Энтри сторожила лагерь, наблюдая за тем, кто может пройти или выйти из него, видела и приближение наемников, однако предпринимать ничего не стала, рассчитывая узнать чуть больше и думая, что все равно ни один живым оттуда не выйдет. Однако появление амфибии сбежавших из лагеря ее удивило, так что охотница решила проследить за ними. Так и оказалась рядом, когда Джек попытался напасть на Рейвен. Они были единственными, кто смог посмотреть Тени в глаза и выбраться живым, поэтому все, что они видели и поняли, было невероятно важным знанием, с которым мало что может сравниться.

— А почему ты уверена, что мы сами не заражены? — поинтересовалась Волчок, но в этом вопросе попыталась скрыть не только свое банальное любопытство, но и страх перед тем, что не понимала. Может быть, они действительно несли в себе заразу, о которой даже не подозревали, но Энтри только покачала головой, рассеивая возникшие подозрения.

— Вы есть пахнуть совсем иначе, — ответила девушка, расширив ноздри, словно действительно пытаясь втянуть ее запах. — Вы пахнуть жизнь, тело, страх, оружие, но не пахнуть Тень. Тень пахнуть… Тень. Сложно объяснение. Надо знать. Тень пахнул смерть. Безумие. Голод. Тень не умеет прятки. Тень голод всегда. Ты не есть боятся, если Тень есть в тебе раньше, я убил тебя в тот же секунду.

— Логичное объяснение, — усмехнулась Волчок, — и, главное, ободряющее. Ты следила за лагерем, чтобы узнать, что эта ваша Тень такое или чтобы защитить от нее, мне вот что интересно… — она чуть повернула руль, обходя очередное препятствие в виде рухнувшей секции здания, перегораживающей почти весь проход, и машина резко ушла в сторону, от чего все в салоне покачнулись. Снова выровняв траекторию, наемница вздохнула. — В любом случае, охранник из тебя неважный получился, раз мы прошли, даже не заметив тебя.

— Я ждал и смотрел, — ответила Энтри, пожав плечами. — Я не защищал людей, который сами идет на смерть. Ты видел, что там. Ты сама понимал лишь тогда, когда увидел. Стал бы ты слушал мутант до?

— Справедливо, — кивнула Волчок, — каждый заботится о себе. Один из законов выживания, да?

— Ты это знал, — продолжила Энтри, — ты с самого начала знал, на что шел. Люди и смерть всегда вместе.

Волчок кивнула, снова скорректировав курс, как указала лучница при очередном повороте. Здесь когда-то было большое общественное здание, истинное назначение которого вряд ли бы смог определить кто-нибудь из ныне живущих, но вот в его монументальности и помпезности сомневаться не приходилось. Тройные ряды колонн поддерживали несколько поставленных друг на друга ярусов, каждый из которых был не меньше сотни метров в высоту. Высокие и широкие окна, в проемы которых без особых проблем мог зайти даже небольшой воздушный транспорт, давно лишись стекол, и только редкие грязные осколки торчали в разные стороны из остатков рам.

Здание раскололось практически пополам, просев под собственным весом, так что в том месте, где прежде находились огромные входные двери, теперь зиял темный провал трещины, разрушившей створки. Упавшие куски металлических, покрывали толстые наслоения оксидов, из-под которых еще виднелись остатки красивой резьбы, когда-то их украшавшей. Старая гранитная лестница, уводившая наверх к дверям, тоже оказалась расколотой, обнажая многочисленные служебные помещения, размещенные ближе к фундаменту здания, насквозь прогнившему и изъеденному кислотами. Вся конструкция держалась исключительно на упрямстве, и могла развалиться окончательно в любой момент, Волчок не без страха въезжала под эти истрескавшиеся своды.

