- «Жаль, что так получилось. Оказывается, Люциус на самом деле любит эту девчонку-хамелеоншу. Кто бы мог подумать, что он вообще способен на какие-то чувства? А, поди ж ты, и без волшебного глаза видно, что это у них «серьёзно». Да-а, жаль… Ну, ладно я… Мне и так недолго осталось жить. А они? Если б можно было вернуться в день Битвы, уж я бы знал, как поступить, чтобы не допустить такого. Но это невозможно, все маховики времени уничтожены по приказу Министерства…» – его размышления прервал маг, проводивший церемонию бракосочетания, пригласив поставить подпись на пергаменте, как свидетеля обряда.

Когда обряд был завершён, молодожёнам позволили поцеловать друг друга, но поговорить не дали, почти вплотную к ним стояли охранники. Потом Люциуса увели, а Гермиона «построив щенячьи глазки» начальнику караула, выпросила пару минут для общения «со своим старым учителем». Не знакомый с леди О’Нейл маг, не увидел в этом ничего предосудительного. В конце концов, его проинструктировали не дать общаться молодожёнам, а насчёт старого аврора, указаний не было. К тому же, что могла сказать Хмури в присутствии свидетелей, эта, совсем юная и беременная, хрупкая, заплаканная красавица.

Обняв Грозного Глаза, Гермиона, старательно изображая из себя убитую горем идиотку, затараторила:

- Мне так жаль! Мне так жаль, профессор Хмури! Это такое горе... Спасибо Вам за всё, что Вы для нас сделали и чему научили… Я так надеялась, поговорить ещё с профессором Снейпом, но мне не разрешили… – она снова заплакала навзрыд, но, взяв себя в руки, продолжила. – Передайте ему, пожалуйста, что я так ему благодарна, за то, что его зелья помогли вылечить моего котика – Полосача! А у Лисички будет котёнок… И Люциусу… передайте Люциусу, что я… его люблю!!! – она уже плакала, не сдерживаясь, и охранники вывели юную женщину из комнаты.

Когда старый аврор вернулся в камеру, там царило всеобщее уныние. За последний месяц общие несчастья как-то примирили бывших врагов, и сейчас, даже УПСы, с которыми когда-то пришлось выяснять «кто в доме хозяин», сочувствовали приговорённым к казни. Люциус сидел, полностью погружённый в себя, а в руке у него были зажаты два маленьких фиала тёмного стекла, с небольшими цепочками на пробках. Поймав, вопросительный взгляд аврора, стоявший рядом с другом Северус, пояснил:

- Это яд, Гермиона смогла передать. Действие мгновенное, безболезненная смерть, – и отвернулся к окну, не желая выдавать, обуревавшие его эмоции.

- Спасибо ей за это, – честно говоря, Хмури вздохнул с облегчением, от одной мысли о своём «растительном» существовании после Поцелуя дементора, его охватывала дрожь. Он великолепно знал, что такие «недотрупы» потом используются министерскими работниками для проверки опасных заклятий и ядов, и долго не живут, но… лучше уж погибнуть сразу. Мысли, с яда, перешли на его хозяйку, и напомнили Грозному Глазу, о бессмысленных, на первый взгляд, словах юной Хамелеонши.

- Слушай, Снейп, а ты уверен, что она… э-э-э… не сошла с ума от переживаний?

- Аластор, она разумней нас с тобой вместе взятых. А почему ты спрашиваешь?

- Да она как-то странно со мной разговаривала. Просила передать тебе огромную благодарность, за то, что твои зелья вылечили её кота…, – старый аврор замолчал, вспоминая слова девушки. Что-то в них было ещё…

- Кота?! – два изумлённых взгляда, чёрных и серых глаз, скрестились на говорившем.

- Да-а. Она сказала, что благодарна тебе, за то, что ты вылечил её котика.

- Причём тут Косолапсус? – Люц, наконец-то, очнулся от грустных мыслей, и с интересом посматривал на аврора.

- Какой Косолапсус? Она сказала, её кота зовут Полосач…, – Хмури не договорил, переводя взгляд единственного глаза со Снейпа, на лице которого вдруг засияла обалдело-счастливая улыбка, а он-то и не знал, что тот может ТАК улыбаться, на Малфоя, по бледной физиономии которого, разлилось такое облегчение и злорадство, что аврор просто обалдел.

- Полосач, значит…, – почти пропел Северус.

Почти одновременно, Люциус выдохнул:

- Ну, всё Корнелиус! Вот теперь тебе конец! Уж мой племянничек об этом позаботится! – и захохотал весело и беззаботно.

