Даже заносчивого ювелира Филандра. Тем более что за жирненьким ремесленником увязался хвост. Волчий. Кажется, Визарий приметил его ещё в термополии, потому и отказал нанимателю, как отрезал.

- Ты видишь? – спрашивает мой друг одними губами.

Молча киваю.

- Хорошо, тогда проследи эту ходячую мошну до его дома или мастерской – куда он направится. А я покараулю соглядатая.

Это, конечно, на случай, если «хвост» вздумает отстать. А он пока не собирается. Но у ювелира глаза где? Парень-то приметный: германец в тяжёлых сапогах и куртке волчьим мехом наружу. Выносливый, зараза – тепло, как на жаровне, а он в шкурах! Ростом с Визария и в ширину – мало не двое. Длинные волосы собраны пучком на макушке, эта диковатая причёска делает его ещё выше. Хорошо бы лицо разглядеть. Но это вряд ли. Что-то мне говорит, что нам лучше не встречаться глазами. И без того он вряд ли поверил, что Меч Истины с ходу отбрил просителя. У нас так не принято.

А идёт Волчий Хвост хорошо. Словно и не торопится, плавно огибает прохожих, а их на улице много в этот полуденный час. Тихий, гибкий, даром, что росту громадного. Трусит себе, как волк в чаще – ни одна веточка не шелохнётся.

В скверную же историю ты впутался, Филандр, если эдакий зверь начал на тебя охоту!

Визарий коротко пихает меня в бок. Ага, ювелир добрался до дома! Привратник отворяет ворота, а германец в волчьей шкуре плавно сворачивает в боковую улочку. Мой друг за ним. Понятия не имею, сколько его придётся ждать на этом солнцепёке. Псамафийская улица, хоть и расположена вблизи Пропонтиды, а жара тут, как в хлебной печи. Потихоньку приглядываю себе укрытие в тени. Мне не впервой, но почему в нашей работе нельзя без этих неприятностей? Как будто нам их мало.

Константинополь – сумасшедший город. Я ещё не видал таких. Здесь все всё готовы продать – даже штаны на заднице у соседа. Хотя ромеи в большинстве не носят штанов. Видать, уже продали. Я вообще ромеев не слишком уважаю. Природные греки, а говорят-то всё чаще по-латыни. И не жалуют тех, кто задумал возродить Элладу в Азии. Вот уж где боспорских купцов не сыщешь. Ещё бы, ромеи хотят сами морской торговлей заворачивать, этим жукам Новая Эллада – в горле кость.

Не то, чтобы я большой простак, но даже для меня Константинополь - место замысловатое. Мошенников, как рыбы в море. Их ловят сыщики-сикофанты. Хорошо устроились – никакой ответственности за ошибку! Поймал - не поймал, того – не того, - гуляй, подсчитывая денежки! А суд вершат имперские чиновники, так что Мечу Истины на заработки рассчитывать не приходится. Впрочем, пока мы при деньгах. Наше ремесло хорошо оплачивается. Когда платят, конечно. А не все хотят. Поначалу меня это бесило, пришлось брать пример с Визария и плевать на всё. Раз свернуть челюсть обидчику всё равно нельзя. Мой дружок, конечно, к этому привыкал не год и не два, зато теперь, если ему что не по нраву, взглядом способен заморозить Пропонтиду. Хотя вообще-то парень отзывчивый.

Интересно, сколько я его, отзывчивого, ждать буду? Хрен ли нам, что у богатого ювелира Филандра завелись неприятности!

Визарий выныривает из толпы с унылым выражением на морде. Упустил волчка!

- И ведь некуда ему было деться, - хмыкает на невысказанный вопрос. – Тупик, помойка. И все двери закрыты.

Пожимаю плечами. Ты сам решил, что выследишь его лучше меня!

- Что заказчик? – спрашивает Визарий.

- Не выходил. Хочешь пойти к нему?

Кивает.

- А привратник?

Есть у него ухмылочка, которая меня бесит. Называется «Учись, щенок!»

- Лугий, ты знаешь волшебное слово? «Нумий».

- А если он честный?

- Я удивлюсь.

Привратнику не удалось удивить Визария. Монета подействовала безотказно. Мой друг велел доложить о себе, а пока нас оставили дожидаться в атриуме у бассейна . Вот кто удивился, так это Филандр.

Впрочем, Меч Истины не позволил ему изумляться слишком долго:

- У тебя серьёзное дело, почтенный Филандр, но ты плохо заботишься о своей безопасности. В термополии за тобой следили, поэтому я не мог принять предложение при всех.

Смуглое лицо ювелира враз заблестело от пота. Почему ромеи бреют лицо? Это делает их похожими на евнухов. А этого особенно. Услыхав заявление Визария, с трудом нашарил рукой сиденье и тяжело плюхнулся. Да, парень не из храбрых!

В суровых глазах Визария мелькнула насмешливая искра. Зря веселишься, между прочим! Из этой мошны нам хорошо, если медяк выпадет, когда всё закончим. Не верю я в щедрость трусов.

Мой дружок непринуждённо сел, передвигая меч на колено. Красиво он это сделал, так что сразу стала видна неброская роскошь оружия.

- А ещё, почтенный, я порекомендовал бы тебе сменить привратника. До денег жаден.

Это замечание вернуло ювелира в привычный мир:

- Всё мельчает, уважаемый Визарий. Даже рабы стали подлее.

Меч Истины лениво пожал плечами:

- У меня давно не было рабов. А теперь ты не откажешься рассказать нам о своём деле, раз уж мы здесь?

Визарий ощутимо давил на заказчика. Обычно он этого не делает, но тут, видно, решил рассчитаться за мою обиду. Спасибо, дружище, я оценил!

Филандр заходил по комнате, потирая толстенькие ручки и избегая показывать нам лицо. По всему видать, что сам он в этой истории тоже не розами пахнет. Ага, решился, наконец!

- Один человек преследует меня.

Визарий величественно кивнул:

- Рослый германец в волчьей куртке. Продолжай, почтенный.

Ювелир едва подавил изумление. Потом собрался с силами:

- Я ничего плохого не сделал этому человеку. Несколько дней назад он принёс исправить вещь. Обычная безделушка, дурно сделанная к тому же. Медальон червонного золота грубой северной работы. По нему пришёлся удар меча, или, может, топора. Бляшка лопнула, изображение погнулось. Я поручил работу сыну. Мой Августин большой искусник, может исправить что угодно. Но тут на него накатило: сказал, что медаль неправильная, и всё нужно сделать заново. Я взял задаток за простую работу и не велел ему вольничать. Но мальчишка не послушал. В короткий срок он сделал новый медальон.

- Однако заказчик остался недоволен, - хмыкнул Визарий.

Ювелир возмущённо всплеснул руками:

- Он сказал, что вещь безнадёжно испорчена и потребовал вернуть задаток. Нет, вы слышали? Заявить, что сын византийского ювелира не знает ремесла! Возмутительно и неслыханно! А сын… он сказал ему что-то такое… оскорбительное. Я не понял, что именно.

Тут лоснящееся лицо Филандра перекосила нервная гримаса. Я даже удивился. Неужели этот сквалыга способен за кого-то волноваться всерьёз?

- Ты дал сыну странное имя. «Священный». Не боишься прогневать Богов?

Филандр махнул рукой:

- Это всё мать! Сын родился слабым, она вбила себе в голову, что обязана посвятить его церкви. Дала обет Богородице. Потом Августин поправился, лучшего наследника моему делу и не сыщешь. Но нарушенный обет… Жена умерла, когда ему сравнялось восемь. А я не могу расстаться с ним.

Интересная история. Мне нравится! Визарию – не очень. Мой дружок уже прикинул, что тут мы, пожалуй, бессильны. Но Филандр этого ещё не понял.