Технические помещения минусовых уровней здания и первые этажи были затоплены, так что амфибия, гудя водометным двигателем, медленно вплывала в большой зал, вероятно, бывший когда-то бальным. Если пофантазировать, можно было представить грандиозный прием — яркий свет, музыка, столы с изысканными угощениями, дамы в вечерних платьях, господа в строгих фраках, неспешные светские беседы и танцы. Время и Болота ничего и никого не щадили и теперь от некогда шикарной внутренней отделки залов, занимавших десятки квадратных метров, ничего не осталось, голые несущие стены щерились ржавой арматурой, с потолков свисали куски подвесных конструкций, вместо зеркально-блестящего пола колыхалась вонючая маслянистая жижа с утопающими в ней разбитыми пролетами бывшей парадной лестницы. Гостями на этом балу были темнота, тлен и запустение. Гулкое эхо от шума двигателя их транспорта, кажущегося ореховой скорлупкой в огромном зале, еще больше усиливало мрачное впечатление от этого мертвого величия.

— Здесь осторожно, — предупредила Энтри, даже приподняв руку, указывая, чтобы наемница вела машину еще тише. — Место есть старый и очень опасный. Машина должен идти медленный, если ты не желать беда.

Волчок напряженно кивнула и крепче вцепилась здоровой рукой в руль, осторожно продвигаясь среди обломков. Во внутренних помещениях разрушения были гораздо больше — местами обвалились целые участки потолка, а проломы достигали нескольких этажей, так что внизу образовывались непроходимые торосы из обломков.

— Здесь дальше пешком, — указала Энтри на очередной поворот, где машина уже не могла пройти сквозь нагромождения каменных и бетонных обломков. Заехав на относительно чистый участок, Волчок послушно остановила машину и посмотрела на своего проводника.

— Мы едва сможем идти пешком, так что сейчас важно, насколько далеко твое племя, — честно призналась она, обернувшись на свою напарницу, сидевшую в пассажирском кресле с закрытыми глазами и безмятежным видом. Вероятно, так на нее повлияло обезболивающее, отправив в глубокий сон.

— Нет. Мы есть встретим, — ответила Энтри, спокойно надевая свою маску и затягивая шнуровку. — Мы есть обнаружить охотники. Не бойся. Охотники есть знать я. Знать и людей. Не бойся.

— Вот еще, бояться! — цыкнула Волчок, но все равно проверила свое вооружение и методично перезарядила пистолеты и сменила в них батареи. Потом точно такую же операцию повторила и с винтовкой. — Однако есть понятие осторожность, и вот от него я отказываться не собираюсь ни при каких условиях. Сейчас разбужу Рейвен…

Ее напарница проснулась практически сразу, от первого же касания, сразу выхватив из кобуры пистолет уже отработанным до рефлекса движением, но когда окончательно пришла в себя и сообразила, что держит на прицеле собственную подругу, перевела дыхание и убрала оружие. За время сна под действием лекарств и биогеля рана несколько затянулась, но каждый шаг все равно давался с большим трудом, через стон и сжатые зубы, так что из амфибии пришлось выбираться с посторонней помощью.

Небольшая тропинка тут действительно была, проложенная мутантами между обломков, залитая кислотными топями до уровня чуть ниже колен, так что пришлось снова брести в этой вязкой жиже, сковывающей шаги. Волчок заставила напарницу опереться на себя, несмотря на то, что у самой нога начинала ныть при каждом шаге, а лучница шла чуть впереди, указывая тонким лучом фонаря дорогу. Нормально ориентироваться здесь не получалось, путь проходил через настоящий лабиринт каменных россыпей и кислотных оксидов, но у Энтри были какие-то свои только ей известные и понятные ориентиры. Охотница только время от времени останавливалась и начинала елозить пучком света по обломкам, что-то отыскивая, а потом спокойно двигалась дальше.

Как и ожидала наемница, вскоре они вышли к полуразрушенной стене, за которой открывалась старая лифтовая шахта. Из-за того, что трещина, идущая сверху, заканчивалась выше уровня топей, шахта оставалась не залитой, уходя глубоко вниз. Поселения мутантов обычно очень хорошо скрывались, поскольку таких средств защиты от окружающей среды, как у организаций, ведущих здесь добычу полезных ресурсов, у них не было, а открытые поселения слишком часто становились объектами нападений диких тварей, работорговцев и налетчиков. Поэтому большинство племен жили в маленьких деревушках где-то в глубине развалин, к тому же часто разделенные на несколько независимых друг от друга поселений, чтобы в случае неожиданного нападения племя не было обречено на уничтожение сразу.