За эти две недели я и Алана прошли пять стадий принятия неизбежного, которые Юта так лихо переделала на свой лад. Неизбежным было то, что нам придется смириться и жить в этом мире без заразительного смеха Юты и без невероятно отчаянных и опасных идей Хита. И вот как все это было.
Первая стадия - отрицание. Она началась в тот день, когда я открыл глаза, после операции. Каждая частица моего тела отказывалась принимать то, что уже случилось. Мое сознание навязывало мне идею о том, что произошла какая-то ошибка и все это страшный сон. Эти мысли крутились в моей голове несколько дней подряд. Когда родители уходили, мы оставались с Аланой одни и все наши разговоры сводились к тому, что ни я, ни она не могли поверить, что все это происходит с нами на самом деле.
Вторая стадия - гнев, который пришел ко мне спустя несколько дней после аварии. Чем плоха эта стадия? Всем. Каждый день я задавался вопросами: почему? почему именно со мной это случилось? Я выражал свое недовольство всем. Медсестры пытались хоть как-то сгладить ситуацию, но я сказал, что они беспомощные и что вся медицина полный отстой, потому что они не смогли спасти одних из самых дорогих мне людей на свете. А еще, я ненавижу себя за то, что, однажды, сорвался даже на Алану. Она, как и обычно старалась быть милой и ненавязчивой, но на меня что-то нашло, и я сказал, что ей не о чем горевать, ведь на свете так много парней и что она быстро найдет замену. И к этому я еще добавил, что не она лежит вся переломанная в койке больничной палаты, так что все в порядке.
Я, кстати, до сих пор не извинился за этот до бесконечности мерзкий поступок. Первое, что я сделаю, это извинюсь перед ней, потому что в тот момент, когда я ей все это говорил, она лишь ответила, что это говорю не я, а гнев, который меня переполняет и что это нормально в такой ситуации так себя вести. Она объяснила это тем, что, когда её родная мать умерла, Алана долго винила во всем отца, хотя он был ни в чем не виновен. Так что ей это чувство было до боли знакомо.
Торг - третья стадия. Началась она после первой недели пребывания в этом холодном, бледном, ненавистном госпитале. В эти хмурые дни Алана размышляла над тем, что без раздумий согласилась бы остаться инвалидом на всю жизнь, лишь бы Хит стоял сейчас рядом. Я же причитал о том, что можно было искалечить Хита и Юту, лишить их здоровья, но оставить в живых. Я просил сделку у Бога. Я молил его о том, чтобы он разбудил меня прямо сейчас, и чтобы все это оказалось неправдой, я даже был согласен проснуться неизлечимо больным, но только чтобы рядом со мной были Хит и Юта. Я был согласен на любую сделку, которая смогла бы помочь оживить их. Но этого не случилось, и наступила следующая стадия.
Депрессия. С каждым часом мне становилось все хуже и хуже. Я устал от всего. Еще больше чем я устала Алана. Она сказала, что устала от своего и моего нытья и что у неё больше нет сил бороться с этим. Всю надежду на то, что это всё сон и неправда, мы оставили где-то далеко в стороне. Я смотрел на Алану и видел, что руки её опускались, глаза больше не сияли и самое главное, что я заметил, это то, что Алана перестала следить за собой. Вместо привычной изящной одежды, я замечал на ней самые обычные вещи. Футболка и джинсы, хотя и идеально сидевшие на Алане, но разве подходящие ей к лицу? Разве это та самая блестящая Алана? А куда делись накрашенные длинные ресницы и тени на глазах? Но замечу, что даже без макияжа Алана все равно оставалась милой девушкой. Да, немного грустной на вид, но все еще сказочно необычной.
За пару дней до выписки из больницы началась последняя стадия - принятие. Обычно она характеризуется тем, что человек мало двигается, он истощен физически и морально. Подводятся определенные итоги, и наше сознание делает выводы. Но за собой я заметил следующее. Кстати, за Аланой тоже. Какой-то небывалый всплеск радости к жизни окутал нас. Мы смеялись с ней настолько сильно, что после наших посиделок у меня дико болел живот. Меня охватило чувство, будто бы я заново родился, и появилось необычайно сильное желание жить.
После длительных размышлений я достал телефон и набрал знакомый номер. Когда командирский голос Аланы донесся из динамика телефона, все плохие мысли, преследовавшие меня в данную минуту, отправились куда-то далеко в свободное плавание. Передо мной предстал мысленный образ не той блестящей Аланы, к которой я привык, а слегка измученной и заплаканной маленькой девочки. Отложив все ненужные мысли в сторону, я элегантно проговорил:
- Мисс Рамос, как ваше самочувствие?
Я искренне надеялся услышать её смех, несмотря на то, что шуткой в моих словах вовсе не пахло. И мои ожидания оправдались, но не совсем так, как я этого ждал.
