Меч Истины разгибается и говорит уверенно:

- В городе есть их союзники. Они открыли ворота и впустили отряд степняков. Отряд нанёс молниеносный удар и скрылся прежде, чем подоспела армия. У гуннов есть союзники, - повторяет он. Заканчивает с горькой усмешкой. – И этим союзникам платят римским серебром.

Я машинально тряхнул кошелёк убитого лазутчика. В нём ещё оставались деньги.

- Ты в этом уверен, Меч Истины? – раздаётся за нашими спинами. Я с трудом узнаю голос Квириния. И выглядит он иначе в сверкающих доспехах и алом плаще легата Новиодума.

- Так уверен, что хоть вызов бросай, - поднимает голову мой друг.

К моему удивлению Квириний не пожелал немедленно выслушать доводы Меча. Он обходит его, разглядывая так, словно видит впервые.

- А ведь ты не уехал, Визарий! Совсем не боишься за свою жизнь? Или так уверен, что тебя не тронут?

Сказать, что я удивлён – ничего не сказать. Надо видеть, как удивлён Визарий.

- Грат, не думаешь же ты…

Горькая усмешка прорезает лицо легата морщинами:

- А что я должен думать, когда видел тебя в шатре Ругиллы хлебающим их кислое пойло? Тебя принимали, как гостя. Очень дорогого гостя, Визарий! – его голос становится угрожающим. Это привлекает солдат.

– А что я должен думать, зная, что ты давно без работы, и видя, как денарии, сыплются у тебя из рук?

Теперь легат гремит так, что слышно на другом конце Новиодума. Сейчас к нам сбегутся все, кто ещё жив. Покойники и так уже тут.

- А что я должен думать, когда у тебя оказывается фибула, потерянная в сражении с дорогими твоему сердцу гуннами? Какая мысль приходит ТЕБЕ на ум, Меч Истины?

Визарий говорит очень тихо:

- Мысль, что ты ошибаешься, мой друг.

Но Квириний уже сделал знак воинам.

- Ну, это совсем лишнее, - бурчит Визарий, когда ему заламывают руки.

Но солдаты Империи наслышаны, как дерётся Меч Истины. Поэтому вяжут его очень старательно.

*

Невозможные вещи на свете есть. Но их немного. Так любит говорить Визарий. А потом обычно добавляет: «Особенно для богов».

Кажется, боги поднатужились и сотворили невозможную вещь: Меч Истины сам обвинён в преступлении. И что с этим делать прикажете?

Бывал я в безвыходных ситуациях, и не так давно. Ровнёхонько пять месяцев назад, когда сгорел храм в землях угорского племени, у которого я тогда кормился. Положение – хуже не придумаешь! Бежать нельзя, не к лицу это воину. Оставаться – смерть. Причём неизвестно, какая хуже: та, что мне могли учинить по приказу обиженного жреца, или та, что нёс Меч Истины. Моё счастье, что Мечом оказался долговязый умник. Было бы мне легче, если б судья сам помер, убив меня безвинно?

Но тогда пришёл Визарий. И во всём разобрался. И сейчас разберётся? Хотелось надеяться. Голова у него чем только не набита. Неужели там не найдётся решение этой паршивой загадки?

Но что-то мешало мне спокойно дожидаться развязки. То ли тон Квириния Грата, то ли взгляд Визария. Как он с такими глазами на свете живёт? Обычно смотрит вполне здраво. Но временами его физиономия меня пугает. Это выражение мимолётно, но я его уже навидался. Каждый раз перед самым поединком Визарий вдруг смотрит так, что хочется схватить его за руку и тащить подальше, потому что с такими глазами долго не живут. Может, так он встречает смерть, которая для него всё равно неминуема. Неприятное всё же это ремесло – умирать!

