– Ну чего вы там, без меня, скучаете? – говорит он.
Скучаем, вздыхаю я.
– А Варыхан нажрался? – интересуется Вовка.
Нажрался, говорю я.
А у меня шампанское в холодильнике, сообщает Вовка.
…половина двенадцатого. Так надеюсь, что Ирен все-таки вернется пораньше и у нас сегодня получится хотя бы просто увидеться еще раз и поболтать. Ее нет, и связного тоже нет. Варыхан утих. Что же за день такой! Ничего не складывается как надо.
…полночь с минутами.
Связного все нет. Ирен тоже нет. Начинаю ее бессознательно ревновать. К кому? Было бы – к кому. К чему? Тоже не знаю. Так, в прострации, проходит время… диван с лампой затеяли спор вполголоса, я понял так, что диван был бы не прочь прогуляться («с рождения стою на одном месте!»), а лампа жеманилась и вздыхала: «ой, а как же я?». «да что ты, дура», продолжал диван, «в тебя лампочки вставляли, хоть какая-то личная жизнь, а на меня только жопой садятся…». Бред какой-то…
А может, не бред? Вон воздух как-то странно покрылся рябью… тишина ватная наступила.
…мне ведь еще кухни идти закрывать, вспомнил я.
Быстрее ветра мчусь на малую кухню в конце длинного коридора.
В самой кухоньке никого нет. Так, гасим свет. Вонь-то какая от мусорки. Сколько уже закрываю эти чертовы кухни, а все не могу привыкнуть к местным ароматам, этой невообразимой смеси тысяч тараканов и прилипшего к стенкам мусоропровода разного многолетнего дерьма. Эти запахи и ароматы въелись в сам воздух Главного здания.
Возвращаюсь к пульту. С большой кухней проще – она рядом. На ней что-то доваривается, что-то малоаппетитное.
Нет, так нельзя. Надо глотнуть свежего воздуха. Этот связной, кем бы он ни был, подождет. Каждая клеточка тела и особенно души вдруг внезапно и сильно запросились на улицу. Особенно после этих вонючих кухонь, пропахших отбросами и тараканами.
На свежий воздух! Перед тем, как провести целую ночь в помещении, надо элементарно проветриться и подышать. Что же, действительно, неплохая мысль, можно пока сходить на улицу перекурить.
Вызываю лифт и еду вниз.
Ведьмы Евменовны нет на вахте, она где-то ползает или летает, вместо нее сидит за пультом дежурного непонятно кто. Или это не кто, а что? То ли это робот из женской плоти, с диковинной программой внутри и совершенным отсутствием эмоций. То ли это женщина с фигурой робота. Она провожает меня глазами, пока я прохожу мимо их величественного пульта ответственных дежурных и покидаю корпус Г.
…вывалился на улицу. Уф-ф! Свежий апрельский воздух тут же объял меня со всех сторон, и я понял, что уже несколько часов не дышал по-настоящему. Я окунулся в этот воздух как в чистую воду. Двинулся в садик, к маленьким уютным скамеечкам, серебрящимся при лунном свете – почти полная Луна красовалась на небосклоне.
Странно, ни одной живой души в садике. Я один сижу на скамейке. И слева от меня громадная высотка зоны Б, вся в светящихся открытых окнах и веселых людских голосах.
Жадно закурил, с наслаждением сделал первую затяжку. Жить можно.
Пока что есть уверенность в завтрашнем дне, несмотря ни на что. И моя Ирен… надеюсь, что она до сих пор моя. После того страстного поцелуя…
Как же все-таки прелестно устроено в человеческой жизни: будущее неведомо и от того прекрасно, прошлое уже не вернешь, а настоящее – вот оно, сверкает в доступности! Используй каждый миг, хватай его, наслаждайся им, пока миг этот неспешно перетекает в прошлое…
Я курил, сидя на скамейке, вдыхая вкусный весенний ночной воздух, и старался не думать ни о чем таком, что лезет в голову и начинает сбивать с толку. Что человеку нужно для полного счастья? Сколько раз задумывался и все равно не знаю ответа на этот вопрос. Может быть, вот такие минуты одиночества, когда тебя не трогают?
…Из многочисленных окон Главного здания доносились крики, смех, музыка. Там пили вино, закусывали конфетами и шоколадом, курили сигареты и веселились, как могли. Кто-то из жильцов тихо беседовал с соседом через разделяющее их маленькие балкончики пространство. Где-то в блоке включили светомузыку, этот пятачок стены постоянно помаргивал.
