Незнакомца на диване не оказалось. Он, скорее всего, трансгрессировал куда-то из места, где, как раньше думала Гермиона, нельзя трансгрессировать.

Девушка хмуро разглядывала свое отражение в ванной комнате. Лицо было уставшее, глаза — красными от недосыпания (она заснула уже под утро), под ними также залегли синяки.

«Просто отлично!» — в общем-то, равнодушно подумала Гермиона. Увидеть в зеркале веселую, счастливую и улыбающуюся девушку можно было вчера утром, сегодня же улыбаться совсем не тянуло.

Гриффиндорка живо представила лица однокурсников. Все они будут улыбаться ей, а за спиной перешептываться о разрыве с Роном. И каждому захочется сказать ей, идиот Рон или не идиот. Кто-то будет жалеть ее, кто-то — сочувствовать, а кто-то скажет, что Рон правильно поступил. И никого из них, по сути, не будет интересовать, что чувствует и думает по этому поводу Гермиона. Разве что Гарри и Джинни. У остальных же просто будет желание высказать свое «веское» и «самое правильное» мнение.

И никто не будет знать, что в жизни гриффиндорки произошло кое-что страшнее, чем ссора с парнем.

На глаза Гермионе попались обломки ее волшебной палочки, переломленной надвое. На глаза навернулись слезы. Палочка верно служила ей около восьми лет, она была ее связью с магическим миром, доказательством того, что она другая, что она — волшебница.

И что было теперь делать без палочки? Как заниматься на уроках, где надо было разучивать новые заклинания или использовать уже выученные?

Единственный выход — купить новую палочку. Но для этого надо посетить Косой переулок. А чтобы хотя бы на час покинуть школу, надо сказать об этом декану или директору. И как же объяснить им причину поломки палочки, если тот незнакомец просил молчать?

Гермиона взяла в руки обломки палочки, смахнув при этом лежащий рядом пергамент. Она быстро подняла его, машинально читая написанный там текст:

«Сегодня в 23:00, на Астрономической башне».

Подписи, как и следовало ожидать, не было.

*

В Большой зал начали медленно стекаться ученики. Настроение почти у всех было сонное и какое-то подавленное. Может, во всем была виновата погода: потолок отражал унылую дождевую серость. От вчерашней солнечной и теплой погоды не осталось и следа. Октябрь неуловимо вступил в свои владения, прогоняя летнее тепло.

Гарри сел на свободное место и начал с аппетитом поглощать яичницу с жареным беконом. На сидение рядом с ним плюхнулся Рон.

— Только ничего не говори мне, — тихо произнес он.

— Я и не собирался, — ответил Гарри.

Между ним и Роном тут же вклинилось стихийное светловолосое чудо под названием Лаванда Браун.

— Бон! Бон!

— Лаванда, не кричи! — страдальчески произнес Рон. — У меня раскалывается голова!

— Ну, Бон-Бон! Не будь таким! Я хотела…

Чего именно хотела Лаванда, Гарри так и не узнал, да и не горел желанием. Он поспешно отсел от Лав-Лава и Бон-Бона к дальнему концу столика. Наблюдать, как Лаванда кокетничает с Роном на следующий же день после расставания, не доставляло Гарри Поттеру никакого удовольствия.

Он заметил Гермиону, направляющуюся к нему и старательно не смотревшую на Рона. В этот момент раздался громкий визгливый голос Лаванды:

— Рон! Ну, Рон! Ты же избавился от этой придурочной!

Лицо Гермионы окаменело. Разговоры за гриффиндорским столом затихли, с соседних факультетских столов на старосту школы с неподдельным интересом поглядывали многие ученики.

— Мисс Браун, — ледяным тоном произнесла Гермиона. Такой тон был у профессора МакГонагалл, когда кто-то не делал домашнего задания. — Попрошу вас объяснить, в адрес кого вы сейчас так возвысили голос?

— Я? — на лице Лаванды появился испуг. Ученики всех факультетов знали, что Гермиона — лучшая ученица школы. И очень сильная колдунья. Ее знаний по всевозможным заклинаниям, в том числе и боевым, справедливо опасались.

Теперь уже все в зале смотрели на двух гриффиндорок, включая нескольких преподавателей.

— Я… Я имела в виду… — взгляд Лаванды лихорадочно шарил по гриффиндорцам. — Парвати!

