Тот день выдался сумрачным. То ли туман, то ли мутная морось насыщала влагой наши волосы и плащи. Кони спотыкались. Кормить их в лесном краю делалось всё труднее. Я уже видел: Визарий жалеет, что не оставил их у старейшины Крома. А ещё он жалел, что с нами Августин. Хотя мальчишка не был обузой. Он научился ухаживать за лошадьми, словно не за ним самим всю жизнь присматривали рабы. Даже готовить пытался, но получалось у него скверно, так что их с Визарием к котлу я подпускал, когда в нём было уже что похлебать.

Бессолнечный день сменился мрачными сумерками. След стал вовсе не различим на камнях. Визарий принёс охапку вереска и сел рядом со мной. Мальчишка кормил коней.

- Не нравится мне здесь, - хмуро сказал мой дружок, окидывая взглядом верхушки скал, едва проглядывающие сквозь чёрные деревья. – Ловушка, право слово. И я уже не знаю, кто здесь дичь.

Вот уже пару ночей мы слышали голос охотящейся стаи. Кони волновались, нам приходилось всю ночь жечь костры, оберегая их. В путь пускались совершенно без сил. Сегодня волки завыли ещё до сумерек.

- Обнаглели звери, - сказал я. – Наделаем факелов, чтобы отпугнуть.

И вспомнил, что самого страшного зверя огнём не спугнёшь. Неужели это оборотень начал на нас охоту?

Ночёвку устроили у края дороги, что вела к мосту. Я не понял, чем это место так приглянулось Визарию – самая теснина. Но спорить не стал. Он у нас умный, ему виднее.

К огню вернулся перепуганный Августин. Приткнулся рядом и затих. Маленький горожанин, он ничего не понимал. Его успокаивал вид костра и запах горячей пищи. А я уже слышал, что волчьи глотки выводят свою песню необычно близко от нас. Если почуют коней, нам придётся туго.

Эту ночь я запомню до конца своих дней, сколько мне их там осталось. Тьма сгустилась не сразу, но была совсем непроглядной. Потом вдруг прокатился порыв ветра, и верхушки деревьев загудели, глотая все звуки. И тут внезапно оборвались кони. С диким визгом они пронеслись мимо костра и исчезли во мраке. И тотчас раздался многоголосый хор волчьей охоты.

Визарий был уже на ногах, сжимая меч:

- На мост.

Августин, белее своей туники, тащил наши мешки. Его не приходилось подгонять.

Мы остановились на мосту, тяжело дыша. Визарий уронил охапку вереска нам под ноги. Когда он успел её подхватить? И в этот миг у входа на мост сгустились волчьи тени. Я ткнул факел в вереск. Пламя занялось мгновенно и взревело, посылая искры в чёрное небо. Я прикрыл лицо от жара, да что там за огнём разглядишь!

- Сзади! – раздался истошный крик Августина.

Мы обернулись враз. С другого берега Росицы на мост выходил ещё с десяток крупных зверей.

- Следи за огнём! – рявкнул ему Визарий, выдвигаясь вперёд, и поддел на меч клыкастую тварь.

Я располовинил вторую. Пламя за нашими спинами снова загудело, пожирая вереск. Страх не связал юному ромею руки, слава Богам!

Волки отступили. Я различал блеск их глаз там, где арка моста уходила во мрак. Потом новый бросок из темноты – и я принимаю на клинок тяжёлое мохнатое тело. Чувствую, что обходят, и оборачиваюсь, успевая увидеть… как косматая тень разгибается, превращаясь в плотную мужскую фигуру.

- Я сам! – кричит Визарий, пронзая оборотня.

Он укладывает ещё троих прежде, чем я понимаю, ПОЧЕМУ он запретил мне…

Визарий вспрыгивает на парапет моста, отражая новый удар (я успеваю лишь мельком удивиться, откуда у оборотней людское оружие), но тут его настигает проклятие Мечей. Это был человек! И те двое тоже. Одичалые хищные твари, но всё же… И теперь наш Бог отнимает его жизнь за жизнь тех троих.

