Чутье подсказало губернатору, что визитеры что-то скрывают. Сахарная миссия показалась ему столь же подозрительной, сколь и облик этого человека, похожего скорее на наемного убийцу, чем на ученого, но эти сомнения не могли избавить его от необходимости придерживаться самым строгим образом кодекса гостеприимства Нового Орлеана. После скромного обеда, поданного свободными неграми, так как рабов у губернатора не было, он предложил свой кров. Секретарь перевел, что в этом не было необходимости: они приехали всего на несколько дней и остановятся в каком-нибудь отеле, где и будут дожидаться корабля, чтобы отплыть во Францию.

Как только они удалились, Клейборн приказал осторожно проследить за ними. Так стало известно, что вечером оба мужчины вышли из отеля: цветной молодой человек отправился пешком по направлению к улице Шартре, а мускулистый Мориссе на взятой напрокат лошади — в скромную мастерскую кузнеца в конце улицы Сен-Филипп.

Губернатор со своими подозрениями попал в точку. К ученой братии Мориссе не имел ни малейшего отношения: он был тайным агентом Наполеона.

В декабре 1804 года Наполеон стал императором Франции, возложив на свою голову корону собственноручно, потому как даже сам папа, специально приглашенный на эту церемонию, был недостоин, по мнению Наполеона, совершить этот акт. Наполеон к тому времени завоевал уже половину Европы, но занозой в его глазу была Великобритания — маленькая страна с ужасным климатом и некрасивым народом, которая бросала ему вызов с другого берега пролива под названием Ла-Манш. 21 октября 1805 года обе нации встали лицом к лицу на юго-западе Испании, у мыса Трафальгар: с одной стороны — франко-испанский флот в тридцать три корабля, а с другой — англичане с двадцатью семью, под командованием славного адмирала Горацио Нельсона, гения морских сражений. Нельсон погиб в этой битве, одержав невиданную доселе победу: он наголову разбил вражеский флот и тем самым покончил с мечтой Наполеона обрушиться на Англию. Как раз в эти дни Полина Бонапарт навестила своего брага, чтобы выразить ему соболезнования по поводу трафальгарского фиаско. Полина состригла волосы и положила их в гроб своего мужа, рогатого генерала Леклерка, умершего от тропической лихорадки в Сан-Доминго и погребенного в Париже. Этот драматический жест безутешной вдовы вызвал в Европе взрыв хохота. Без своей длинной цвета красного дерева гривы, которую она раньше причесывала в подражание греческим богиням, Полина выглядела неотразимо, и очень скоро ее новая прическа вошла в моду. В тот день она явилась, увенчанная тиарой, блещущей знаменитыми бриллиантами Боргезе, и в сопровождении Исидора Мориссе.

Наполеон тут же заподозрил, что визитер был очередным любовником его сестры, и принял его неохотно, но тут же заинтересовался, когда Полина сообщила ему, что корабль, на котором Мориссе пересекал Карибское море, подвергся атаке пиратов и он несколько месяцев провел в плену у некоего Жана Лафита, пока не смог заплатить выкуп и вернуться во Францию. В плену между ним и Лафитом завязалось что-то вроде дружбы, начало которой было положено шахматами. Наполеон расспросил своего гостя о знаменитой организации Лафита, флот которого контролировал все Карибское море: ни одно судно в этих водах не было в безопасности, за исключением тех, что шли под флагом Соединенных Штатов: Лафит никогда на них не нападал по причине своей необъяснимой лояльности к американцам — странного пиратского каприза.

