у меня от одного списка этих фонов да цу в глазах зарябило, а ты крутился там в самом
эпицентре. Сейчас мне с немцами почти две недели общаться. Вводи, давай, в курс дела
60
про все, что у вас за закрытыми дверями обсуждалось. Я перед толковищем с Тирпицем12
тет-а-тет, а может, и с самим Вилли, должен быть подкованным на все сто.
- Да, понимаю я все. На шею не давите только, ладно?
- Уговорил. Но не тяни время. Слушаем, тебя.
- Сам я узнал о том, что кузен Вилли к нам намылился вечером того же безумного
денечка, когда по всей России громыхнуло. Манифестом о будущем созыве Думы и до
кучи - Указом о польской автономии. Знаю, Петрович, что лично ты был против него. И,
скорее всего, в итоге, от поляков неприятностей все равно меньше не будет. Но Николай и
Дурново, принимая это решение, даже с мнением фон Плеве не посчитались. И, знаешь,
мне думается, что они правы. Пусть паны попробуют ответить «презлым за предоброе». В
этом случае у государства будут развязаны руки для соответствующего воздаяния. И
внутри России никто не посмеет даже тявкнуть.
- Посмеют, не сомневайся.
- Василий Александрович, а Вы-то на что? Псы цепные – кровопийцы-опричники? –
усмехнулся Вадик, - Вы же у нас теперь главные защитники Родины. Нежто, язычки
говорливые прищипнуть слабо кое-кому?
12 Альфред фон Тирпиц родился 19-го марта 1849-го года в Кюстрине, в семье госчиновника. Особым
прилежанием в школе мальчик не отличался. В 1865-м году, 16-и лет от роду, он поступил на службу в
прусский флот, следуя выбору товарища, и через 4 года в числе первых на курсе окончил Морскую школу в
Киле, проявив особенные успехи в технических дисциплинах. В 1870-м году, младшим лейтенантом, он
служил на лучшем корабле броненосной эскадры «Кениг Вильгельм», а через 3 года он, артиллерийский
офицер на «Фридрихе Карле», защищал интересы немцев в Испании: шла гражданская война, и его корабль
совместно с англичанами участвовал в захвате судов инсургентов, обстреливавших приморские города.
В 1877-м году, под впечатлением операций русского флота на Черном море, он активно ратовал за
развитие минного оружия, и вскоре был отправлен в Фиуме, на фирму Уайтхеда, для приемки заказанных
торпед и ознакомления с их производством. В 1883-м году во главе флота стал генерал Лео фон Каприви,
дальний родственник А. Тирпица, и карьера последнего пошла в гору. В 1886-м году его поставили во главе
созданной им минной инспекции, объединившей руководство военной подготовкой и верфями, занятыми
созданием миноносцев и их оружия. Позже Тирпиц вспоминал это десятилетие, как «лучшие годы жизни».
Через год он командовал флотилией миноносцев, эскортировавшей яхту с Кронпринцем Вильгельмом,
направлявшимся в Англию на юбилей бабушки - королевы Виктории. Принц интересовался военно-морской
техникой, и там они, во время парада британского флота, могли вместе оценить подлинную военно-морскую
мощь государства. Встреча молодого моряка - энтузиаста своего дела, и будущего монарха, с юношеских лет
влюбленного в военный флот и морскую романтику, стала судьбоносной: в 1890-м году он - фрегаттен-
капитан и начальник штаба Балтийской эскадры. Год спустя, во время Кильской недели, протеже молодого
кайзера произносит свою знаменитую «застольную» речь, которая и стала катализатором начала постройки
Германской империей мощного флота на основе нескольких эскадр однотипных линейных кораблей,
созданию которых были подчинены все остальные аспекты военно-морского строительства.
В январе 1892-го года Тирпиц получает погоны капитана цур зее и назначается начальником Главного
штаба ВМФ. Весной 1896-го года его, уже контр-адмирала, отправили командовать Восточно-Азиатской
крейсерской эскадрой. Он получил задачу найти в Китае пункт для ВМБ, ибо защищавшая интересы
германской торговой экспансии эскадра зависела от английских доков в Гонконге. Тирпиц счел единственно
пригодной и с военной, и с экономической точки зрения, бухту Циндао. В итоге, она и была занята немцами.