Вырвав у друга из рук один из фиалов, зельевар внимательно понюхал вещество, капнул каплю на свой медальон, и как он его смог утаить при аресте, посмотрел на переливающийся радугой кристалл, и выдохнул со счастливой улыбкой:

- Это – не яд!

====== Глава 37. Бой после победы. ======

Глава 37.

Бета – Kairin.

Хмури переводил взгляд с одного слизеринца на другого. Честно говоря, он не понимал, чему же они так радуются. Но полностью его «добил» весёлый смешок Сезара, донёсшийся из правого угла большой камеры:

- Однозначно. Уж он на это большой мастер. А что она ещё говорила?

- Ну, полный бред! Какая-то «Лисичка»…

Слушавшие его мужчины переглянулись в недоумении:

- Какая лисичка? – спросил ничего не понимающий Люц.

- Не знаю. Она сказала буквально следующее: «А у Лисички будет котёнок». Всё.

- Ни черта не понимаю! А ты? – Малфой посмотрел на Северуса, но тот только пожал плечами.

- Сезар, ты с этой компанией лучше знаком. Как ты думаешь, что… Сезар! Сеза-ар!!! Да что же это такое??!! С ума он сошёл, что ли?! – у Снейпа были причины так говорить. Доброжелательный и слегка насмешливый Забини-старший, вдруг подпрыгнул до потолка и издал такой вопль, что вся стража Азкабана, наверное, услышала.

- Э-эй… За-а-би-и-ни?! Ты чего? – Аластор чуть инфаркт не получил, когда Сезар полез его обнимать. – С ума что ли сошёл?

- ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ?! НЕТ??? – слизеринец обвёл взглядом друзей. – Я Рона зову Лисом. У НАС РЕБЁНОК БУДЕТ!!!

- Поздравляю! – с облегчением выдохнул аврор. – А то я подумал, что ты на почве длительного заключения рассудком двинулся.

Друзья хлопали будущего папашу по плечу, и даже из «Упиванского» угла камеры доносились сдержанные поздравления.

Вспомнив, что в комнате они не одни, Сев с Люцем, «по-тихому», наложили на бывших УПСов беспалочковый «Обливэйт», и внушили им, что они ничего не слышали ни про «яд», ни про «не яд», а заодно, и про «котёнка Лисички».

Отойдя подальше в угол, и наложив на себя заглушающие чары, «заговорщики» начали обсуждение полученной информации. Первым не выдержал Хмури:

- Что это за «Полосач» и при чём здесь племянник Малфоя?

- Ну-у, Аластор, тюрьма отрицательно влияет на твои умственные способности, – Северус не упустил момент поиздеваться, но находившийся в благодушном настроении Люциус, остановил его и сам дал краткие пояснения.

- Полосач – анимаг, про действия, которого, тебе рассказывать, надеюсь, не надо. Он мой племянник – сын двоюродной сестры.

- Как? Его мать была магглорожденной. Её звали – Лили Поттер, урождённая – Эванс.

- А тебе не пришло в голову, что полукровка не может быть целителем?

- Приходило, но мало ли как проявится Наследие.

- Кстати, отца Лили Эванс, звали – Люциус. Это тебе о чём-нибудь говорит?

- Постой, постой! Это какой, Люциус? Люциус-Проклятый, что ли?

- Он самый. Кроме того, мой племянник, по линии Поттеров, Наследник Слизерина и Гриффиндора, и я готов съесть собственную трость, если он не затеет такую заварушку, в которой Фадж вылетит из кресла Министра, как пробка из бутылки. И, поверь мне, Аластор, он вытащит отсюда нас всех.

На следующий день, в отделе Министерства, курирующем Азкабан, можно было лицезреть следующее представление. Черноволосый юноша с забранными в хвостик пушистыми волосами и пронзительно-синими глазами, проникновенно умолял чиновника, отвечающего за выдачу тел умерших заключённых их родственникам:

- Господин Меверик, сэр! По настоянию моей, к сожалению приболевшей, матушки, приходящейся племянницей Аластору Хмури, я вынужден настаивать на выдаче его тела для захоронения в семейном склепе.

- Откуда Вы знаете, что ваш двоюродный дед умер?

- Семейная реликвия, сэр. Она похожа на часы, но показывает, в каком состоянии находится член семьи, и если вышеназванный родственник, после смерти не будет упокоен на семейном кладбище, всех оставшихся родственников ждёт проклятие. Я умоляю Вас, сэр, войдите в наше положение. Мы никогда не видели мистера Хмури, но быть проклятыми нам очень не хочется.