Парвати Патил громко поперхнулась от такого заявления. Ее негодующий взгляд не произвел на Лаванду никакого впечатления.

— Ясно, — Гермиона произнесла это с такой улыбочкой, что поперхнулось еще несколько человек. — В следующий раз, Лаванда, я попрошу тебя не так сильно напрягать свои голосовые связки. Иначе это угрожает тебе срывом голоса или потерей факультетом Гриффиндора нескольких очков. Это входит в мою компетенцию!

Затем Гермиона, не глядя больше ни на Лаванду, ни на Рона, прошла и как ни в чем не бывало села рядом с Гарри. Некоторое время ученики молчали, но затем Большой зал снова наполнился разговорами, звяканьем стаканов, вилок о тарелки.

— Я тобой восхищаюсь! — совершенно искренне произнес Гарри.

Гермиона благодарно улыбнулась.

— Я прекрасно поняла, кого она на самом деле имела в виду. Но я не позволю так отзываться о себе, да еще так громко, чтобы все слышали. Мне хватило вчерашней сцены на всеобщем обозрении.

Лицо девушки стало грустным.

— Все будет хорошо, — просто сказал Гарри.

— Ну, Гермиона, ты даешь! — произнесла Джинни, подсаживаясь к друзьям. — Я уж думала, что ты вытащишь волшебную палочку и метнешь в это раскрашенную блондинку заклинанием! В общем, я была бы совсем не против! Мне самой, глядя, как она бегает за моим братом, хочется метнуть в нее летучемышинный сглаз. И в Рональда тоже!

— Джинн! — укоризненно произнес Гарри. — Я не думал, что моя девушка столь кровожадная.

Джинни в ответ на это чмокнула его в щеку и убежала куда-то к зовущим ее однокурсникам.

— Знаешь, Гарри, у меня самой руки чесались наслать на нее какие-нибудь чары! Но я бы все равно до такого не пала. Да и не смогла.

Гермиона вытащила из кармана мантии обломки своей волшебной палочки. Гарри удивленно присвистнул.

— Что случилось? — резко спросил он.

— Не спрашивай. Прости, но я не могу тебе сказать.

Гарри внимательно посмотрел на Гермиону. Они уже больше семи лет были друзьями и всегда доверяли друг другу. И если Гермиона не может сказать, значит, на это имеются веские причины.

— И я хочу попросить у тебя совета. Что мне делать? Я ведь не смогу без палочки на уроках…

— Ну, это понятно. — Да и так волшебнице необходима палочка, не только для уроков. — Тебе надо срочно посетить лавку Олливандера. Помнишь, Рон на втором курсе ходил со сломанной палочкой, — при этих словах глаза Гермионы опасливо сверкнули. — И потом блевал слизняками от своего же заклятия.

Но у тебя палочка разломлена надвое, ее уже не восстановишь. С моей тоже такое было.

— И ты восстановил ее Бузинной палочкой. Но сейчас она лежит в гробнице Дамблдора. И нет никакой надежды на восстановление моей старой палочки.

— Так что единственный выход — как можно скорее сказать о палочке МакГонагалл. Я думаю, она тебе разрешит покинуть школу и купить палочку.

— Знаю, что разрешит, — удрученно произнесла Гермиона. — Только вот как я объясню это?

Большой зал быстро пустел. Через несколько минут начинались занятия.

— Ладно, идем на Историю. Напишу контрольную, а потом сразу к директору.

Единственным случаем, когда на Истории магии ученики не дремали на партах, была контрольная работа. Тогда школьники что-то быстро записывали на пергаментах, отмечали правильные ответы, некоторые даже грызли перо, обдумывая, чтобы такое ответить на тот или иной вопрос. Профессор Бинс же в это время продолжал висеть на своем обычном месте, тараща глаза куда-то вдаль, будто на стене было что-то очень интересное.

Когда же звенел звонок, ученики, уставшие от мозговой деятельности, непривычной на Истории магии, с диким ревом сдавали работы и выскакивали из аудитории. В этот момент они не особо отличались от магловских школьников.

Гермиона, первая написав и сдав работу, быстро поднималась по лестнице к кабинету директора. При этом ее чуть не сбила группа пуффендуйцев-второкурсников, которые удирали от Пивза, кидавшегося в них водными бомбами.