Уизли выругался. Его девушка и сестра укоризненно посмотрели на него.

— Ну, а что? Гермиона, а ты не заметила, как он всех осматривал исподтишка? Замышляет гадина что-то. Еще руку свою все потирал! Может, у него обсыпной лишай? — мечтательно предположил Рон.

— Братец, я смотрю, ты за ним пристально наблюдал, даже слишком! — весело констатировала Джинни. — С чего бы это?

Рон начал краснеть и возмущаться под дружный смех Гарри, Джинни, Невилла и Луны.

— Может, хватит про этого аристократического отпрыска? — спросила Гермиона, с трудом перекрикивая общий смех. — Не находите, что это какая-то не та тема для разговоров? Слишком много чести, если мы будем о нем думать! А у вас еще есть целый год перемывать ему кости.

— Согласен, — произнес Гарри, приобнимая Джинни. — Вообще, мне хочется говорить только о приятном. Ведь мы возвращаемся в Хогвартс!

Гермиона ответила Гарри улыбкой. Она очень хорошо знала, как школа чародейства и волшебства ему дорога. Хогвартс был и оставался родным домом Гарри. Ни дому Дурслей, ни дому на площади Гриммо не удалось заменить это место в сердце Поттера. Хотя у бывшего дома Сириуса Блэка были все шансы в дальнейшем стать на планку рядом с Хогвартсом.

Поезд полз тихо-тихо и, в конце концов, остановился. Ученики тут же с диким ревом бросились к дверям и вывалились на крошечную темную платформу. От холодного вечернего воздуха пробирала дрожь.

Затем над головами ребят поплыла лампа, и Гарри, Рон и Гермиона услышали знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Гарри, ты как? — огромный великан махнул своей ладонью, чуть не сбив при этом стоящего рядом старосту из Пуффендуя.

— Хорошо, Хагрид! — ответил Гарри, вместе с друзьями подбегая к лесничему. — В этом году должно быть много первокурсников!

— Да не так уж много энтой мелочи! — добродушно пробасил Хагрид, следя за погружением первокурсников в лодки. — Вместе с прошлогодними и теми, кто в этом году письмо получил. В прошлом году их всего одиннадцать было, вот так вот. Не хотел никто своих детей-то в Хогвартс, тут же такое творилось…

— Да, нам рассказывали! — тихо произнесла Гермиона, вспоминая рассказы учеников Хогвартса в Выручай-комнате. Тогда она никак не могла поверить, что учеников заставляли пытать Круциатусом других провинившихся учеников. Такого она не ожидала даже от Пожирателей Кэрроу.

Они еще некоторое время болтали с добродушным великаном, который делился свежими новостями о восстановлении Хогвартса и жизни Хогсмида. Остальные ученики же спешили забраться в кареты, чтобы уже скорее очутиться в теплом и приветливом замке.

Больше половины учеников отчетливо видели, что в эти кареты впряжены фестралы. Многие из них в этом году видели смерть, причем не единожды, даже среди первокурсников были те, кто видел черных крылатых лошадей. Что же уж говорить о тех, кто участвовал в Битве за Хогвартс.

Теперь уже никто не посмел бы смеяться над Луной Лавгуд, рассказывающей об изяществе и красоте скелетов лошадей, обтянутых кожей. Правда, от жутковатого и потустороннего вида фестралов многим было не по себе.

Неожиданно что-то произошло. Фестралы замерли, навострив когтистые уши, ноздри их ужасных носов затрепетали. А затем все кареты разом повернулись обратно, снова спеша к платформе, где все еще стоял «Хогвартс-экспресс». Еще не успевшие погрузиться в кареты и лодки ученики замерли, замер и Хагрид, поймавший чью-то жабу, очень напоминавшую Тревора.

— А ну, остановитесь, куда погнали! — грозно пробасил он. Но фестралы, прежде всегда подчинявшиеся голосу великана, не обратили на него внимания.

В данный момент они вели себя более чем необычно. Стадо скелетоподобных лошадей, запряженных в кареты, окружили одного-единственного ученика. Сам ученик тоже был немало удивлен неожиданной любовью фестралов, если так можно было назвать их радостное ржание.

— Не могу поверить, — тихо произнес Рон, наблюдая за тем, как фестралы окружили Драко Малфоя.

