— Все-таки есть у меня ощущение, что здесь что-то не так, — заметила Волчок во время их очередного похода в столовую. Энтри все так же не позволяла им контактировать с остальными членами племени, объясняя наложенным старейшинами ограничением, но теперь хотя бы разрешала приходить в столовую, усаживая всегда в отдельный уголок. Если бы не спокойствие Рейвен и ее влияние на наемницу, Волчок уже давно возмутилась бы по этому поводу, удерживаемая только просьбами подруги подождать, пока ситуация прояснится. Наемница, усевшись на свое место у стены, исподлобья поглядывала на собравшихся за столами охотников, что-то бурно обсуждавших на своем языке.
— А ты думала, что нас здесь встретят с распростертыми объятиями? — усмехнулась Рейвен. — Мы вообще должны радоваться, что нас здесь приняли мирно и без возражений. Мутанты всегда с людьми не особо дружны, насколько я знаю.
— Мало ты знаешь, — отрезала Волчок, — а пора было бы запомнить, что бесплатно кормят только в крысоловке. Я не буду доверять им, пока окончательно не пойму, чего они хотят. А еще лучше, вообще их не видеть, наконец-то выбраться отсюда и сделать то, зачем мы пришли на Болота…
— Честно, я тоже отсюда сбежала бы как можно скорее, — призналась Рейвен, — только ситуация складывается так, что спорить с хозяевами сейчас себе дороже. Давай просто подождем продолжения… Сегодня у нас то же самое? — поинтересовалась она, вытянув ноги, когда к ним вернулась Энтри, неся в руках все те же пластиковые плошки с мясной похлебкой.
— Да, — кивнула их спутница или даже охранница, как за глаза ее называла Волчок. — Сегодня вы должны есть хорошо. Сегодня вы говорить со старейшины. Сегодня важный день. Есть хорошо, — закончила она строгим тоном, сама устраиваясь рядом с ними с точно такой же плошкой.
— Ну наконец-то! — Волчок даже ложкой не пользовалась, просто хлебая густое варево через край. — Я уж думала, что этот день никогда не наступит! Сколько вообще времени мы здесь уже провели?
— Я не знать, как вы считать время, — сказала Энтри, задумавшись, — Мы приходить сюда четыре раза, и один раз, когда приходить к шаман. Значит, прошел пять день, как считать мы. Я не знать, как считать вы…
— Если бы вы вернули нам снаряжение, все было бы гораздо проще, — заметила Волчок, но Энтри снова отрицательно покачала головой.
— Я говорить прежде, что нет, — попыталась еще раз объяснить девушка, отвлекшись от своей порции похлебки. — Ваш доспех есть оружие. Вы сейчас есть гость, старейшины боятся, что в вы есть Тень. Пока вы сами не говорить с ними, ничто не меняться.
— Мы друзья, но нам не доверяют, — развела руками Волчок. — Хорошо, это не новость для меня. Так что хотят твои старейшины услышать?
— Правда, — кивнула Энтри с серьезным видом. — Вы говорить только правда, тогда все есть хорошо. Племя надо готовиться…
— Ты серьезно веришь в то, что происходящее в том лагере настолько опасно? — не могла не поинтересоваться Рейвен. — Уже пять дней по-вашему прошло, как ты сказала. Неужели там ничего не изменилось?
— Нет, — лучница отрицательно покачала головой. — Воины следить за лагерь, там ничего не менять. Все есть, как видеть вы. Тень там, но Тень ждать. Страшно не знать, что есть Тень и чего она ждать. Может, вы помогать племя знать. Старейшины хотят слышать вас, сначала есть, потом говорить, — наставительным тоном добавила Энтри, ткнув в сторону Рейвен ложкой и улыбнувшись. Девушка согласно кивнула и тоже улыбнулась.
— Хорошо, если так, — кивнула Волчок, — только все это мне нравится все меньше и меньше. Слишком много совпадений, чтобы все оказалось одной большой случайностью. И чем больше Энтри говорит про эту Тень и случившееся, тем больше у меня сомнений. Только мне нужен мой коммуникатор с картами, чтобы в них разобраться, — добавила она, отставляя пустую плошку в сторону.
— Сомнение? Какие есть сомнение? — сразу уцепилась за это слово Энтри, — Можешь говорить сейчас, это есть может быть важно.