Кто их осудит за то, что они живут, как могут? Когда ты молод и полон сил, неужели ты будешь всерьез задумываться о вещах, которые могут и не случиться? Ты просто живешь. Какие еще цели ставить? Вот они и живут. Шумно, светло, с нехитрыми человеческими желаниями… А у меня здесь в садике – тишина.
Ну вот, началось… Из открытого окна поблизости заиграл по радио гимн Великой страны. Часть государственного спектакля для рядовых граждан. Значит, уже почти полночь.
Воздух вокруг покрылся тонкой, почти неуловимой рябью – такой же, как на моем этаже. Стало как-то не по ночному сумрачно и неуютно…
Словно на гигантской театральной площадке выключили свет – одним движением гигантского рубильника. Все окна сверкающей, глазеющей во тьму ночи сотнями глаз зоны Б погасли. Не раздалось больше ни одного звука – темнота мгновенно накинула на декорации плащ тишины. Все обитатели окон словно были готовы к этому. Я докурил сигарету и отбросил бычок далеко от себя. Он покатился, сверкая искрами, вскоре пропал во тьме.
В этой тьме и тишине кто-то не спеша прошествовал в корпус Г.
Гимн фальшивил. Не дожидаясь его окончания, я встал и направился к зданию корпуса Г – пора продолжать работать, да и связной мог появиться. Воздух по-прежнему рябил. Ежедневная театральная постановка для граждан Страны советов не производила никакого впечатления. Надоело. Приелось. Достало.
…пришедшая вдруг мысль заставила похолодеть. Даже споткнулся на ровном месте. Застыл…
Мысль… что, если я все же… потерял мою Ирен? Что, если тот поцелуй… был прощальным?..эта мысль была чудовищной. Страшной!
Да, это самое страшное, когда тебя бросают. Хотя, откуда я это знаю? Ведь все эти бросания и оставления еще впереди, до них уже недалеко. А до входа в корпус каких-то пятнадцать метров, но я все не мог сдвинуться с места. Страшное…
Нет, нет, погодите, пока я молод и силен, мне плевать на все самое страшное в этом мире, не так ли, долбанные и передолбанные инопланетные наши, заклятые друзья ино? Хотите, чтобы я был суперменом? Я буду суперменом. Скажите, и я последую за вами в сверхсветовые дали, за тысячи световых лет, если надо будет. Мне же любопытно, страсть как любопытно. Вы же, хоть и непонятные для нас, людей, существа, но умеете же перемещаться во Времени, а это, мать вашу, люди еще не скоро смогут сделать… если вообще смогут… и мне пока нечего терять в этой жизни, кроме моей сегодняшней любви. Но…
…ведь все дело в том, что эта любовь – почти все, что у меня есть на сегодня самого ценного. Эта любовь и – родители с сестренкой. Не слушать бы вас, инопланетных олухов. Думаю, это было бы к лучшему. А то, видишь ли, я потом пресловутые Крылья Судьбы получу… загадочный дар неких энтропов, что стоят над ино. Которым они, как я понял, служат… и которых никто и никогда нигде не видел…
…нет, ну не могла она меня так поцеловать на прощанье! Не могла! Не могла! После всего, что между нами было…
Корпус Г маячил передо мной серой унылой массой, старое сталинское творение, но… я все стоял и прислушивался к гулкому биению своего сердца. Было просто обидно, ведь мы столько пережили вместе за то короткое время нашей любви… и почему все должно заканчиваться?
Ведь, кажется, что все только недавно началось…
Будь все проклято… одним легким усилием я оторвался от земли и прыгнул, и оказался сразу возле стены корпуса, преодолев за мгновение те самые метры. В следующий же миг я легонечко ударил по стене корпуса кулаком. Посыпался град обломков, и в стене образовалась внушительная вмятина. Я еще ударил… уже со всей силы… бетонные перекрытия, не выдержав, со стоном полетели вниз, прямо на меня. Корпус на глазах начал оседать, пыль и обломки летели во все стороны. Все происходило, как в замедленной съемке… я убегал, тоже в замедлении. Но с невообразимой скоростью, потому что сработали инстинкты: время замедлилось, мышцы ускорились… чего бы я только ни сделал, чтобы остановить ее. Чего бы ни сотворил… но ничего не помогало.
