– Опять кого-то «обуть»?! – то ли спросил, то ли ответил молодой человек.

– Сема, не надо грязи. Я просто рассуждаю, а ты – обуть, обуть. Не раздражай меня, – он снова повернулся к окну, долго смотрел на пруд. Мысли роились в голове, словно комары на болоте. По наглому лицу пробежала легкая усмешка, и, обернувшись, он спросил: – Действительно, а что, может, еще жилой массив построить? Сейчас деньги понесут мешками, боясь инфляции.

Сема, чтобы не попасть впросак, пожал плечами.

– Ну ладно, – бросил упитанный. – Пошли на свежий воздух. Где этот халдей? – он повернулся в сторону официанта.

Тощий, словно жердь, несуразный, с длинными сальными волосами, завязанными в узелок на затылке, пригладив козлиную бородку, мигом подскочил к столику и молча положил папку со счетом. Упитанный не глядя отодвинул папку, достал из портмоне стодолларовую купюру и, сунув в карман передника официанта, встал. Официант шаркнул ножкой, раболепно что-то проблеял, поклонился и отошел к стойке.

– А сдачу? – возмутился Сема.

– Сема, не мельтеши, будь выше этого, дело не в деньгах.

– Конечно, дело не в деньгах, – пробубнил Сема, – дело в их количестве.

Из-за соседнего столика вскочили два мордоворота и бросились к входной двери. Они вышли на улицу, осмотрелись

по сторонам. Один из них даже посмотрел на верхние этажи примкнувших домов и кивнул швейцару. Тот учтиво открыл дверь и низко поклонился. Упитанный человек вышел на крыльцо и с удовольствием вдохнул полной грудью свежий весенний, ароматный воздух. Звали этого упитанного, хорошо одетого человека Вортан Баринович Крутой – он был одним из тех, кого сейчас называют «нуворишами», а проще – ворами в законе. Он махнул рукой, и один из мордоворотов сунул швейцару сотенную. За спиной Вортана Бариновича как тень появился Сема. Они спустились по ступенькам к машине. Водитель открыл шефу переднюю дверцу, и тот хотел сесть, но, видно, передумал. Посмотрев на мордоворотов, сказал:

– Стоять, мы с Семой немного прогуляемся.

И они медленно пошли по аллее в сторону пруда. Вортан Баринович вальяжно шел впереди, с упоением вдыхая аромат зеленеющих лип. За ним молча семенил Сема. Подойдя к пруду, они остановились, глядя на зеркальную гладь, по которой плавно скользили белые лебеди.

– Интересно, какое на вкус лебединое мясо? – спросил Вортан у Семы и громко расхохотался. – Надо как-то заказать своим халдеям.

Возмущенные лебеди захлопали крыльями и отплыли подальше, на середину пруда.

И тут с Вортаном Бариновичем приключилось совершенно необъяснимое, но, я бы сказал, вполне жизненное явление. Ворона, сидящая на ветке липы и как бы ожидающая этого момента, каркнув, опорожнилась на его новый костюм.

– Черт возьми! – выругался Вортан. – Одеться прилично нельзя, – и погрозил вороне кулаком.

Умная ворона улыбнулась и человеческим голосом прокаркала:

– Каин, зачем ты убил Авеля?

Ужас охватил Вортана Бариновича. Он закрыл глаза и вцепился рукой в Сему.

– Вам плохо? – испугался Сема, вытирая салфеткой костюм шефа.

Вортан Баринович открыл глаза и посмотрел вверх. На ветке было пусто, в пруду по-прежнему спокойно скользили белые лебеди.

– Фу ты черт! – выдохнул Вортан Баринович. – Давай присядем, что-то голова закружилась.

Они сели на скамейку лицом к пруду, и Вортан Боринович все всматривался в кроны деревьев, стараясь понять, что с ним произошло. Наконец успокоившись, вытер платком пот со лба и откинулся на спинку скамейки.

– Вы побледнели. Вас что-то испугало? – спросил Сема.

Вортан Баринович как-то внимательно посмотрел на Сему, пытаясь заглянуть в его бегающие глаза, и тихо, почти шепотом, спросил:

– Сема, ты веришь в приведения?

Сема испуганно оглянулся. Вокруг, на удивление, было безлюдно, на всей аллее не оказалось ни одного человека. Он нагнулся к Вортану и в самое ухо тоже тихо, почти шепотом, ответил:

– Нет, не верю.

