До этого момента я умирал, каждый раз замораживая еще один кусочек души.
Я снова жив?! Так больно возвращаться к своим чувствам. Я опустился на кровать и притянул ее к себе. Мои руки обвились вокруг ее талии, и я таял слезами, прижимаясь лицом к ее животу. Мне нравилось ощущать ее мягкую кожу.
Моя душа так долго была потерянной.
Одиночество кончилось.
Ее пальцы нежно бегали по моей голове, лаская, успокаивая меня.
Ее футболка задралась выше. Мои слезы стекали по ее безупречной коже.
Не оставляй меня… Ты нужна мне…
- Я здесь, - прошептала она. – Тс-с… Я никуда не уйду…
Это была ты, всегда…
- Я даже не знала об этом… – ее голос был хриплым от волнения. – Я совершенно забыла, что у меня был этот дневник… Я нашла его во вторник среди вещей, которые Люк забрал у Стефани.
Я поднял глаза только чтобы встретиться с ее полным слез взглядом. И Харлоу наклонилась, чтобы поцеловать меня. Соленый вкус, смешавшийся на наших губах…
Я потянул ее вниз за собой.
Мы целовались так, словно делали это в первый раз. Нежно, разведывающе осторожно…
Мои руки окатило внезапной дрожью, едва лишь я дотронулся до нее.
И тогда страсть воспламенилась.
Я перевернул нас, всем своим весом вжимая ее в матрас. Но она не жаловалась. Мне казалось, что все это впервые для меня. Каждое прикосновение, каждый поцелуй шептал о моей любви. Моем облегчении. Моей одержимости.
Харлоу…
Она стонала и всхлипывала, реагируя на каждое мое движение. Я склонился к ее груди, нежно покусывая соски, пока она не взмолилась о пощаде. Целовал ложбинку между грудей, нежно гладя ее бедра ладонью, затем скользнув ниже, чтобы раскрыть ее для меня. На секунду я потерял терпение, и звук рвущейся ткани ее трусиков эхом раздался в моих ушах…
Боже, как я любил пробовать ее на вкус!
Ее спина выгнулась, едва я начал посасывать клитор; мои пальцы были в ее теплом теле, пока она не начала дрожать, просить, умолять… Но я продолжал пытки, останавливаясь, лишь когда она уже балансировала на грани… Я жаждал присоединиться к ней… Снова целуя бедра, живот и продвигаясь все выше, пока не нашел ее губы. Она гладила мой изнывающий от желания член, пока мы… Нельзя назвать это поцелуем - наши языки танцевали и яростно боролись друг с другом. Опустившись на нее и осторожно скользнув членом в теплое лоно, я смотрел в ее глаза, но изображение оказалось размытым… Никогда еще в своей жизни я не был таким счастливым и испуганным одновременно. Двигаясь медленно, я смаковал каждое движение, каждое мгновение настоящего.
Но вот мои толчки стали глубже и сильнее, а ее пальцы впились в мои бедра. Она совсем пропала в своих ощущениях, когда мои губы опять захватили ее соски, один за другим - в карих глазах плясал дикий огонь, когда Харлоу вцепилась в мои волосы, притягивая мой рот к своему.
- Я не могу потерять тебя… – прошептал я отчаянно.
- Ты и не потеряешь, - жарко выдохнула она, прежде чем снова поймать мои губы.
Ни о каком поддразнивании не было и речи - я больше не мог контролировать свои движения и жадно впился поцелуем в то место, где она носила след моего укуса. Харлоу казалась такой же безумной и страстной, как и я… Я мог быть самим собой, мог быть… с ней.
Внезапно ее внутренние стенки плотно сжались вокруг меня, крепко удерживая, пока она стремительно поднималась все выше и выше, чтобы взорваться в моих руках - и я переступил эту границу вместе с ней… растворяясь в ней…
Так я нашел свой путь домой.
Мое сердце успокоилось.
Ты. Всегда.
Комментарий к Глава 28.
Ну вот мы и разобрались с дневниками сестер. Кто был внимательным мог догадаться немного раньше.
========== Глава 29. ==========
POV Харлоу
Вы когда-нибудь видели, как плачет взрослый мужчина? Это так отличается от женских эмоций. Женские слезы либо громкие, либо очень тихие. Часто мы плачем, когда увязаем в нашей жалости к себе, или же когда нам грустно, когда скорбим о ком-то, или когда разочарованы… У нас немало причин для слез, ведь даже счастье оставляет мокрые дорожки на наших щеках.
Но мужчины… Я даже не помню, когда видела в последний раз мужские слезы.
Смит плакал лишь однажды, когда еще жил с нами - его друг погиб в автомобильной катастрофе, будучи в тот день за рулем машины Смита, в которую врезался грузовик. Он умер прямо на месте аварии. Я помню, как Смит какое-то время стоял в коридоре, сжимая в руке телефон, а затем заперся в ванной комнате. Тогда это и началось. Поначалу, прислушавшись к доносящимся из-за двери звукам, мне казалось, что он смеется. Мама работала в саду, Ханна играла с драгоценностями в родительской спальне, а Люка нигде не было видно. В растерянном ожидании я опустилась на пол рядом с дверью в ванную. Следующий час я просидела там, чувствуя страх и слабость, пока слышимые рыдания не стали утихать. Я знала, что была не в состоянии помочь отцу в его горе, но не могла отойти от двери, просто сказав маме приглядывать за ним. Иногда я все еще слышу те судорожные всхлипывания с неразборчивым бормотанием.
Взрослый мужчина и слезы – это катастрофа, похожая на планету, сошедшую с орбиты; словно конец света, который уже совсем близок. Вот почему я так растерялась, когда Гарри притянул меня в объятия и заплакал, вжавшись в меня, и держась за мое тело, как за опору. Сначала я даже хотела остановить его, но потом… Понимая, что он нуждается в этом, я чувствовала, как напряжение медленно покидает его душу, даря свободу после стольких лет, проведенных в мечтах об одном человеке… Обо мне. Я не знала, как к этому относиться - все эти годы он любил меня, даже не подозревавшую об этом.
Я обхватила руками его плечи, но Гарри поднял голову и мое сердце оборвалось от боли и облегчения, сменяющих друг друга на красивом лице. Ясные зеленые глаза, ставшие почти прозрачными, смотрели на меня с такой уязвимостью, что не удержавшись, я склонила голову, чтобы наши губы соприкоснулись. Он целовал меня так осторожно, с благоговением, словно я была сделана из хрупкого антикварного хрусталя. Казалось, Гарри отдавал мне всю свою любовь и тоску, которые испытывал столько лет.
Первым порывом было остановиться, чтобы поговорить о прошлом… но мне стало просто жизненно необходимо чувствовать его повсюду. Я и не поняла, когда его нежные прикосновения превратились в неконтролируемые движения. Все, что я помнила - это животное желание, вспыхнувшее между нами, и потребность Гарри разжечь в моем теле огонь, подведя меня к освобождению, позволяя мне там задержаться… Он продолжал пытать мое взмокшее дрожащее тело своим талантливым языком, пока я вовсе не растеряла свою гордость, умоляя его сделать меня своей, прежде чем совершенно сойду с ума… И он сделал. Поначалу его толчки были мягкими и глубокими, становясь с каждой минутой все более дерзкими, более мощными и резкими, подводя меня к точке, где я уже не могла выносить их сладость… И я взорвалась в его руках, крича его имя, отчаянно затем целуя. В тот момент наша связь ощущалась невероятно сильно…
***
Всего пару часов спустя я уже была в домике у озера вместе с Люком, вызвавшемся помочь мне с упаковкой вещей и уборкой.
Утро не должно было стать неловким после всего, что мы пережили вместе с Гарри. Но оно именно таким и оказалось – оглушающее тихим, конфузным и некомфортным. Я обнаружила себя лежащей в одиночестве в его постели, но самого хозяина нигде не было видно.
После душа я узнала, что он уже уехал в офис, отчего почувствовала себя совершенно разочарованной и обиженной. В попытках дозвониться до Стайлса, я каждый раз оказывалась перенаправленной на голосовую почту. В конце концов, с глубоким вздохом разочарования отправилась на кухню, где пришлось завтракать с непомерно счастливой Даниэль. Та и не осознавала, что болтать я была не в настроении, так что все, что от меня потребовалось – спросить о состоянии ее ребенка, и следующие двадцать минут можно было даже не открывать рот. Пока мы ели она выложила всю информацию о своей беременности и планах по обустройству детской. Еще упомянула Лиама, тоже уехавшего в офис… Я и не догадывалась, что братья работали вместе. Огорчение снова прокралось в мою душу - я ничего не знала о мужчине, которого любила.