В ответ последовала удивленная реакция вперемешку с искрометной шуткой:
- Мое? По-моему, это ты как сумасшедший катаешься на коляске, словно вновь обретший молодость старик, сбежавший из дома престарелых. Так что это я должна узнавать, как там твое самочувствие.
Она, вероятно, вспомнила случай из больницы, когда я и Алана наперегонки неслись по широкому коридору госпиталя, сбивая все и вся на своем пути. И не сложно догадаться, кто из нас был на коляске. Интересно, кто был более сумасшедшим? Алана, которая поскользнулась на одном из поворотов и с грохотом улетела в ни в чем неповинный цветок. Кстати, от него остались только щепки, так что мы пообещали купить в госпиталь новый. Или я, который, не успев вовремя затормозить, снес со своего пути бедную, еле передвигавшуюся старушку. Благо она упала на стоящий рядом диван, иначе сейчас бы я сидел где-нибудь в здании городского суда, в котором бы проходило слушание по делу о причинении тяжкого вреда здоровью, а то и хуже, несчастной семидесятилетней старушке.
- Ну как видишь, коляска меня не сильно молодит, - посмеялся я.
- Тебя уже ничто не спасет, мумия, - хихикнула Алана.
А это "мумия" ко мне прикрепилось после того, как она впервые увидела меня лежавшего на койке перемотанного и побитого жизнью.
- Я думал, ты меня спасешь, поставишь на ноги, и тогда мы устроим с тобой новый забег, я отдам тебе коляску, а сам буду на костылях, - попытал счастье я.
На что последовал незамедлительный ответ:
- Я подумаю, стоит ли давать тебе реванш или нет.
- Если бы не та старушка, то к финишу я пришел бы первым - посетовал на пожилую женщину я.
- Если бы не мокрый пол и тот зловещий цветок, то финиша первым ты бы ни за что в жизни не увидел, - заметила Алана. - А так я дала тебе шанс, упала, а ты им не воспользовался.
Мы еще долго смеялись, пока я не сказал Алане:
- Я чего звоню то. Помнишь, мы хотели пойти с тобой к ним.
И на секунды в телефоне повисла мертвая тишина. Но, не заставив меня долго ждать, Алана ответила:
- Помню. Я могу заехать за тобой на такси, в пять.
Ее радостный голос вдруг снова стал безжизненным и необычайно тяжелым.
- Договорились, я буду ждать тебя, - произнес я.
- Хорошо, мумия. Как увидишь желтое такси у дома, выбегай, а точнее выезжай, - засмеялась Алана.
- А я ведь буду мстить за все твои подколы, - мило пригрозил я.
- Силенок не хватит.
- Это мы посмотрим, - прозвучало в ответ.
- Ладно, ухожу в саркофаг, - попрощался я.
- Только ненадолго, - проговорила Алана.
Я еще долго сидел около беседки на морозном воздухе января, летая в пучинах своего сознания. Когда ноги начали серьезно замерзать, я не стал дожидаться начальной степени обморожения, а сразу поспешил в теплый дом.
Все время ожидания желтого такси Аланы я провел, сидя перед телевизором, наблюдая за тем, как тупая реклама скачет с одного канала на другой. Неожиданно в мою голову пробрался вопрос. Почему никто не рекламирует книги? Повсюду проталкивают бесполезную ерунду, которая никак не развивает нас, а только лишь делает нас похожими на зомби. С такими вопросами обращаться надо явно не к себе. Может быть к министерству образования? Хотя и тут, пользы большой, конечно же, не будет, судя по тому, как нас обучают в школе. А вообще, зачем я включил телевизор? Не с кем поговорить? Есть же родители, которые выслушают, но дело не в этом. Я просто хотел избавиться от внутренних голосов, от высасывающих из меня всю жизненную энергию мыслей и воспоминаний. А как от них избавиться? Правильно, слушать чужие голоса. Вот и весь рецепт на тему того, как заставить себя немного отвлечься, или бездарно потерять свое время, вдобавок запрограммировав свое подсознание на ту волну, которая необходима создателям рекламы. Посмотрите на рекламу "Кока-колы". Ведь мы действительно испытываем жажду после её просмотра. А вы заметили, каким теплом веет оттуда? Как искусно реклама играет на наших чувствах и эмоциях, программируя наше подсознание захотеть купить эту черную жидкость. И ведь никто не удивляется, почему она черная? Вкусная и все. Что еще нужно? Я не пью её лет с 13, когда неожиданно, но вполне закономерно загремел в больницу с язвой желудка. После этого, я пообещал себе, что больше никогда не буду значиться у этой компании в списке покупателей. Так оно и случилось. Как мне тогда сказала Лоис: "Лучше пей чистую воду, ведь на восемьдесят процентов мы состоим из неё, а не из дешевой газировки. Так что если хоть чуточку уважаешь свой организм, да и вообще эту планету, будь добр, никогда больше не пей эту черную жидкость". И с этим тяжело поспорить, ведь аргумент мамы был очень весомым.