Наполеон провел Мориссе в маленькую гостиную, где они вдвоем провели два часа. Возможно, Лафит был решением той дилеммы, которая не давала покоя императору со времени несчастья под Трафальгаром: как воспрепятствовать тому, чтобы англичане стали хозяевами морской торговли. Так как остановить их на море он не мог, то задумал вступить в союз с американцами, которые враждовали с Великобританией со времен Войны за независимость 1775 года, но президент Джефферсон занимался консолидацией своей территории и не думал вмешиваться в европейские конфликты. В порыве вдохновения — сродни тем, что привели его из скромных армейских рядов на вершину власти, — Наполеон поручил Исидору Мориссе напять пиратов, чтобы они не давали покоя английским кораблям в Атлантике. Мориссе понял, что речь идет об очень деликатной миссии, потому что император не мог открыто вступить в альянс с душегубами, и предположил, что под прикрытием маски ученого он смог бы отправиться в путешествие, не привлекая излишнего внимания. Братья Жан и Пьер Лафиты годами безнаказанно обогащались за счет добычи от своих нападений на торговые суда и разного рода контрабандной торговли. Но американские власти не терпели уклонения от налогов и, несмотря на заявленную симпатию братьев Лафит к демократии Соединенных Штатов, объявили пиратов вне закона.

Жан-Мартен Реле не был знаком с человеком, которого ему предстояло сопровождать в путешествии через Атлантику. Как-то в понедельник утром его вызвал к себе в кабинет директор военной академии, вручил ему деньги и приказал купить себе гражданскую одежду и сундук, потому что через два дня он должен взойти на борт корабля. «Ни слова никому не говорите об этом, Реле, это конфиденциальная миссия!» — пояснил директор. Верный своему военному воспитанию, молодой человек повиновался, не задавая вопросов. Позже он узнал, что выбор пал на него по двум причинам: так как он был самым бойким учеником по курсу английского языка и потому что директор предположил, что поскольку он родом из колоний, то не выйдет из строя от первого же укуса тропического комара.

Молодой человек чуть не загнал коня, добираясь до Марселя, где его уже ждал Исидор Мориссе с пассажирскими билетами в руке. Он молча поблагодарил Небеса за то, что будущий начальник едва взглянул на него: он места себе не находил от мысли, что оба они во время путешествия будут жить в одной и той же тесной каюте. Ничто не оскорбляло в такой мере его безмерную гордость, как намеки, которые он получал от других мужчин.

— А вы не желаете узнать, куда мы отправляемся? — спросил его Мориссе после нескольких дней в открытом море, за которые они обменялись всего несколькими этикетными словами.

— Я отправляюсь туда, куда меня посылает Франция, — занимая оборону, ответил Реле, козырнув.

Никаких военных приветствий, юноша. Мы гражданские люди, понятно?

— Так точно.

— Говорите, как обычные люди, бога ради!

— К вашим услугам, месье.

Очень скоро Жан-Мартен обнаружил, что Мориссе, такой немногословный и неприятный на людях, в частной жизни мог просто очаровывать. Алкоголь развязывал ему язык и расслаблял настолько, что он казался другим человеком — любезным, ироничным, улыбчивым. Он хорошо играл в карты, и в запасе у него всегда была тысяча историй, которые он рассказывал без украшательств, в нескольких фразах. С каждой рюмкой коньяка они постепенно узнавали друг друга, и между ними возникли отношения, свойственные хорошим приятелям.

— Однажды Полина Бонапарт пригласила меня в свой будуар, — начал рассказ Мориссе. Антильский негр, едва прикрытый набедренной повязкой, принес ее на руках и выкупал в ванне прямо у меня на глазах. Госпожа Бонапарт хвастается тем, что может соблазнить кого угодно, но со мной у нее ничего не вышло.

— Почему?

— Меня раздражает женская глупость.

— Вы предпочитаете глупость мужскую? — пошутил юноша с некоторым кокетством; он тоже пропустил несколько рюмок и разговорился.

— Я предпочитаю лошадей.

Но Жан-Мартен больше интересовался пиратами, а не лошадиными достоинствами или туалетом прекрасной Полины и постарался вернуться к теме того приключения, которое его новый друг пережил в их среде, когда был в плену на острове Баратария. Так как Мориссе знал, что даже военные корабли европейцев не решались приближаться к острову братьев Лафит, он сразу же решительно отверг идею появиться там без приглашения: им перережут глотку раньше, чем их ноги ступят на берег, не дав никакой возможности даже объяснить причины визита. К тому же он вовсе не был уверен, что имя Наполеона откроет им двери Лафитов; все могло быть совсем наоборот, поэтому он и решил подступиться к ним в Новом Орлеане, на несколько более нейтральной территории.