Но это не смерть, а интоксикация прозой Мураками.
Смерть - это чудовищный ящер. Как говорил профессор Грант: "Я тоже увлекался динозаврами, пока они не решили мной позавтракать".
Реставрированный рёв раптора
по тембру похож на шум турбины
для слуха птицы, втягиваемой в ее глубины.
Я не могу представить смерть,
я вижу только свои детские страхи.
Боязнь разлуки и страх высоты
из них самые живучие.
Я вижу прыжок с колокольни
и перрон с отъезжающим поездом.
Пастернак представлял смерть как кражу скрипки Страдивари.
Заказчик, чьё имя не называем,
один раз в вечность
в седой подбородок ее упирает.
Кентавры
Кентавры в одесском доме профсоюзов
Бегают по этажам, ломая мебель,
Факелом чадя, у них своя вендетта
За юную отроковицу-кентаврицу,
Убитую во цвете лет с венком ромашек на челе.
Кентавры в одесском доме профсоюзов
И днем и ночью рыщут с факелом,
Струящим мрак, и ищут одну единственную
Душу, знающую сострадание к чужим,
Чтоб вытащить несчастную-счастливую-
Блаженную на свет на божий, на майдан,
На Куликово поле, и устроить допрос
С пристрастием: где родилась?
Чем увлекалась на заре туманной юности
В созвездии Туманность Андромеды,
Иль прибыла сюда из иного Мирозданья?
Из вывернутого наизнанку Зазеркалья?
Откуда в ней к чужим дар Состраданья?
И растоптать копытами, пропахшими навозом,
Ведь всем известно из начальной школы:
Держись своей семьи, страны, команды, стаи,
За кровь родную начинай вендетту
И не жалей цыганку на перроне.
Пропахла шкура кентавра потом, кровью,
Дымом костра, отечества, навозом,
Спермой, водкой, луком, ведь это всё -
Своё родное, всем добрым мы обязаны родным.
Летающие киты Исмаэля
Киты летят по небу, что за катавасия?
Неужели птицы спускаются на дно морское и ловят клювами немоты декаданс?
Я вижу изумрудный Измаил
штурмуют русские солдаты.
Над ними пролетают Исмаэля
киты и с неба сбрасывают барабаны
и палочки, победы выбить дробь!
Куда они летят? Возьмут ли нас с собой?
Как долго нужно дрессировать тренировками тело,
чтобы оно обрело невесомость?
Особенно, если тело весит как танк Абрахамс.
Это знают только киты Исмаэля -
они летят бомбить Пёрл-Харбор.
Как грешники в исповедальню,
И дай им Бог, чтоб их грехи отбомбились!
Мир - вашему дому!
А, может быть, они летят из океана в океан
в отсутствие панамского канала,
как для евреев расступилось море Красное для бегства.
Летающие киты Исмаэля стремятся туда,
куда уже дошел
Ходячий замок Саула.
Летающие киты Исмаэля
из дыхал как из лейки поливают
Висячие сады Семирамид.
Куда летят киты как тучки по небу
цепью жемчужною, степью лазурною,
с милого севера в сторону южную.
В море Китов, в тихую гавань,
где нет китобоев и злых косаток
испокон. Где Бах китов
сыграет фугу на терменвоксе.
Космонавты
Космонавты не поют в подземных переходах и не катают колясок с детьми по шумным проспектам - они проводят дни в невесомости на космической станции "Мир", как панды, висящие на деревьях, и едят зеленые побеги бамбука из тюбиков.
Кто покупал воздушные шары, тот знает страх космонавта улететь за облака и занять нишу ангела, играющего в прятки.
Но настоящий космонавт, это космонавт внутреннего космоса, и каждый день для него как новая планета.
На планете Зима он мчится на лыжах с гор и поднимается наверх на фуникулёре, на планете Гардина изобрел меховые шарики для беззвучного раздвигания штор, на планете Возрождение видел воочию смерть Христа на кресте, а фарисеи обнаружили в его слезах мельдоний.
Масоны
Встречаются два масона. Один другому рассказывает. Я намедни захожу в мясную лавку, и вижу, как мясник вытирает кровь о фартук, протягиваю ему птичью лапку для рукопожатия, он мне заячью лапку и незаметно от толпы мы скрепляем масонское рукопожатие.
Второй масон отвечает первому. А я сегодня стою в очереди в ремонт часов. И когда приходит мой черед, снимаю наручные, кладу их на пол и разбиваю молотком, который всегда ношу с собой. Образовавшееся крошево сдаю в окошечко мастеру. Тогда стоящий за мной человек кладет мне руку на плечо и жалобно просит: "У меня жена больна раком, а сам я слесарь без вредных привычек, устройте меня в вашу управляющую компанию!"
