Annotation

Безумный фантастический рассказ с толикой юмора

Саломатин Михаил

Саломатин Михаил

Систематический Хаос

Время, время, ты куда бежишь,

Время, время, ты куда спешишь.

Не наигрался я ещё с тобой,

Время, время, ты куда? Постой...

Проклятое время! Оно все время течет, ускользает сквозь пальцы, стоит моргнуть - и потерян целый миг! И его не вернешь, не купишь ни за какие деньги. Казалось бы, что такое миг? Ерунда. А что, если само время вот-вот умрет?

Я просыпаюсь от нестерпимого стрекота будильника, который ручной дрелью ввинчивается мне в мозг. Допотопный агрегат - мой любимый счетчик времени. Он требует завода, заботы. Словно прирученное время-кот, обитающее в металлической коробке. В последнее время этот стрекот стал реже, но не из-за того, что износились шестерни или растянулись пружины. Само время растягивается, доживая свои последние дни.

Я раскрываю глаза. Медленно. Осознаю начало новой вечности, проклятие нового мыследня. Время тянется, как расплавленная резина, и даже пахнет так же. Дюйм за дюймом отступает спрятанная под веками темнота, обнажая убранство комнаты. До тех пор, пока не придется моргнуть. Неестественное стало привычным: некогда лиловый абажур лампы теперь веет призрачно голубым, а деревянная тумбочка разит алым безумием. Теперь от этих цветов никуда не деться - видимая часть спектра сместилась в красную зону. Из-за этого спелая вишня выглядит как кусок черноты в пространстве, а я вижу ультрафиолетовое излучение.

"Еще медленнее?"

Механические часы вокруг спасительно тикают. С облегчением вздыхаю и перевожу взгляд на стену - несколько десятков стрелок синхронно шагают внутри корпусов всевозможных форм и размеров.

"Космос, дай мне терпения!"

Ритм жизни сошел на нет. Казалось бы - если изменилось абсолютное течение времени, то что за беда? Восприятие должно замедлиться соответственно. Да вот нет! Ничего подобного! Мысли движутся со своей постоянной скоростью. Если бы не этот нюанс, люди бы ничего и не заметили вовсе. Просто однажды Вселенная остановилась бы навсегда или уморилась в бесконечном стремлении к этому пределу. Но всё иначе: люди осознают себя запертыми в себе, затянутыми в смирительные рубашки собственных тел. Мысли - стремительные, как сигналы внутри процессора, жаждут жизни! Но природа держит их взаперти.

Хрустят часы: деревянные, нефтяные, тохапсеновые; электронные табло перерисовывают цифры; моргают голографические экраны. Качается бронзовый маятник, забываясь в крайнем положении. Свободное место украшает картина Дали: на ней уставшие часы висят на суку как мокрая тряпка, а рядом другие жидкостью стекают с края стола.

"Время течет. Ага. Как смола, не быстрее".

Я сбрасываю одеяло. Оно, как парус, планирует на кровать, и освежающий холод пробирает меня до костей. Руки и ноги обтянуты сморщенной кожей, я вижу свои ребра и впадины между ними, вижу рябь кожи, разбегающуюся с каждым ударом сердца. Пока оно бьется, я буду искать способ всё изменить. Вернуть? Обратить? Спасти!

Идея, пришедшая ко мне пятьдесят лет назад, проста до безумия: "Время - это волны. Значит можно построить резонансную систему, усиливающую их настолько, что колебания переходят пороговый уровень и создают реальную энергию". К моему изумлению, это сработало и весь мир решил, что я нашел неисчерпаемый источник энергии. Но...

Время оказалось капризнее малого ребенка. Подействовал неизвестный закон, который сопротивлялся нашим попыткам выжимать энергию из времени. Это произошло не сразу. Поначалу просто показалось, что мир расслабился. Бешеный темп жизни успокоился, решив, что энергии теперь хватит на всех - можно отдыхать.