— Сходится все очень неприятным образом, — сказала Волчок, — и чем больше я об этом думаю, тем больше совпадений нахожу. Сначала большая корпорация нанимает где-то у демонов на рогах наемников, даже не пытаясь связаться с крупными гильдиями, которые всегда запрашивают все детали и особенности операций, чтобы впустую бойцов не тратить. Потом оказывается, что у этой корпорации посреди болот пропадает невероятно важная информация, которую они не хотят отдавать в чужие руки. После этого, когда мы уже добираемся до Болот, натыкаемся в указанном секторе на какую-то совершенно дикую и неведомую дрянь. И в итоге оказывается, что эта самая дрянь здесь появилась тогда, когда пришла хорошо подготовленная и организованная экспедиция с непонятно какими задачами. Рейв, скажи, неужели только я вижу здесь взаимосвязь? — повернулась она к своей напарнице, сидевшей с таким же задумчивым видом, как и лучница, слышавшая весь этот перечень фактов.
— Если ты хочешь сказать, что мы идем как раз туда, где была исследовательская база, то надо быть полными идиотами, чтобы продолжать путь, — вздохнула Рейвен, чувствуя, что ее напарница не далека от истины. — Ты видела, что было в лагере рабочих, а там ведь все наверняка еще хуже.
— Это ничего не означает, — упрямо заявила Волчок, — пока это просто мои мысли, без конкретной информации говорить о подобном вообще не стоит. Нужно сравнить координаты и уточнить все данные…
— О чем есть разговор? — спросила Энтри, все еще не до конца понимавшая, о чем речь. Рейвен тоже отложила остатки похлебки и попыталась обрисовать ей всю ситуацию в нескольких словах, рассказав про заключенный контракт, их цель и то, что было известно про корпорацию, их нанявшую. Лучница слушала внимательно, положив руки на колени и стараясь уловить каждое слово и порой переспрашивая, когда не понимала некоторые термины.
— Это есть похожий на правда, — сказала она в итоге, когда Рейвен подошла к тому моменту, как они впервые встретились, рассказав о причинах нападения Джека и самом Горлодере, воспоминания о котором все еще вызывали у нее неприятную дрожь. Ощущение собственной беспомощности до сих пор сковывало душу мерзким липким страхом. Энтри понимающе кивнула и добавила, — это есть очень важный, это надо говорить старейшина. Они должен знать это.
— И какой толк от этого будет? — поинтересовалась Волчок. — Это только наша проблема и наш контракт. Чем вы можете помочь?
— Это не есть только ваш проблема, — отрицательно покачала Энтри головой. — Это есть проблема всех. Вы не должны решать проблема один.
Волчок в ответ только фыркнула и продолжать спор не стала, но лучница не торопилась так просто забывать об этом разговоре и поднялась на ноги.
— Мы должен идти к старейшины, — сказала она, посмотрев на девушек, — они не должен ждать. Только говорить правда.
— Вот ты и дождалась, — усмехнулась Рейвен, поднимаясь вслед за их сопровождающей, немного постояла, прислушиваясь к ощущениям. Нога уже зажила и не болела, хотя на месте ранения остался небольшой белый шрам и немного тянуло сшитые мышцы, — Волчок, сейчас будут тебе ответы на все вопросы.
— Очень на это надеюсь, — протянула наемница, тоже поднимаясь и по привычке разгибая раненую руку, проверяя ее чувствительность. Мышцы восстановились, но наемница все еще чувствовала вспышки фантомных болей, время от времени появлявшиеся в руке и тревожившие ее. Больше всего она боялась, что не сможет нормально пользоваться оружием, а это означало фактический провал задуманной операции.
Энтри дала им совсем немного свободного времени, прежде чем повела к старейшинам, жившим на нижнем уровне, наиболее безопасном и самом отдаленном от выходов на поверхность, откуда могли пробраться опасные твари. Единственный лестничный пролет, ведущий на этот уровень, охранялся несколькими воинами, собравшимися у толстой железной двери, расписанной странными примитивными изображениями.
Такие рисунки у местных обычно обозначали ритуальные или сакральные знаки, но слишком глубоко в эту тему девушки не углублялись, а их вечная сопровождающая не смогла их точно объяснить, поскольку сама мало знала обо всех значениях. У племени был лишь один человек, который понимал всю символику, он же и был ее автором — странный и дерганный тощий бородач с тремя руками, покрытый волдырями и вечно что-то бормочущий себе под нос. Даже взглядом с ним пересечься не удавалось, его глаза все время бегали из стороны в сторону, не задерживаясь ни на чем, приобретая более или менее осмысленное выражение, только когда он ползал вдоль стен, расписывая их своими странными знаками при помощи только пальцев, макая их в краски неизвестного происхождения.
