог бы ещё дольше. В памяти всплывали сотни приключений, в которые они попадали за эти три года. В основном они были заслугой Рика, который притягивал неприятности и опасности, как мёд мух, но Зари на него не обижался, в конце концов, как сказал Учитель: «Всё, что вас не убивает, делает только сильнее». И он был полностью с этим согласен. Они с Риком за эти три года стали очень сильными магами, а уж если Гриффиндору удастся воплотить в жизнь свою идею, то равных им по силе в королевстве просто не будет. Ну, если не считать Учителя, конечно. И терять друга, а вместе с ним и полную приключений и событий жизнь из-за банального вожделения Зар вовсе не хотел.

Прекратив глазеть на спящего Годрика, юноша улёгся в постель, но сон не шёл. Он мысленно перебирал, кто же из учеников и подмастерьев магистра, а также из воинов-магов их охраны мог подойти ему в качестве любовника. Подумав как следует, Зар с сожалением отверг взрослых воинов. Те попытались бы диктовать свои условия, а парень не хотел никому подчиняться. Подмастерьев он тоже отверг довольно быстро, хотя, к примеру, Саймон не раз намекал ему на… возможность более близких отношений. Но что поделать, если юношу просто передёргивало при мысли, что придётся заниматься сексом с этими… деревенщинами. А вот среди учеников была пара-тройка юношей почти одного с Зари возраста, к которым он испытывал некоторый интерес. И больше других ему импонировал шестнадцатилетний датчанин Торн. Среди магов как-то меньше, чем среди магглов, распространялась вражда между саксами и норманнами*, и Салазар не имел ничего против, если его будущий любовник будет принадлежать к этому народу. Единственное, в чём не сознался даже сам себе юный Слизерин, это то, почему из трёх одинаково привлекательных парней он выбрал именно светловолосого и светлоглазого Торна, а не тёмного Дьюи, и не рыжего Элрика.

Встречи Салазара и Торна не остались тайной для Рика и Учителя, но они лишь посмеивались, желая младшему Слизерину приятных ночных похождений. А через два месяца магистр Певерелл вновь взял мальчишек с собой ко двору. Оба юных мага были представлены королю, слухи об их делах и изобретениях достигла его ушей раньше, чем они прибыли. И всё вокруг них закрутилось, как на карусели. Ещё бы: сильные маги знатного происхождения из таких… скажем, непростых родов – это либо потенциальные «невесты» для овдовевших знатных магов, либо женихи для честолюбивых девиц. А ещё лучше – любовники для приближённых короля, пытающихся любыми силами занять место кукловода за троном слабого и подверженного чужому влиянию монарха. Годрику и Салазару приходилось всё время быть настороже и не доверять никому. Только за те три дня, что они прожили при дворе, им пять раз пытались подлить Приворотное, три раза Амортенцию, и шесть раз хотели просто похитить. Вот тут-то и пригодились знания и хитрость юных магов. Во всяком случае, пока победа была на их стороне. Но однажды в гости к представителю герцога Нормандии графу д΄Эврё были приглашены только магистр Певерелл и юный Слизерин. Что, собственно, никого и не удивило: всем было известно, что дядя Годрика – лорд Ланселот Гриффиндор – нормандцев на дух не переносит, и они платили ему той же монетой. Уходя на встречу в покои, выделенные королём нормандскому послу, Мастер Игностус строго-настрого наказал оставшемуся в их комнатах Годрику никуда не выходить до их возвращения. Старый маг и подумать не мог, что юноша уже назначил свидание не обременённой нравственностью молоденькой жене одного знатного тана и собирался пойти на него, что бы ни случилось. Одного не знал храбрый юноша. А именно того, что старый тан был не так уж слеп и использовал похождения своей жены для собственной выгоды. Ательстан давно наблюдал за юным Гриффиндором, изучал его привычки, сильные и слабые стороны, и знал, что этот потенциально могущественный маг ничего не смыслит в зельеварении. Ну, а дальнейшее было лишь делом хитрости и ловкости подручных тана. Амортенцию они достали у одной придворной ведьмы, заплатив ей кругленькую сумму, а личная стража саксонского вельможи должна была окружить спальню и не дать уйти будущему личному магу тана. Неверная жена тоже принимала в этом участие – муж пообещал ей, что не будет препятствовать её дальнейшему «общению» с юношей. В общем, для Годрика Гриффиндора была организована грандиозная западня. Вот только они одного не рассчитали. Рик был гораздо более могущественным магом, чем хотел показать окружающим, и сила воли позволила ему, даже одурманенному Амортенцией, отказаться от предложения знатной красавицы служить её мужу в качестве личного мага и уйти, прокляв по дороге всю стражу тана вкупе с ним самим. Раненый и страдающий от сильнейшего возбуждения, он, чтобы не натворить бед, забрался в их с Заром комнату и забился в дальний угол, пытаясь унять возбуждение, хотя даже его познаний в зельях хватало, чтобы знать, что облегчение опоенному Амортенцией может принести только другой человек. Самоудовлетворение в данном случае не помогало.