Но однажды проснувшись, жители Йи-полиса поняли, что всё вокруг происходит, словно в фильме на замедленном воспроизведении. Звуки опустились на несколько тонов. Люди с низкими голосами вещали раскатисто, как зажеванная пластинка, а женщины, вчера обладавшие сопрано, гудели баритонами. То же произошло и с сигналами и бытовыми звуками. Но не только звуковые волны "пострадали". Видимый спектр тоже "замедлился". Если раньше эффект Доплера действовал только на космических расстояниях, то теперь излучение, достигая глаза, ощутимо теряло в частоте и сдвигалось по спектру влево. Тепло, как и свет - излучение, тоже остыло. Зависло все, кроме мыслей. Только они оставались таким же быстрыми, но запертыми в клетке угасающего процесса жизни.

Началась паника. Тогда я выступил с заявлением:

- Наш мир столкнулся с бедой, и я - Глокер Шпинглер - единолично несу ответственность за замедление времени. Мы должны избавиться от всех временных источников энергии.

Я произносил эти две фразы целую вечность, но со слоновьим терпением - не выкинув ни слова. Я понимал, что станет с моей репутацией и пожертвовал ей, надеясь, что это поможет миру. Но смерть времени оказалась необратимой. Отказ от временных источников энергии ничего не исправил.

Я надеваю на предплечья браслеты из десятка наручных часов, встаю с кровати и подхожу к окну. Дождь идет уже целый мыслемесяц. Вот и приходится жить в одном замороженном осеннем дне: я уже раз тридцать ложился спать, а этот гребанный дождь всё никак не кончится. Раньше капельки крошечными парашютистами спускались с неба, чтобы потеряться в тумане или мокрым шлепками разбиться о стекло, оставив после себя улитки расползающихся брызг. Сегодня они аккуратно укладываются друг за другом, словно засыпая.

"Еще медленнее, - покачать бы головой, но лень. Слишком долго выйдет. - У них заканчивается энергия. Пятьдесят лет уже я, как полковник ждал пенсии, жду озарения. Скоро я не смогу пошевелиться!"

Я должен признаться, что хоть я и открыл эффект Шпинглера, но до сих пор не понимаю до конца, как он работает. Проклятое время!

Как бы ни был плох был этот мир, в нём полно времени для созидания. Вечности всего одного дня хватит на любые мысленные эксперименты и размышления. Если бы я мог мысленно писать книги, то уже удвоил бы библиотеку Йи-полиса. Но печатать безумно скучно, словно следовать за краем горизонта. Легче и приятнее проводить время, неподвижно наблюдая за солнцем. Его первые лучи уже выглядывают из-за горизонта, и меня в тысячный раз посещает мысль о невозможности спасения времени. Вот если бы столкнуть две звезды, это да! Система из звезд сработала бы, как гигантские песочные часы, перетягивающие звездную пыль с одного сосуда в другой, и вернула бы привычный ход времени. Но это мечта. Человечество не умеет распоряжаться светилами, как мячиками для пинг-понга.

Передо мной в воздухе появляется сверкающая пылинка. Она блестит и переливается всеми цветами радуги. Я пронзительно осознаю, что пылинка полна энергии, но мысли рассыпаются в неуверенности: радоваться или бояться. В упадническом мире неоткуда взяться такой частице!

Я начинаю маневр, чтобы отпрыгнуть от неведомого, а пылинка, заполняя собой пространство, разворачивается в макроскопический объект и становится... человеком.

- ПГЛРШ! - выстреливает писком звуковая пушка его рта.

Брови пришельца сдвинуты, но мимика не застывает не на миг, из-за чего лицо расплывается в непонятную маску-пятно, а я не могу разобрать его черты. Верхние конечности, дрожащие в диком треморе, подобно лицу не могут принять стабильные очертания.

- Кто? - спрашиваю я.

Одними глазами осматриваю пришельца и понимаю, что вижу свою точную копию, словно сбежавшую из зеркала - такой же древний и высушенный временем скелет. Неприятности со временем, казалось, должны были убить во мне всякое удивление, но нет, такого я еще не встречал. И не думал, что это возможно.