– Надо бросать пить, – сделал заключение Вортан Баринович, – а то уже галлюцинации начинаются.

Стая ворон с шумом вспорхнула с макушек деревьев и с карканьем перелетела на другую сторону пруда.

– Прошу пардон, что прерываю вашу ученую беседу, – раздался рядом голос. – Вы господин Крутой?

Вортан Боринович поднял голову и удивленно посмотрел на человека в форме почтальона, высокого роста, узкоплечего, с низко надвинутым, почти до самых глаз, картузом.

– Вам телеграмма, оттуда, – он указал пальцем куда-то в сторону, – распишитесь.

Вортан Баринович открыл рот, чтобы спросить, как почтальон его нашел, но тот его опередил.

– Прошу пардон, я вас понял. У нас новая форма обслуживания, так сказать, «ноу-хау». Мы доставляем срочную корреспонденцию клиентам в любое место, где бы они ни находились и даже… – он ткнул пальцем вниз и жиденько захихикал.

– Странно! – сказал Вортан Баринович, но телеграмму взял. Раскрыв пакет, в котором находилась телеграмма, стал внимательно читать.

«ВСТРЕЧАЙТЕ СЕГОДНЯ ШЕРЕМЕТЬЕВО 21-00 РЕЙС 666 ЗАКЛЮЧЕНИЕ КОНТРАКТА».

Он вопросительно посмотрел на Сему, потом как бы вспомнил.

– Где расписаться?

Вокруг никого не было.

– Что за черт! – выругался Вортан Баринович. – Сема, ты что-нибудь понимаешь?

– Куда смотрит охрана, за что мы платим им деньги? – возмутился Сема. Тут он сделал паузу и, как бы извиняясь, повторил: – За что вы платите им деньги?

– Ладно! – махнул рукой Вортан Баринович. – Поехали!

Как вы думаете, какой должен быть офис у делового человека? Я вам отвечу – функциональный. А у жадного – скромный. Так вот, у Вортана Бориновича офис фирмы ОГО «ПРИЮТ», что расшифровывалось как Общество государственной ответственности «Производственное работодательное инновационное юго-западное товарищество», был скромно-функциональный, с грифом «секретно». Естественно, на входе стояли строгие охранники, так называемые «секьюрити». Вход для клиентов был делом длительным и утомительным, что придавало фирме очень серьезный имидж. Сначала, снимали информацию с клиента – кто, где, зачем? Затем налаживали связь с требуемым лицом и после долгих телефонных переговоров, с выяснением истинной цели прихода, клиенту выписывали пропуск, с точным временем входа и выхода. Лимитированного срока клиенту хватало только на то, чтобы отдать деньги и вернуться к выходу. Обстановка в офисе была очень скромной: канцелярские столы, венские жесткие стулья, сейфы. Диваны и кресла были только в кабинете директора и в холле офиса, садиться на которые сотрудникам было строго запрещено, за чем зорко следили секьюрити. Единственное, что в этом офисе было нескромным, – это две лепные обнаженные фигуры атлантов, держащих балкон над входом – пережитки дореволюционного режима. В связи с этим, одной из обязанностей секьюрити было следить за тем, чтобы несознательные элементы не дорисовывали им то, что было прикрыто фиговым листочком.

Дверь в офис была открыта. Секьюрити стоял на крыльце, опираясь на мускулистую фигуру атланта, курил, наслаждаясь своей значительностью перед проходящей толпой. Увидев подъезжающую машину шефа, он нервно стал смотреть по сторонам, куда выбросить окурок и, не найдя урны, зажал окурок в руке, ибо бросить его на тротуар было равносильно увольнению. Машина плавно остановилась у крыльца. Водитель открыл дверцу, Вортан Баринович вышел и, нахмурив брови, строго спросил:

– Почему открыта дверь?

Охранник, вытянувшись и семеня за ним, как бы оправдываясь, что-то лепетал по поводу отключенной сигнализации. Его лицо покрылось испариной, а глаза вот-вот выскочат из орбит – окурок капитально жег ладонь.

– Идиёт, – сквозь зубы прошипел Вортан Баринович. Навстречу шефу, с распростертыми руками, как бы желая его объять, уже бежала толстая, молодящаяся начальник АХО, тетя Маша. Не добегая метра, она резко затормозила и, как бы радуясь происшедшему, отрапортовала: