— Зачем мне это делать? — интересуется Ариэль.

Я не знаю, как ответить на этот вопрос, не раскрывая слишком много информации.

— Мне хочется думать, что однажды я буду очень много значить для вас и что вы будете знать, что я всегда поступаю правильно. — Ариэль начинает хмуриться. — Вы не обязаны ничего решать прямо сейчас. Но если наступит день, когда вы поймете, что я права, то, прошу, помогите мне. Пожалуйста.

Ариэль опускается на стул, кладет локти на стол и, закрыв глаза, опускает голову на ладонь. Несколько секунд он молчит, а потом, наконец, произносит:

— Я не могу ничего обещать.

— Понимаю. Но надеюсь, вы все же выполните мою просьбу. — Это все, что я могу сказать.

Мы с Еллоу покидаем здание тем же путем, каким пришли. Через разбитое окно на первом этаже.

— И что нам сейчас делать? — спрашивает она.

— А сейчас мы будем проецироваться.

Еллоу удивленно поднимает бровь.

— Куда? Знаешь, я уже начинаю терять терпение.

— Я не знаю куда, и на самом деле это не имеет значения. Наше настоящее не будет изменено, пока мы не спроецируемся снова. А значит, для того, чтобы узнать, поможет ли нам Ариэль, мы должны покинуть время, в котором находимся сейчас. Ведь это работает именно так?

Еллоу кивает.

— Так что выбирай дату, и мы переместимся в этот день.

— Я не знаю, — со вздохом отвечает она. — Завтра. Канун Рождества одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Я настраиваю часы. Один оборот головки, отвечающей за день перемещения.

— Это разумно.

Я наблюдаю за тем, как Еллоу делает то же самое, а потом мы одновременно закрываем крышки часов.

Перемещение длится всего лишь долю секунды, и я даже не чувствую его.

— Ну? — спрашивает Еллоу, глядя на меня широко раскрытыми глазами, в которых плещется нетерпение. — Ты уже каким-то волшебным образом знаешь ответ?

Я замираю и начинаю размышлять. Я не чувствую себя как-то иначе. Навряд ли Ариэль отвел меня в сторонку, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и рассказал всю правду. Нет, если бы он собирался помочь нам, то сделал бы это более тонко и незаметно. Но как?

Я провожу руками по волосам и дергаю за концы прядей. Больно.

— Может, нам нужно спроецироваться еще раз. Может, нам нужно снова увидеть Ариэля в настоящем?

— В настоящем? — вторит мне Еллоу. — Ты хочешь прийти в дом члена Стражи времени в настоящем? Ты сошла с ума? Может быть, Ариэль — Сэвен — и не собирается выдавать нас, но я точно могу тебе сказать, что его дом находится под наблюдением, особенно из-за связи, которая существует между вами.

Она права. Конечно, она права. Я трясу головой.

— Тогда, может быть, нужно переместиться в дом моей мамы? Может, Ариэль что-нибудь отправил мне?

— А ты не думаешь, что дом твоей мамы тоже находится под наблюдением? Ирис, ты меня разочаровываешь.

— Тогда я не знаю, что делать! — Я поднимаю руки и прижимаю ладони ко лбу. Неожиданно меня осеняет.

— Боже мой, — восклицаю я. — Вот оно.

— Что? — интересуется Еллоу, но я уже поднимаю рукав серого платья, от которого хочется чесаться. Взявшись за браслет, я спускаю его на запястье, расстегиваю и показываю Еллоу.

— Его подарил мне Ариэль, — говорю я ей. — В первую Хануку, которую я провела с семьей Эйба.

— И ты думаешь, что в твоем браслете спрятана подсказка?

— Да. — Как только я произношу это, то сразу понимаю, что права. Ариэль спрятал необходимую нам информацию в этом браслете. Мой Ариэль. Дедушка Эйба. Мужчина, который открыл для меня свое сердце и распахнул объятия, даже зная, кто я такая, хотя и понимал, что мне об этом ничего не известно. Он бы помог мне. И ответ находится в этом браслете.

Я подношу его к глазам и прищуриваюсь: серебряный браслет с подвесками. Вот мини-версия Эйфелевой башни — не то чтобы я когда-нибудь была в Париже — рядом с ней мини-пудель — не то чтобы у меня когда-нибудь была породистая собака — серебряный ключик, птичья клетка и…

Подождите. Я прищуриваюсь еще сильнее и практически закрываю глаза, а потом вскрикиваю.

— Это здесь! Прямо здесь!

— Где здесь?

Я показываю ей птичью клетку, чуть более сантиметра высотой.

— Смотри! — Внутри крошечной клетки, за тонкими металлическими решетками лежит маленький скрученный клочок пожелтевшей бумаги.

Еллоу всматривается в подвеску.

— А ты уверена, что его до этого там не было?

— Если и был, я никогда не замечала его. Мне нужно как-то открыть клетку. — Подвеска — это всего лишь декоративное украшение, поэтому в клетке нет дверцы, а решетки находятся в нескольких миллиметрах друг от друга. Мне придется сломать ее. — Мне нужна твоя сумка! — говорю я Еллоу. — Скальпель все еще у тебя?

— Тот, которым ты искромсала мою руку?

— Эй, ты сама сказала мне…

— Шучу. — Еллоу копается в сумке и вытаскивает из нее скальпель. Я беру его, просовываю между прутьев решетки и поворачиваю. Два из них сразу же отламываются. Браслет симпатичный, но не очень качественно сделан. Через несколько секунд все прутья валяются на земле, а я держу в руках крошечный клочок бумаги. Если я говорю крошечный, то, значит, так оно и есть. Я раскручиваю его, а потом разворачиваю, и оказывается, что все его размеры — пять на пять сантиметров.

На листке написано четыре предложения. Четыре предложения. Четыре миссии КИ.

— Он сделал это, — шепчу я. — Ариэль сделал то, о чем я его просила.

Еллоу смотрит через мое плечо на записи. Я поднимаю листок повыше, чтобы мы обе смогли разобрать крошечные буквы.

280 Фенвэй, Бостон, МА, 18 марта 1990., 1:24.

Дворец Тюильри, Париж, Франция, 30 апреля 1803г., 16:21.

100 Буреау-драйв, Гейтерсберг, Мэриленд, 21 октября 1939г., 8:00.

1100 Вестерн-авеню, Линн, Массачусетс, 2 июня 1890г., 9:12.

— Что это? — спрашивает Еллоу.

— Мне кажется, это адрес и время, когда были проведены остальные четыре крупные миссии.

— И что нам теперь делать? — Еллоу наклоняется ниже. — Садиться на следующий самолет в Париж и отправляться в… — Она хватает листок и продолжает, — во дворец? У нас нет для этого денег, и мне больше нечего продавать. И это не считая того, что мы даже не знаем, сможем ли пробраться во дворец.

— Послушай, — говорю я, показывая на первую запись. — Это миссия в музее. Мы знаем о ней и можем вычеркнуть ее, так же как и миссию в Париже, потому что… ну, ты сама понимаешь. Но, — показываю я на последнюю запись, — Линн находится всего в шестнадцати километрах отсюда. Мэриленд дальше, но все равно в пределах доступности. Мы сосредоточимся на этих двух миссиях и посмотрим, что сможем узнать.

Еллоу качает головой.

— Но я даже не понимаю, что нам делать.

— Я тоже. — И это правда. Я не имею никакого представления, что нам искать, но собираюсь довериться Ариэлю. Мне следовало сделать это с самого начала. — Именно это мы и собираемся узнать. Думаю, нам стоит разделиться. Что выбираешь: Линн или Мэриленд?

— Ни то, ни другое, — отвечает Еллоу.

Я удивленно поднимаю бровь.

— Послушай, — с ноткой раздражения в голосе произносит Еллоу. — Что если… — Она делает глубокий вдох и продолжает: — Что если вся организация продажная? И каждый ее член? Что если мое отец заодно с Альфой? Не знаю, смогу ли я принять то, что мой отец может быть… — У нее округляются глаза, когда она осознает, что собирается сказать.

— Предателем? — заканчиваю я за Еллоу. — Каким был мой отец?

— Я не хотела…

— Все нормально, — прерываю я ее. Но ничего из того, что сделал мой папа, никогда не будет нормальным. — Если на то пошло, не думаю, что твой отец как-то с этим связан. Смотри сама: сначала у Альфы был мой отец, потом Бета, но их обоих… устранили… ему нужен был новый человек. — Я стучу пальцем по последним двум адресам в списке. — Я не знаю, что произошло с ним, но по какой-то причине Альфа внезапно начал искать способ, чтобы обрести способность перемещаться во времени самому. Вот почему он отправил меня в прошлое, вот почему хотел, чтобы Ариэль изменил чертеж механизма. Все это было устроено ради одной цели — чтобы Альфа получил способность. Если бы у него был исполнитель, он не был бы в таком отчаянии.