Через год, вступив в должность статс-секретаря по ВМД (аналог должности морского министра), он,
вместе с канцлером Бюловым, сыграл решающую роль в принятии знаменитого Закона о флоте 1897-го года.
Закон этот предопределил не только пути развития флота Германии, но во многом и ее судьбу,
«запрограммировав» антогонистическое столкновение с Великобританией, вылившееся, в итоге, в мировую
войну. В 1899-м году он стал вице-адмиралом, а летом 1900-го года был возведен во дворянство.
Тирпиц понимал, что постройка Германией флота, направленного против имперских интересов мирового
гегемона, может вызвать превентивный военный ответ англичан. Поэтому выдвинул в виде дымовой завесы
т.н. «теорию риска»: Германия, де, строит флот с таким числом линкоров, которое не угрожает интересам
британцев, но делает для них столкновение с немцами на море неоправданно рискованным. За скобками
оставалось то, что в союзе с другой державой (и тут явно подразумевалась Россия), «флот Тирпица» мог бы
рассчитывать на победу над английским.
Наша история показала, что «британская проницательность превзошла тевтонское коварство». Сначала
японскими руками были ликвидированы русские военно-морские амбиции, а когда немцы отказались
отступить, и несколько Новелл к Закону о флоте должны были позволить им к 1918-му году в одиночку
поспорить с британской морской мощью, «удачно случился» август 1914-го…
61
- Балбес ты, все-таки, - прищурился Василий, - Мы не защитники Родины. Мы ее
центральные нападающие. И впредь, заруби себе на носу, если вдруг в политес играться
надумал: большинство обращений за помощью к хирургу – это итог действий бездарного
терапевта. Понял, к чему это я, светило медицинское. И не отвлекайся, дальше излагай.
- Короче, за суматохой и суетой, телеграмму кайзера Николай только перед ужином
прочел. Вилли оказался парень - не промах. Слова Николая, в августе еще ему сказанные,
о том, что как только дело с японцами завершится, он сразу ждет его в Питере, хитрый
тевтон предпочел истолковать буквально. И отстучал кузену следующее: «Дорогой Ники!
Не имею сил выразить тебе все счастье и весь свой восторг от твоего выдающегося успеха
на Востоке письменно. Спешу к тебе, как договорились. Отплываем из Гамбурга сегодня
же. Прибуду в Кронштадт через три дня. Пришли ледокол к Даго. Твой навеки, IR…»
Бедняга Николай, и так уже замученный и уставший, аж чуть мимо стула не сел.
Пришлось поднимать всех в ружье, на ночь глядя. Слава Богу, повезло, что «Ермак» как
раз оказался в Либаве, там очередной караван торговых судов формировали. И телеграф на
нем исправно действовал…
Встретил он их у самой кромки льдов, как будто специально репетировали: немцы из
дымки выходят, а он уже их поджидает у Даргерортского маяка. Причем думали-то мы,
что Вилли, как всегда, заявится на своем «Гогенцоллерне». Но в этот раз оказалось, что его
личное транспортное средство еще пребывает в текущем зимнем ремонте.
Но кайзера выручил Баллин, его яхта как раз счастливо оказалась в Гамбурге, причем
уже стояла под парами – главный немецкий пароходчик собирался на ней куда-то на юга
сплавать, после того, как Кайзер закончит представление с парадами и речами по поводу
этого их нового Кубка. За ночь они прошли канал, и с корабельным эскортом – к нам…
- Какого еще кубка? Это ты про что сейчас, Вадим?
- Точно ведь газеты не читаете, мужики? Про «Атлантический Кубок» не слышали?
- Листаем, конечно, но больше про внутренние наши дела, и что с войной связано. Не
все же от первой строчки до последней. Так глаза испортишь. И без этого дел полно.
- Понятно все с вами, Петрович. Ну-ка, стопку вон ту мне дайте. Смотрим. Ага…