Я вижу, как он, выгнувшись, падает с моста, выпустив меч из ослабевшей руки. Слышу свой крик, но не знаю, что кричу. Внизу ревёт на камнях вода. И ветер ревёт, заглушая мои слова. Последнее, что я видел там, на мосту – бессильный всплеск пламени на упавшем мече Визария…

*

Боги…как же мне больно!..

Это я начал сознавать прежде всего. Сколько-то времени единственно боль до меня доходила. Потом донеслись голоса. Людские голоса. Говорили на каком-то из германских наречий. Звучание разнится, но слова понять, поднатужившись, можно.

После настал черёд света. Со зрением было хуже – смотреть мешали склеенные кровью ресницы. Захотелось протереть глаза – и тогда болью пронизало руки и плечи. Я дёрнулся, и мир вернулся ко мне целиком.

Я висел меж двух стволов. Передо мной горели костры. Между кострами корчился всхлипывающий мальчишка. Пламя не лизало его одежду, но жар, наверняка, был не слабый. Цепочка огней вела к возвышению в конце этого варварского капища.

На возвышении сидел человек в тяжёлой одежде из кожи и звериных шкур. У него были длинные висячие усы и пучок спутанных полуседых полос на затылке. Широченный воинский пояс с бляхой, почти закрывающей живот. Вожак? А на коленях у него… меч Визария. Я силился понять, был ли этот человек тем, кого мы искали. И получил ответ. Оборотень выступил из темноты, подходя к вождю. Эту спину я бы ни с кем не спутал!

- Что это у тебя, Асмунд Хрольвсунг?

- Воины принесли, - лицо вождя выражало удовольствие.

Он пристально оглядывал клинок, пробовал сталь на излом. Потом встал и пару раз размахнулся с плеча. Знал бы ты, скотина, какая рука владела им! Мне вдруг почудилось, будто покупатель щупает мускулы Визария на рабском торгу.

- Хороший меч, - сказал вождь. – Есть ещё добыча?

Оборотень кивнул. У Августина были кое-какие деньги, но не столько, чтобы удовлетворить всю банду.

- Добыча есть. Но этот меч нужно сломать. В нём живёт непокорный дух.

- Это хорошо! Зачем мне мёртвый кусок железа? Его хозяин пирует в гостях у Водана. А меч ещё послужит.

Оборотень стоял теперь боком ко мне, я хорошо различал лицо, освещённое костром. Худое, жёсткое лицо с чуть заметно косящими глазами. Лицо волка. Едва ли старше меня. Зверь в расцвете сил, мужчина лет тридцати.

- Мы уничтожим этот меч. И «врежем орла» чужаку.

Вожак снова сел, положив меч на колени:

- Ты только колдун, Вулф Рагнарс. Колдун, но не вождь. Не слишком ли много ты хочешь?

Не знаю, чем закончилась бы перепалка двух волков, но она была прервана незабываемым появлением моего друга. Я застонал.

Орясина бестолковая! Всегда идёт к цели кратчайшим путём. Когда уже начнёт заботиться о собственной безопасности? Боюсь, мне до того не дожить! За мечом он вернулся или за нами, но сделал это совершенно немыслимым образом.

В круг ввалилась ещё парочка воинов, тащившая на верёвке Визария. Причём эта задумчивая жердь глядела так, словно происходящее – самое обычное дело.

- Этот чужак сдался сам, вождь.

Визарий остановился в двух шагах от вождя и окинул нас беглым взглядом. Жаль, я не мог передать ему без слов всё, что думаю о таком безумии. Да и слов таких на свете немного.

Асмунд оглядел моего друга с усмешкой:

- Доля раба кажется тебе более подходящей? Ты ошибаешься. Не зря тебя бросил добрый меч!

Но Визарий уже разглядел оборотня и теперь не отводил от него глаз. И Волк обошёл его кругом, словно привязанный этим взглядом.