О чём это я? О глазах. У Визария снова были такие глаза, когда легат бросил своё обвинение. Он не стал оправдываться, и я понимаю, почему. Ни Квириний, ни один имперский солдат не поверит в невероятное сцепление событий, в результате которого подозрение пало на моего друга. Даже для самого Меча Истины всё выглядело бы вполне однозначно. А Визарий всегда пасует перед логикой. Я проверял на опыте: хочешь его в чём-то убедить, докажи свою правоту подробно и последовательно. Если он не найдёт слабого места в рассуждении, он с тобой согласится. Даже если сам был свидетелем обратного. Просто по причине красоты построения. Умник несчастный! Квириний логично доказал, что все улики ведут к Визарию, и этот чурбан задумался: есть ли в логике легата ошибки? Ему руки крутят, а он рассуждает.

Так, а если ошибку он всё же найдёт? Что будет тогда? Положим, Визарий вычислил виновного. Хотя из гарнизонной тюрьмы сделать это будет трудновато. Но если всё же… Дозволит ли Квириний, вернёт ли меч, чтобы он смог бросить вызов? Сомнительно. Легат будет судить его по имперским законам.

А по имперским законам Визарий должен доказать свою правоту фактами и свидетелями. Из свидетелей есть только я, но меня назовут пристрастным. Всем известно, что Меч Истины – мой друг. Нужны другие. И такие, кто успел разглядеть степняка.

Разноцветная Рожа – вот кто мне нужен! Это у него с плоскомордым всё началось, а потом уже меня толкнули, а я облил вином тех четверых. Нечаянно, что я дурак – фалернским их умывать? А уж потом я их обложил не по-хорошему, а они меня. Но Разноцветная Рожа гунна точно видел.

Я отправился прямиком в таверну. По вечерам там обычно людно. Но вчерашний набег напугал горожан – я встретил в зале значительно меньше народу, чем видывал ранее. Хозяин был знакомцем Визария по прежним временам; я подошёл к нему. На вопрос о Разноцветной Роже он ответил сразу – верзила один из завсегдатаев:

- Синерожий? Гарпал, погонщик скота. Пригоняет в город то, что купили другие, более удачливые. Что-то его сегодня нет. Не ушёл ли за гуртом?

Это было бы совсем не ко времени!

- А где ещё он может быть?

- Если не здесь, то в термополии на Гончарной улице. Только в этой распивочной ему ещё наливают в долг.

И я пошёл на Гончарную улицу. Винный погребок найти оказалось несложно – он помещался в самом гнилом и вонючем углу. Я мог идти, как собака, по запаху. А синерожий Гарпал помещался в самом тёмном и вонючем углу термополия. И по мутным его глазам угадывалась нешуточная жажда. Для утоления которой явно не хватало средств.

Я заказал самый большой кувшин того пойла, которое пьёт Гарпал обычно. На моё счастье, это не было дорогое вино, иначе ушли бы все оставшиеся деньги. На ходу отпил из кувшина и сразу решил, что эту бурду Гарпал будет лакать один. Ему как раз хватит, чтобы сделаться добрым и ласковым.

Сегодня я мог разглядеть его подробно. И убедился, что погонщик Гарпал – это такой тип законченного подонка, придать которому человеческий облик не могут даже боги. Лицо с расплывшимися чертами и одурелым взглядом не превосходит осмысленностью зад, обтянутый штанами, засаленными до того, что трудно различить, из чего они сшиты: то ли кожа, то ли шерсть. И аромат, исходящий от этого существа, валит с ног не хуже кулака. Вот интересно, как я тогда этого не заметил, когда он на мне верхом сидел? Верно, занят был.

С самым приветливым лицом плюхнулся на скамью рядом с Гарпалом и поспешно нацедил ему в стакан, пока он меня не разглядел. Погонщик проводил взглядом струю жидкости, наполняющей сосуд, а потом выпил залпом. Так, можно считать, что приветствие состоялось!

Я промешкал налить ему второй, решая, сможет ли он говорить, если я продолжу в том же духе. Этого времени хватило, чтобы до замутнённого сознания Гарпала добралась мысль, что ему не наливают. Он со скрипом повернул свою бычью шею и увидел меня.