На деревенский лад заводишь песнь порой.
Увы, не менее настроен голос мой,
Чтоб в этой чаще петь и чисто, и прилежно,
Но переходит в плач мотив мой неизбежно,
И отуманен взор горючею слезой.
Превосхожу тебя. Поешь ты наудачу
В году три месяца, а я год круглый плачу
Из-за красавицы, меня в цепях держащей.
Ах, если ты томим любовью, соловей,
То звуки сладкие с моими либо слей,
Иль дай мне одному грустить и плакать в чаще.
186
Из Стефана Малларме (1842-1898)
ЛАЗУРЬ
Насмешка ясная лазури вечной, в лени
Цветам подобная, беспечностью своей
Гнетет бессильного поэта; он свой гений
Сам проклял средь пустынь безжалостных Скорбей.
Бегу, смежив глаза, но с силой угрызенья
В пустой мой дух, его не в силах превозмочь,
Глядит. Куда бежать? На стрелы уязвленья
Какую кину ночь, лоскут, слепую ночь?
Туман, вздымись! Пролей свой пепел монотонный,
Холстами мглы густой обволоки ты высь,
Всю затопи ее пучиной вод бездонной,
Безмолвным пологом безбрежно развернись!
Ты ж из летийских струй, любимый призрак Скуки,
Восстань и собери тростник засохший, ил,
Дабы замазали твои стальные руки
Те дыры синие, что голубь наследил.
Еще! В печи треща, пусть вспыхнет хворост, сажей
Пускай валит из труб, и дыма черный зонт,
Раскрывшись, заслонит, как дух бродячий, вражий,
И солнце желтое, и мертвый горизонт!
— Твердь умерла. — Бегу к тебе, хочу забыть я
Жестокий Идеал и Грех, о вещество!
Дай мученику сон, постель хочу делить я
С людьми, познавшими блаженное скотство,
187
И так как мозг мой пуст, как банка, что, белея,
Валяется в плевках белил там, под стеной,
И неприкрашена стенящая идея,
Хочу средь их скотства зевать пред смертью злой. ..
Вотще! Злорадствует Лазурь; о сердце, ведай!
Она кричит уже в колоколах, и встал
Тот крик, чтоб нас пугать жестокою победой,
И синим angelus ее исторг металл!
Она, старинная, и съежившись в тумане,
Как верный меч, сразит тоску душевных бурь;
Куда бежать в тщете дерзающих восстаний?
Я одержим. Лазурь! Лазурь! Лазурь! Лазурь!
188
Из Джона Китса (1795-1821)
ОДА ПРАЗДНОСТИ
«Не трудятся и не прядут».
I
Три девы как-то утром мне предстали,
Обнявшись, с наклоненной головой.
Втроем они в сандалиях ступали
И в белых одеяньях предо мной.
Они прошли, как образы на вазе;
Я восхитился красотою жен
И ваза, повернувшись, в прежнем виде
Явила их. Еще раз, как в экстазе,
Они прошли, и был я поражен
Их странностью, как их создатель — Фидий.
II
Как, Тени, вас я не узнал случайно?
Как вы могли под маской скрыть черты?
Иль меж собой условились вы тайно
Мне дни оставить, полные тщеты
И праздности? Настало время дремы,
Блаженный облак лета в этот час
Мне веки отягчил сквозь сон туманный.
У мук нет жала, у цветов — истомы.
О, почему вы не исчезли с глаз,
Оставив мне лишь области Нирваны?
III
И в третий раз прошли, ступая мимо,
Ко мне свой обратили взгляд на миг
И скрылись. К ним влекло неодолимо
189
Меня: я тайну девушек постиг.
Любовь узнал в прекрасной первой деве
И Гордость угадал я во второй,
Усталой, бдительной и бледнощекой.
А третья — та, которую во гневе
Всегда бранят — была любима мной:
Поэзия! То — демон мой жестокий.
IV
Растаяли! За ними — без оглядки!
Безумец! Что — Любовь? И где она?
А Гордость? Ах, в порыве лихорадки
Из мелочных сердец встает, одна!
Поэзия? Мне с нею нет отрады
Столь сладкой, как вечерней лени мед
Иль как насыщенные сном полудни...
О, если бы весь век не знать досады,
Не знать, как месяц по небу плывет,
Предать забвенью мелочные будни!
V
И вновь прошли. Зачем? Мечтами вышит
Был сон. В глазах неясно мельтеша,
Сны реяли. Лужайкою, где дышит
В просветах тень, была моя душа:
Заря вся в облаках, но дождь не лился,
Хоть взор ее был полон майских слез.
Олиствененные сбивались лозы
В окне, раскрытом для дроздов и гроз.
Час пробил, Тени! С вами я простился.
Мои не пролились над вами слезы.
VI
Прощайте же, три Призрака! Не встану
С травы прохладной, кто бы ни позвал.
190
Я не поддамся ни за что обману
И не желаю приторных похвал!
О, испаритесь! Обретите снова
На вазе формы образов лепных;
Ночь и без вас еще полна видений
И хватит их для забытья дневного.
Взнеситесь из души ленивой, Тени,
Вновь к облакам и не слетайте с них!
191
ОДА К МЕЛАНХОЛИИ
I
Нет, бойся струй летийских! Не сплетай
Венка из лютиков: в них — яд змеиный;
И бледного чела не украшай
Рубиновым пасленом Прозерпины!
В саду не надо тисовых аллей,
Не дай ты Смерти, бабочке ночной,
Психеей скорбной стать и не позволь
Сове проникнуть в глубь тоски твоей;
Затем, что тени прилетят толпой,
Топя души твоей бессонной боль.
II
Но если Меланхолия слетит
Внезапно с неба тучей дождевою,
Что все цветы поникшие поит,
Холмы покрыв туманной пеленою, —
Что ж, горе розой утренней насыть
Иль радугой морских солончаков,
Иль над пионом голову склони.
А если милой вздумалось чудить,
Взяв за руку, стерпи ты горечь слов
И ласково в ее глаза взгляни.
III
Ей с Красотой быть, с тленной Красотой,
И Радостью, что каждое мгновенье
Рукой, прощаясь, машет; и с Больной
192
Отравой, что таится в Наслажденьи.
Да, в храме подлинном блаженств хранит