— Че им от него-то надобно? — спросил Хагрид, от удивления у него даже голос сел. — Вот загадка так загадка!

Ученики Хогвартса с не меньшим удивлением и растерянностью взирали, как Малфоя окружили фестралы и как он гладит морду одной из этих тварей. А слизеринец ничуть не смущался такому вниманию, он вообще, похоже, ничего не замечал вокруг.

— Надо что-то делать! — наконец, произнесла Гермиона, хмуро и недоверчиво разглядывая Драко. — Мы же не можем до ночи сидеть на платформе только потому, что Малфою вздумалось погладить зверушек.

— Да, Гермиона, ты права. Надо вправить мозги фестралам и этому слизеринцу.

Громко топая, Хагрид пошел разбираться во всей этой ситуации. Он что-то сказал фестралам, которые тут же, опустив головы, понеслись выполнять свои обязанности по перевозке учеников. Все-таки у Хагрида был дар общения со всякой магической и не магической живностью.

Кареты тут же начали быстро уносить не в меру любопытных учеников, которые теперь разглядывали Драко Малфоя. Хагрид и сам застыл в нерешительности перед слизеринцем, который недовольно глядел на великана.

Затем Малфой взобрался в очередную карету к Пэнси Паркинсон и Грегори Гойлу. Хагрид еще некоторое время постоял, глядя вслед веренице карет, а потом вернулся к Поттеру, Грейнджер и Уизли.

— Что он тебе сказал? — тут же спросил Гарри.

— Да ниче не сказал, — пробубнил Хагрид, задумчиво проведя рукой по своей черной бороде. — Только зыркнул так зло. И вообще, ребят, вам тоже пора… это, по каретам…

— До встречи в Хогвартсе! — в унисон произнесли Гарри и Рон, заторопившись к карете, к которой уже бежало два мелких когтевранца.

Хагрид кивнул, ища взглядом Клыка. Тот уже обслюнявливал мантию какому-то темненькому первокурснику. Но великан его не замечал.

— Хагрид, у тебя все хорошо? — участливо спросила Гермиона. — А то ты какой-то странный…

— Да нет, все путем, Гермиона, — пробасил Хагрид, делая рукой жест, словно отмахиваясь от чего-то. — Просто странный не я, а он, тот слизеринец, которого Клювокрыл когда-то цапнул.

— Малфой? Он не странный, — уверенно заявила Гермиона. — Он наглый.

— Но это тоже может быть. Взгляд у него какой-то закрученный, что ли, мне прям не по себе.

— Закрученный? — удивленно произнесла Гермиона. Что-то она не особо представляла, как такое могло быть.

— Та не забивай себе голову! — отмахнулся Хагрид, подсаживая в лодку последнего первокурсника. — У тебя там место должно быть для новых знаний, а не для моих мыслей… Топай уже, а то Гарри с Роном скоро вывалятся из кареты, зовя тебя.

— Ладно, мы завтра после уроков к тебе заскочим! — крикнула Гермиона и побежала к своим друзьям, которым порядком надоело ждать ее.

Наконец, Гермиона забралась в карету, где ее ждали друзья. Дверь захлопнулась, и несколькими минутами позже карета уже с грохотом ехала по дороге в Хогвартс. Через какое-то время она миновала ворота со статуями вепрей и остановилась возле парадных дверей замка, в которую входило множество учеников в черных школьных мантиях.

Большой зал был как, впрочем, и всегда великолепен. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе. За четыре стола факультетов торопливо рассаживались ученики, лицом к ним сидели преподаватели и тихо переговаривались между собой.

Когда Гарри, Рон и Гермиона появились в Большом зале, то все разом — и ученики, и преподаватели — замолчали. В полной тишине трое героев Второй Войны прошли мимо стола слизеринцев, когтевранцев и пуффендуйцев. Когда они, наконец, достигли своего стола и сели на скамьи, в Большом зале заговорили сразу все. Некоторые ученики вскочили, чтобы лучше их видеть.

— Поттер!

— Смотрите, это Гарри Поттер!

— Избранный!

Гарри Поттер страдальчески посмотрел на друзей. Его собственная слава уже порядком достала. Джинни улыбнулась ему, и Гарри тут же стало легче. Главное, что она рядом с ним. И не потому, что он национальный герой, а потому, что она его любит.